«Грязные» методы - Конев Константин

Техник посмотрел на часы с видом сомневающегося.

— И имей в виду. Генерал будет встречать его в Москве. Крик поднимет если сыночек любимый не прилетит. — С этими словами прапорщик впихнул водку технику в руки.

Техник, соглашаясь махнул рукой: Ладно.

Красин и Андре поднялись на борт, и рампа закрылась.

Прапорщик с Сергеем возвращались к палаточному городку.

— Герои героями, а без надежного тыла, хрен кто что сделает. — толстячок по-отечески бурчал на ходу.

— А зачем вы это все придумали про сына генерала?

— Эх, дорогой ты мой Сергей Александрович. — он продолжал по-отечески говорить со своим молодым начальником. — Люди легче поверят в любое дерьмо, чем в вашу длинную историю с французом и всей вашей мистикой. Дерьмо — оно роднее.

1995. Ночь с 13 на 14 июня. Самолет

Летели молча, гул двигателей военного транспортника давил на уши и не сильно располагал к болтовне. В центре грузового отсека стояли какие-то контейнеры, обтянутые швартовочной сеткой. За ее крупные ячейки Красин зацепил ноги и отдыхал. Андре спал рядом, как ребенок, скрутившись в калачик. За эти дни он, кажется, успокоился. Опасений о том, что он сбежит давно не было. Похоже он сам воспринимал своего нового визави, как некое избавление от проблем.

В иллюминаторе было ночное небо. Самолет шел выше облаков, и полная Луна ярко освещала их в черно-синем небе. Было ощущение, что это не облака, а снежные сугробы. Чуть выше прошла пара истребителей. Красину представилось, что две белых полосы от их двигателей — это трамвайные провода, уходящие в даль. Какой-то кусочек из детства.

Андре изо дня в день работал в лаборатории. У него были смешанные чувства. С одной стороны, он радовался, что его положение изменилось к лучшему. С другой, продолжал бояться всего: пинков под зад, смеющихся и в то же время враждебных взглядов бородачей, когда, показывая на него пальцем они что-то обсуждали на непонятном ему языке. В ауле часто стояли не местные группы. Если он понимал свою ценность для Хозяина, то наемники, с черными повязками, расписанными арабской вязью, были непредсказуемы. Неделю назад они отрезали головы двум пленным, снимаю это на камеру. На попытки хозяина возражать (тот явно переживал об утрате товара) его просто отпихнули.

По вечерам он помогал пленным, сидевшим в зиндане. Хуже всех чувствовал себя боец без знаков различия в танковом комбинезоне — Саша Липатов. Молодой, белобрысый, почти ребенок. Он уже неделю лежал в жару. Раненая нога начинала гнить. Начиналась гангрена. Никто не собирался его лечить. Хозяин с легкостью крестьянина убивал скотину во дворе. Тратить силы на подпорченный товар он не собирался.

То ли белобрысый, то ли уже седой боец попеременно выл, кричал, бился в жару. Он просил об избавлении. Кто-то из соседей пытался за ним ухаживать. Но в целом у всех в яме волосы стояли дыбом от дикого крика больного. Когда вечером, Андрей спустился в зиндан и пытался покормить раненого, тот вцепился в руку. Андре делал ему уколы, объясняя Хозяину, что тестирует наркотик на пленном. Больной успокаивался. Но за последние дни ситуация ухудшилась. Боль прогрессировала, а воздействие обезболивающего притупилось. Приходилось увеличивать дозу. Непонятно как долго это могло продолжаться. В результате в один из вечеров укол оказался последним. Андре словно ударило током.

Он проснулся, подскочил с сумасшедшими глазами. Вокруг гудели двигатели самолета. В иллюминаторе по-прежнему виднелась полная Луна, снег и пара проводов, уходящих куда-то в темноту.

1995. 14 Июня. Москва. Военный аэродром

— Я полсотни второй, — командир экипажа связывался с принимающим аэродромом.

— Полсотни второй, слышу вас.

— Прошу разрешить посадку.

— Полсотни второй, посадку не разрешаю. Уходите на круг.

Грузовой самолет нарезал круги в нескольких километрах в стороне от аэродрома.

— Командир, похоже мы не одни топчемся в ожидании. — обратился штурман. Что-то сегодня странное происходит.

— Не знаю, Сережа. Не дави. Кофе в термосе остался?

— Ща посмотрю.

Самолет продолжал висеть и делать круги.

— Кажется липецкие ребята не выдержали, ушли на соседний аэродром. — Комментировал штурман.

Командир начинал злиться.

— Я полсотни второй, разрешите посадку.

— Полсотни второй, ждите. Проверяем.

— Что вы там проверяете?

— Откуда прибыли?

— Что за ерунда? У вас же все данные. С Моздока.

— Ожидайте.

— Диспетчер, я и так проболтался в небе лишний час. Топливо заканчивается. У меня люди на борту. И груз, — добавил он. — Я на другие площадки уже не дотяну.

Радио еще что-то забулькало.

— Полсотни второй, заходите «по коробочке». Полоса 30.

В конце концов, приземлились. На аэродроме какая-то непонятная чехарда.

Вначале, через иллюминатор Красин заметил безумно несущийся по рулежке военный УАЗик. Уже выйдя из самолета, заметил непривычно большое количество солдат в оцеплении.

Он осмотрелся по сторонам. Сплюнул. И со словами: Я так понимаю, что, никакой черной «Волги» (как в шпионских фильмах) к трапу самолета не будет. — повернулся к Андре. — Ну что? Потопали.

Из здания аэропорта Красин позвонил в приемную полковника, представился. Тот отсутствовал. Был срочно вызван на какое-то совещании.

— Когда будет? — Нет, не могу точно сказать.

— Как добираться? — Извините, вы старший в группе, примите решение самостоятельно.

Красин оглянулся на свою «группу», улыбнулся и стал набирать другой номер.

— Вы позвонили Сергею Бехтереву, оставьте сообщение после звукового сигнала. Интим, гербалайф не предлагать. Пииип…

Красин посмеялся остротам своего приятеля. Впрочем, уже через три часа Сергей (человек в штатском) примчался на выручку. Оценивающе посмотрев на незнакомого гражданского, он с манерой и интонацией одессита произнес автоматически небрежное «Бонжур месье». На что француз удивился и обрадованно начал что-то бегло говорить на родном языке. Сергей настороженно сделал шаг назад, скорчив гримасу, и подняв перед собой ладонь, выдавил последнее знакомое слово из французского: «Эээ, пардон!». Тут же обратился к Красину: — Объясни товарищу, что со времен гибели «Великой Армады» французский — не является международным военно-морским языком и я его не понимаю. — и тут же добавил, — Хотя Дюка Ришелье, я конечно, уважаю.

— Ну вообще-то «Великая Армада» — принадлежала Испании, — поправил Красин.

— Ну, епт. — тем более.

Двигатели самолетов разносили над аэродромом запах сожженного керосина. Впрочем вскоре, погрузившись в бюджетную легковушку, они уже мчались в сторону Москвы.

— Серега, а что происходит? Что за ерунда творится. Борт еле посадили, на аэродроме кипишь. Никто ничего не объясняет. Мечутся, как ужаленные. Наши, машину не прислали.

— Да тут такое. — он нахмурился. — Точно не знаю, но похоже очередная беда. Вроде как в Буденновске захват заложников. По-крупному. Деталей пока нет.

— И по вашей линии?

— Ну я в отпуске. Оперативному отзвонился. Говорит — сиди, без тебя разберемся. Одного из наших семейных набрал по домашнему телефону. Жена говорит, вызвали по тревоге, но пока сидят «на низком старте». Никаких команд нет. Кто-то уже там. Кто-то по Москве на усилении. Фиг его знает, может это отвлекающий маневр, а самая заваруха здесь начнется.

— А я-то думаю куда наш полковник делся?

— Где собрались останавливаться в Москве?

— Не знаю. Сейчас на доклад. Там, наверное, расселят в гостиницу Министерства обороны.

— Так, значит сегодня вечером я выступаю в качестве гостиницы Министерства обороны. С вас закуска.

1995. 14 Июня. Москва

К счастью, к моменту приезда в управление, полковник уже вернулся. Он пригласил всех присесть за большой стол. Коротким звонком, попросил секретаршу приготовить чай для гостей.