Димитр Пеев - Вероятность равна нулю
– Что-нибудь можно. Ведь они были в одной лодке. Даже дважды. Мы ничем не рискуем. Скажите Петеву, пусть повидается с Чибой.
– Вам не кажется, что важнее было бы повидаться с Пешо, шофером такси? С ним можно побеседовать об очень интересных вещах.
– Ни в коем случае. До него очередь не дошла. Узнай о такой беседе нынешний владелец черного чемодана в Софии, он встревожится. А его тревожить нельзя. Вдруг он еще получит гостинцы.
XIII. НАЗОВЕМ ЕГО УСЛОВНО «КОКО»
27 июля, воскресенье. После обеда
Без лишних разговоров прыгнув с пристани в лодку Чибы, майор Петев уселся на корме, возле двигателя.
– Полчаса прогулки – десять левов, – равнодушно сказал Чиба, успев бросить подозрительный взгляд на гостя, не очень-то похожего на курортника.
– Обернемся и за пятнадцать минут.
– Пятнадцать минут – значит, пять левов.
– Двигай, двигай!
Чиба неохотно завел мотор, пристань начала отдаляться. Лодочника почему-то начали терзать дурные предчувствия.
– Как делишки? – дружелюбно спросил Петев. – Наживаем капиталец?
– Более-менее. Не жалуюсь.
– А по части прекрасных дам?
– Да ну, что мне от них?
– Но ты ж ведь такой богатырь!
– Слушай, а тебе какое до этого дело?
– Насчет этого дела мы и поговорим. – И майор показал служебное удостоверение.
– О чем вы хотите разузнать? – Голос Чибы дрогнул.
– Расскажи-ка мне все об одной твоей зазнобе, американочке.
– Что за американочка?
– Ладно, не разыгрывай дурачка. Недавно ты ее катал на лодке, притом дважды. Черноволосая.
– А, эта… будь она неладна! Какая к черту зазноба? Мужиком оказалась! Мужиком, не сойти мне с этого места!
28 июля, понедельник
Генерал Марков внимательно рассматривал фотографии, которыми был завален его стол, когда явился запыхавшийся Ковачев.
– Здравия желаю, товарищ генерал. У меня сенсационная новость. Милейшая дочь Ноумена оказалась мужчиной!
– Да что вы, товарищ полковник!
– Вы не верите? Мне?
– Как я могу вам не верить, когда сей мужчина уже найден!
– Найден?
– Да, и арестован. Как видите, я в отличие от некоторых не скрываю разные там эксперименты. Ночью в Софийском аэропорту наши узнали Мишель, несмотря на то что она была в мужской одежде. Оформляла билет в Вену. Паспорт был французский, на имя Жан-Жака Адомара. Поскольку, как и следовало ожидать, мсье Адомар закатил скандал, я попросил Консулова быстренько приехать в аэропорт. Он тут же ее узнал.
– Вы хотели сказать «его»…
– То, что Консулов узнал не ее, а его, установили уже при обыске. Под предлогом поисков наркотиков пришлось мсье Адомара раздеть. Нашли половину лифчика с бриллиантами. Но, увы, опять подделки. Остается решить, как поступить дальше с новоявленным мсье Адомаром.
– Минутку! – оживился Ковачев. – Если не госпожа Мишель и не господин Адомар, то, может быть, это… Коко?
– Ладно, согласен. Назовем его условно Коко. Вопрос в том, везти его сюда, в Варну, или самим отправляться в столицу.
– На мой взгляд, пусть он немного потомится под арестом в Софии, под надзором Консулова. Скоро, мне кажется, и всю эту свору мы перевезем в Софию.
– Правильно.
– Товарищ генерал, вся эта муть, а особенно расправа с мадам Мелвилл и половина сокровищ, обнаруженная у Адомара, дают нам законные основания задержать и Еремея Ноумена. А главное, сделать обыск в его номере.
– Этим и следует заняться. Берите разрешение у прокурора и действуйте.
Какими данными располагал полковник Ковачев, когда отправился к Еремею Ноумену? Возможно, этот господин был соучастником – притом наверняка косвенным – убийства Мелвилл. Для прямого обвинения оснований было маловато, да и тактически такой ход был сомнителен. Целесообразней было нажимать на загадочные переодевания этого Коко. Главная же цель сегодняшней операции состояла в том, что только при продолжительном и тщательном обыске можно было осуществить достаточно рискованный эксперимент, о котором безуспешно допытывался генерал.
После необходимых приготовлений вся группа подошла к номеру Ноумена: полковник Ковачев, эксперты, фотограф, лейтенант Радков с чемоданом.
Завидя гостей, хозяин удивился, но особого смущения не выказал.
– На предмет чего столь массовое посещение? – спросил он, когда все уже оказались в комнате.
– Ваша дочь найдена, – вместо ответа сказал Ковачев.
– Где же она? – В голосе Ноумена особенной радости не чувствовалось.
– В тюрьме. В Софии. Поймана при попытке пересечь границу с фальшивым паспортом. А главное, она пыталась контрабандой вывезти огромные ценности.
– Какой фальшивый паспорт? Какие ценности? – тем же тусклым голосом осведомился Ноумен.
– Я убежден, вы лучше нас информированы в этой области. Надеюсь на ваши правдивые показания. Но для этого еще будет время. А сейчас мы произведем тщательный обыск в обоих номерах.
– Но вы уже осматривали…
– Возникли новые отягчающие обстоятельства. Вот санкция прокурора и официальный перевод ее на английский.
Ноумен безразлично посмотрел на бумаги, которые ему протягивал Ковачев, но не взял их.
– Значит, арестована… а мне даже не позвонила, – бормотал Еремей. – И все же расскажите мне подробнее.
– Расскажу, если интересно. – Ковачев дал знак приступить к обыску. – Готов ответить на все вопросы, которые вы мне начнете сейчас задавать.
– Почему? Какие вопросы?
– Самые разнообразные. Ну, например, уверены ли мы, что арестовали именно вашу дочь. А может, вашего сына? Почему бы вам не спросить?
– Что за намеки?
– Не стесняйтесь, господин Ноумен. Все равно придется разговориться. Вот вы не пожелали прочесть текст санкции прокурора, а в нем разрешение не только на обыск, но и на ваш арест.
– Что?! – возмутился старик, но возмущение было явно показным, словно он даже чему-то обрадовался. – На каком основании? Уж не заподозрен ли я в убийстве?
– Кто здесь произнес слово «убийство»? Кое в чем мы вас подозреваем, это правда. Но зачем торопиться?
– Ладно, не буду спорить, – вроде бы смирился Ноумен. – Подчиняюсь насилию, но оставляю за собой право на протест.
XIV. МЫЛО, МЫЛО…
Да, в кусках мыла оказались бриллианты, притом такой величины и чистоты, что ювелиры не осмелились назвать цену даже приблизительно – впервые в жизни любовались они такими сокровищами.
Каждый камешек был взвешен и по всем правилам описан, прежде чем исчезнуть в бронированном банковском сейфе (у полковника Ковачева осталась всего лишь четвертая копия протокола). Пришла пора вызвать арестованного.
– Итак, вы Еремей Ноумен, торговый представитель американской фирмы «Крусибел стийл» в Константинополе, – начал допрос Ковачев. – Стало быть, торговец…
– Да, с вашего позволения, – бойко откликнулся Ноумен.
– А господа руководители фирмы знают, что только вы представляете их интересы на Ближнем Востоке?
– Спросите их сами.
– Обязательно спросим. Если, разумеется, такая фирма существует. А почему Никто? Почему вы не выбрали себе другое, нормальное имя?
– Надеюсь, господин, услышать более умные вопросы. Если их нет, потрудитесь меня освободить. Благое сделаете дело.
– Не думаю, чтобы освобождение стало для вас благом. Что касается более умных вопросов, то как вам нравится такой: зачем это ваша дочка вдруг превратилась в мужчину?
Ноумен молчал.
– Возможно, вы мне не верите? Извольте сами убедиться. Вот, взгляните. – Ковачев достал из папки снимки: – Мишель – женщина, и Мишель – мужчина.
Старик, посмотрев на снимки равнодушно, не счел нужным их прокомментировать.
– Вижу, фотографии вас не убеждают, – сказал полковник. – Что ж, если хотите, мы организуем очную ставку.
– Это двойник, – буркнул Ноумен.
– Интереснейшая мысль! С одинаковыми отпечатками пальцев?
– Мужчина или женщина – какое имеет значение? Допустим, он мой сын.
– Однако как вы держитесь за это родство! Верно, Коко необыкновенно вам дорог.
При имени «Коко» старик еле заметно вздрогнул.
– А я, например, не хотел бы иметь такого сынка, – продолжал Ковачев.
– В конце концов, я хочу знать, в чем меня обвиняют и на каких основаниях задержали? Иначе вообще перестану с вами говорить.
– Значит, хотите по-деловому, как и подобает бизнесменам? Хотите заключить сделку?
– Никакой вы не бизнесмен. О какой сделке с вами может идти речь?
– Да вот о такой, к примеру: вы рассказываете всю подноготную, а я вручаю вам половину лифчика с бриллиантами. Согласны?
– Почему половину?
– Не будьте таким жадным! Ах, господин Ноумен, джентльмены всегда договорятся. Нужно ли нам переходить в кинозал, чтобы посмотреть короткометражку, где из окна «бьюика» высовывается рука и бросает пакет в урну? Ваша рука. Из вашего «бьюика». На пакете остались отпечатки ваших пальцев. Хорошо, я вас понял. Скажите, кто взял половину лифчика Маман, и я вам вручу вторую половину. Разве это не предел щедрости?
