Жан Брюс - Этим займется ОСС 117
– Что вы думаете о моей комбинации? – весело спросил он. – Разве не прошло все, как по маслу?
– Как по маслу, – согласился Юбер. – Если бы я был пессимистом, то сказал бы, что все прошло слишком хорошо.
Монтелеоне на секунду застыл и озабоченно посмотрел на него.
– Слишком хорошо прошло?
– Черт! Да ни единой неприятности!
Монтелеоне закурил.
– Это ваша заслуга. Вы потрясающе сыграли свою роль. Знаете, каково заключение врачей?.. Легкое сотрясение мозга повлекло временное умственное расстройство с частичной потерей памяти. Легко излечить, при условии помещения вас в обстановку, где вы чувствовали бы себя свободно и хорошо. Вот она, эта обстановка.
Он широко повел рукой и рассмеялся.
– Это было нелегко, – сказал Юбер. – Мне очень хотелось рассмеяться им в лицо и послать их к черту.
– Я вас понимаю, это, должно быть, ужасное напряжение. Во всяком случае эта история оставила мне свободной вторую половину дня. Мне поручено убедиться, что ваше умственное расстройство не повредило научным знаниям.
– Я очень старался говорить с ними о ракетах!
Монтелеоне потер руки и налил себе новый стаканчик водки, предварительно предложив Юберу, который отказался.
– Ладно, теперь можно расслабиться. Расскажите мне, как вы сумели пробраться в Россию, а потом в Сталинабад, и как сумели здесь поселиться. Я догадываюсь, что у вас были... как это называется? Контакты, кажется?
– Если хотите. Так вот, это очень просто. Я переплыл Амударью, не знаю, где точно. Потом дошел до шоссе и стал "голосовать". Приехав сюда, я спал в скверах.
Монтелеоне поднял одно плечо с гримасой дружеского осуждения.
– Ну! Ну! Не рассказывайте мне сказки! Это вы говорили в МВД!
– Это правда, – сухо ответил Юбер, неприятно изумленный, что итальянец спрашивает у него такие подробности.
Монтелеоне показался раздосадованным, потом выпустил колечко дыма и засмеялся.
– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Знаете, я обожаю истории этого рода.
– При уходе отсюда вы переживете одну из них, будьте спокойны.
– Вы предупредили того, кто должен нас вывезти?
Юбер поморщился.
– Не думайте об этом, этот вопрос касается только меня. Вам остается следовать за мной, ничего не говоря. И избавьтесь от этой неприятной привычки задавать вопросы. Люди моей профессии этого не любят.
Итальянец покраснел:
– О! Простите меня, я не знал.
– Теперь знаете.
– Знаю. Могу я вас все же спросить, когда мы поедем.
Юбер пожал плечами.
– Когда захотите... Сегодня вечером, например... Я полностью в вашем распоряжении.
Монтелеоне задумчиво почесал подбородок.
– Ну что же, – сказал он, – почему бы не сегодня вечером? Зачем ждать? Мы выйдем через заднюю дверь и таким образом будем иметь впереди целую ночь, прежде чем будет объявлена тревога. Я надеюсь, мы будем далеко?
– Я тоже надеюсь на это, – прошептал Юбер.
Монтелеоне вдруг встал. Он нервничал.
– Может быть, сыграем в шахматы? – предложил он. Юбер не возражал.
– Если хотите...
Было уже начало пятого, а они все играли. Юбер выиграл у Монтелеоне две партии и проиграл одну. В ворота позвонили. Оба мужчины одновременно обернулись к окну, выходившему на передний двор.
– Что это такое? – сказал итальянец. – Мария никогда не звонит.
Они встали и пошли посмотреть. Возле ворот стоял Ханно Гугенбергер и разговаривал с милиционером. Шпет надел очки, а на плече у него висела сумка сантехника или что-то в этом роде.
– Я схожу, – решил Монтелеоне, – раз нет Марии.
Он вышел в прихожую и открыл входную дверь. Юбер подошел поближе, чтобы ничего не упустить из разговора.
– Что вы хотите?
Ханно ответил:
– Я слесарь по газовому оборудованию. Недалеко отсюда авария, и мне надо проверить давление.
– Хорошо, – ответил Монтелеоне, – входите.
Шпет прошел в ворота. Юбер понимал, что появление Ханно могло быть вызвано только очень серьезной причиной.
Ханно вошел в вестибюль.
– Где кухня?
– Сюда. Идите за мной.
Он прошел мимо Юбера, даже не взглянув на него.
– Где краны? – спросил он, еще не войдя на кухню.
– Здесь, в туалете, – ответил Монтелеоне.
Ханно засмеялся.
– Очень удобно, чтобы шутить с кухаркой.
Монтелеоне вернулся к Юберу в гостиную, и они продолжили прерванную партию. Но Юберу было трудно сосредоточиться на игре; присутствие Ханно в доме его слишком сильно волновало. Зачем он пришел? Что заставило его так рисковать? Чтобы передать сообщение, вне всяких сомнений... Какое сообщение? Ханно имел связь с мистером Смитом через агента-радиста. Получил из Вашингтона инструкции для Юбера?
– Шах, – торжествующе объявил Монтелеоне.
Юбер на несколько секунд сосредоточился на игре и сумел спасти своего короля.
Но вообще с него было довольно. Он позволил взять его королеву. Если Ханно хочет оставить сообщение, куда он его спрячет?
– Шах и мат! – провозгласил Монтелеоне.
Юбер сумел улыбнуться.
– Вы здорово меня обыграли!
– Два – два. Сыграем решающую? На десять рублей?
– Я устал, – сказал Юбер. – Если вы не возражаете, отложим решающую. Сыграем ее перед ужином, согласны?
– Как хотите, – разочарованно ответил итальянец.
Юбер взял журнал, лежавший на радиоприемнике, и пролистал его.
– С ума сойти, какими нудными могут быть их журналы, – заметил он. – Ни одной улыбки, только большие проблемы, о которых рассуждают с невероятной серьезностью.
Монтелеоне поднял брови.
– Вы так считаете?
Потом он улыбнулся.
– Нашим западным мозгам трудно к этому привыкнуть, но их надо понять. Русские всегда были такими: озабоченными проблемами бытия...
Ханно вышел из туалета.
– Готово, – объявил он, остановившись перед открытой дверью гостиной. – Давление нормальное, но ваш счетчик не очень. Я об этом скажу.
Он вышел. Его взгляд ни на секунду не пересекся со взглядом Юбера.
"Он не подал мне никакого знака, – подумал Юбер, – значит, положил сообщение там, где я смогу его легко найти. Посмотрим, о чем он говорил... Счетчик! Он дважды заговаривал о счетчике".
Юбер еще несколько минут листал журнал. Монтелеоне, искавший, чем заняться, вдруг сказал:
– Если вы не возражаете, я на секунду оставлю вас. Пойду в кабинет заняться почтой.
Юбер спросил себя, какой почтой мог заниматься ученый, если он собирался навсегда покинуть этим вечером Россию, да еще тайком. Но остаться одному его очень устраивало.
– Пожалуйста. А я тем временем послушаю радио.
Монтелеоне ушел. Юбер заставил себя подождать еще пять минут, настраивая приемник. Наконец он остановился на украинском хоре и спокойно направился в туалет.
Монтелеоне закрылся в кабинете. Юбер вошел в туалет, запер дверь на задвижку.
Газовый счетчик висел в углу, в глубине, справа. Юбер посмотрел за ним. Пусто. Пролистал книжку оплаты. Ничего. Может быть, под ней? Он провел пальцем, почувствовал листок бумаги и вытащил его.
Это было письмо, составленное на немецком:
"Моя дорогая!
Я знаю, что работа не оставляет Вам много времени, но мне нужно встретиться с Вами по срочному и очень важному делу. Так что приходите ко мне, как только сможете.
Друг, проведший у меня недавно несколько дней, попал в волчий капкан, гуляя в лесу; пока неизвестно, чем это закончится. Врачи очень сдержанны.
Если Вы не сможете ко мне прийти, я постараюсь освободиться, может быть, после четырех часов. В этом случае будьте любезны дождаться меня.
Ваш друг Рудольф."
Юбер поморщился. Вне всяких сомнений, записка написана Ханно. "Рудольф" – псевдоним, под которым он работал в операции. Записка была закодирована, но понять ее было очень легко. Ханно сообщал Юберу, что он попал в ловушку и должен найти возможность прийти к нему. Если Юбер не сможет выбраться, Ханно сам придет к Монтелеоне, воспользовавшись четырехчасовой сменой охраны.
Озабоченный, Юбер разорвал письмо на крохотные кусочки, которые бросил в унитаз. Он спустил воду, убедился, что не осталось ни малейшего кусочка бумаги, потом вернулся в гостиную.
Значит, он попал в ловушку... Это не слишком удивило его. Все действительно прошло слишком хорошо. Но тогда Монтелеоне – пособник МВД? Мерзавец!
Как выйти, чтобы увидеть Ханно? Мог ли Юбер выходить днем? Не задержат ли его милиционеры? Вообще-то никто не запрещал ему выходить, никто не говорил, что он пленник в доме Монтелеоне.
Юбер подошел к окну. По улице ходили люди; очень хорошенькая женщина с красным платком на голове посмотрела на него. Милиционер, видимо, ужасно скучал. Юбер решил попытаться. Чем он рисковал, в конце концов? Просто услышал бы от часового, что не имеет права выходить за забор...
Он бесшумно вышел в прихожую. Не нужно, чтобы Монтелеоне его услышал... Он тихо открыл дверь, перешагнул через порог, закрыл ее за собой, прошел по двору. Гравий скрипел под его ногами.
