«Грязные» методы - Конев Константин

В кратком итоге складывалось следующее. Он родился на Юге Франции. Парфюмерный бизнес родителей трудно было назвать успешным. Увы, не все могут похвастаться работой на Шанель и Диор. Изучал биохимию, медицину. Учеба дольше и дороже чем по любой другой специальности. Денег не хватало. Взял академический отпуск. Нанялся в организацию «Доктора без границ». Наивно надеялся заработать денег. (Или не наивно? Или были другие цели?)

Очень быстро его миссия под Буйнакском была прервана. В одну из осенних ночей к ним пришли неизвестные вооруженные люди. Хорошенько отдубасил и связав, утащили в горы. (Хм, ну это все рассказывают, что так попали в плен. А что там правда еще предстоит выяснить. Пожалуй, придется запрашивать Дагестанских ментов, а заодно и МИД о получавших разрешение иностранцах).

В какие-то моменты, рассказывая о пережитом, Андре впадал в истерическое состояние. Трудно было разобрать то ли он плачет, то ли хихикает. Красин продолжал кружить вокруг него. Андре казалось, что уже весь мир превратился в круговорот. В какой-то момент было ощущение, что его психика отключается и он впадал в ступор, молчал, смотрел в какую-то удаленную точку. Уже ничего не чувствовал.

Красин поймал себя на мысли, что ничего не стоит погрузить его в гипнотический транс. Так они продолжали еще около часа.

Казалось Андре не говорил, а снова и снова переживал прошедшие несколько месяцев.

Он и еще несколько пленников лежали на дне зиндана. Темно. Сыро. Грязно. Через маленькое окошко наверху ямы почти ничего не видно. Психика пыталась найти спасительные уголки в своей памяти. Он вспоминал Отца, учившего его премудростям фармацевтического бизнеса. Он сидел за столом перебирая библиотеку ароматов, запоминал запахи. За окном тянулись бескрайние поля Прованса.

А здесь в горном зиндане все было по-другому. В условиях, когда зрение не сильно помогало, он по привычке ориентировался на запахи. Похоже ночью в маленький аул приехал кто-то новый. Среди запахов овец, бензина, пищевых отходов что-то появилось. Утром его вытащили из ямы и куда-то повели.

В то время кроме традиционных видов деятельности стали появляться новые бизнесы: перегонка нефти на суррогатный бензин, захват людей для выкупа или продажи в качестве рабов. Оказалось, местный Хозяин нашел себе новую нишу — занялся производством синтетических наркотиков. Тут и состоялся его разговор с Андре. Выкуп за него уже явно не приходилось ожидать, а значит перспектива быть рабом оставалась единственным выходом. При таких аргументах реализовать свои знания биохимика в интересах нарколаборатории было лучшим выходом. Долго уговаривать не пришлось.

А дальше такие же серые будни. Но теперь его уже стали сносно кормить. Спать он смог в хлеву, а не в яме. А весной 95-го, когда федеральные войска начали свои действия на равнине и в северных предгорьях, лабораторию приходилось прятать. Во время одного из таких переездов, они и угодили в засаду.

Допрос закончился. Закончился день. А через окно армейской палатки, в свете дежурного фонаря, был виден болтающийся на столбе рельс и привязанный к нему молоток. В армии такими подают сигнал в случае пожара или любой тревоги.

В центре связи Красин связался со своим начальником управления в Москве.

— Так точно, — кричал он в трубку военного аппарата. — Да, тесты закончили. Результаты положительные. Отчеты уже оформляю, привезу с собой. Интересная информация по новым наркотикам, которые боевики делают на месте. Из прикладного — снижают болевой порог при ранении. Новая рецептура. Иностранец оказался очень интересным. Его попридержать бы надо. Кроме того, его бы еще проверить, какого лешего он здесь на самом деле оказался?

— Это все хорошо. Но иностранца срочно вези сюда. Первому нужны какие-то позитивные поводы для улучшения отношений с Западом. На Парад победы прилетал Клинтон. По Иранскому контракту непонятки. Кроме Борис Николаича встречался и с нашей оппозицией. Соображаешь? Это не хороший звоночек. Так что главкому нужны поводы, показать, что он «добрая рука мира» для Запада и по-прежнему внутри страны всех держит в этих своих руках за… ну в общем за одно место. Короче, некогда твоего химика проверять — тащи в Москву.

— Так тут целая проблема найти транспорт до вас.

— Ничего не знаю. Крутись как хочешь. Все, завтра жду. Отбой.

Красин метался среди палаток пытаясь договориться о месте на любом самолете до Москвы. Его постоянно куда-то отправляли, то к диспетчеру, то к старшему офицеру, занимающемуся планированием движения воздушных судов. В очередном месте ему просто нахамили: «Лейтенант, ты что охренел. Тут поважнее тебя люди улететь не могут».

Все это время он таскал за собой Андрэ, которого боялся оставить одного. В конец обозленный он шел среди палаток, задрав воротник бушлата и прикрывая им уши от ветра. На одном из перекрестков этого «городка-муравейника» он, оглядываясь на Андрэ, зацепился плечом с другим офицером, неожиданно откуда-то вынырнувшим. Они чертыхнулись, но тут удивленное лицо Красина расползлось в улыбке: «Серега, Гришагин!?! Ты тут каким боком?»

— Служу отечеству, — дежурно и как-то пессимистично-агрессивно, пробурчал оппонент. — Красин, ты что ли?

— Ну да! Чертовски рад тебя видеть.

— Так, хорош тут на ветру стоять. Пошли ко мне.

Они зашли в огромную палатку размером с барак на целый взвод. Оказалось, что внутри стояла другая палатка размером поменьше.

— Как это вы так? — Красин удивился.

— А вот так. Девиз службы тыла прост: лучше сидеть на жестком ящике с тушенкой, чем в мягком кресле пикирующего бомбардировщика.

Они засмеялись.

— Раздевайтесь и прошу за стол. — хозяин начал выкладывать продукты на клеенчатую скатерть. — А товарищ твой что молчит? Не здрасьте, ни до свидания.

Красин захохотал.

— А это коллега-военнопленный, авантюрист и француз по совместительству.

— Ого! Ну то что он авантюрист, как ты это ладно. А коллега-то он тебе по какой линии? Мы как из Суворовского училища выпустились, я о тебе толком и не слышал ничего.

— Ну это долгая история, — Красин пытался уйти от ответа. — А ты так понимаю, как и планировал в училище тыла пошел?

— Ага. Это вы балбесы-романтики насмотрелись фильмов про десантников, и на подвиги вас тянет. А вот про училища тыла никто агитационных фильмов не снимает. У нас и так конкурс высокий.

Они долго пили и закусывали. В итоге разговор зашел о текущем моменте.

— Прикинь. Этого чудика надо в Москву везти, а я не на один борт пробиться не могу.

— Хмм. — Сергей задумался, подперев голову кулаком.

В дальнем углу кто-то поднялся с армейской койки.

— Ладно молодежь. Слушайте сюда. — Упитанный мужчина лет сорока вышел к столу.

— Значит так. Посажу я вас на борт. — он что-то пожевал со стола. — Этому нерусскому голову забинтуйте.

Все переглянулись и чуть ли не хором спросили: А бинтовать-то зачем?

— Поверьте, старый прапорщик знает, что делает. — он подергал кожаными тапочками по деревянному настилу. — Это чтобы он не болтанул по-своему случайно.

1995. Ночь с 13 на 14 июня. Стоянка самолетов

Закончилась погрузка самолета. Все быстро убежали, и только дежурный авиатехник с красной повязкой на руке стоял возле откинутой рампы. В этот момент появились упитанный прапорщик, два лейтенанта и Андрэ.

Прапорщик что-то замахал руками перекрикивая аэродромный шум и едва не запихав дежурного в чрево грузового самолета.

— Здорово! — по-хозяйски пробурчал прапорщик. — Тут срочное дело. В последний момент сына генерала Ипатьева приказали в Москву доставить.

— А что это с ним? — удивился техник показывая на повязку.

— Дааа, тут такое дело. Генерал отправил сына по легкому медальку получить. А вот ранило дурака. Теперь по-быстрому в Москву в госпиталь надо переправить.

— Ну я не знаю. Мне команды не было.

— Не усложняй. — Прапорщик достал большую бутылку водки из-за пазухи. — Хочешь забирай, а хочешь бегай выясняй по аэродрому.