Чингиз Абдуллаев - Идеальная мишень
— А если он все-таки скажет правду? Человек может меняться под дулом пистолета.
— Тогда вообще нет никаких проблем. Я сразу узнаю то, для чего и придумал всю операцию. Но я уверен, что он не скажет. А если даже скажет, то соврет. Но если случится невероятное и он признается, то и тогда первым делом позвонит своим заказчикам. На этом строятся все варианты моего плана.
— Вы собираетесь подключиться к его мобильному телефону? — поняла Галина.
— Собираюсь. И думаю, что он обязательно позвонит, чтобы сообщить о случившемся.
— Я все поняла, — кивнула она, — давайте обговорим детали.
Он достал карту с подробным планом местности, и они склонились над ней.
Через полчаса она ушла. Еще через полчаса к нему снова позвонили. На этот раз на пороге стоял невысокий крепыш лет двадцати пяти. У него были сильные рабочие руки, немного приплюснутый нос, широкая улыбка, большой покатый лоб, уже начинающий лысеть, короткая стрижка.
— Захар Лукин, прибыл в ваше распоряжение, — по-военному представился крепыш.
— Идемте, Захар, в комнату, — усмехнулся Дронго. — Ты ужинал? — с мужчинами он быстро переходил на «ты».
— Да, — кивнул Лукин, — я успел заехать домой, сообщил жене, чтобы не волновалась. Заодно и перекусил.
— Ты женат?
— И есть ребенок, — улыбнулся Захар, — ему уже три года.
— Давно работаешь в техническом отделе?
— Не очень. Три года. Меня взяли сразу, как только я окончил институт.
У меня заочное образование.
— А до этого работал на заводе?
— С чего вы взяли?
— Твои руки, — пояснил Дронго, — не похоже, чтобы ты был только студентом.
— Да кем я только не был, — засмеялся Захар, — и грузчиком, и чернорабочим. Последние годы оператором в электроцеху, научился разным премудростям. Даже думал одно время бросить завод и пойти на юридический. Но потом передумал. Инженеры везде нужны толковые. С Всеволодом Борисовичем работаю. Больше двух лет.
— Он говорил. Мне нужен твой совет, Захар. Можно подключиться к мобильному телефону достаточно быстро и незаметно?
— А номер вы знаете?
— Думаю, что завтра буду знать.
— Нет никаких проблем. Запросто. Можно прослушать любой разговор по мобильнику с помощью элементарной аппаратуры, — Уверен?
— Абсолютно. Кого нужно прослушать? — деловито справился Лукин.
— А санкция прокуратуры? — спросил Дронго.
— Неужели вы думаете, что мы слушаем всех с особого разрешения прокурора? — хохотнул Захар. — Да если бы все делалось по закону, разве у нас в стране был бы такой бардак? И с другой стороны — если с каждым бандитом поступать по законам, ни одного подлеца за решетку не посадишь. Элементарно, сами знаете.
— Знаю. К сожалению, слишком хорошо знаю. Именно поэтому мне и нужна твоя помощь. Учти, никаких срывов быть не должно. Мне необходимо знать, кому он позвонит и о чем будет говорить.
— Я могу записать все его разговоры на пленку, — предложил Захар.
— Это совсем хорошо. И не забудь, что об операции ты не должен никому рассказывать. Никому, кроме Всеволода Борисовича.
— Не беспокойтесь, меня Романенко проинструктировал.
— Тогда договорились. Завтра начинаем действовать.
Дронго посмотрел на часы. Время близилось к полуночи. Возможно, завтра он уже будет иметь ответ на некоторые вопросы.
НАЧАЛО
Амстердам. 12 апреля
Услышать в Амстердаме свою фамилию, да еще в таком месте! Я резко повернулся: на незнакомце, который окликнул меня, была клетчатая кепка и длинный кожаный плащ. В руках он держал зонтик. Узкое, несколько птичье лицо, капризно изогнутые губы, кривоватый нос, маленькие настороженные глазки.
Никогда раньше не видел этого типа. Но я не ошибся — он обращался именно ко мне.
— Хорошо, что вы пришли, господин Вейдеманис, — повторил он. — Нам есть о чем поговорить.
— Откуда вы меня знаете? — настороженно спросил я. — Вы случайно не ошиблись?
— Нет, не ошибся, — негромко ответил незнакомец. — Но я подозреваю, что за нами могут следить.
— Не сегодня, — сказал я, — они бы не успели. Те, кто следит…
— Тогда пойдемте, — предложил незнакомец. — Здесь недалеко есть неплохой бар, нам там никто не помешает.
— А почему я должен, собственно, вам верить? — задал я резонный вопрос.
— Может быть, по дороге вы меня убьете, и весь разговор.
— Если бы я хотел вас убить, то сделал бы это минуту назад, — успокоил меня незнакомец. — Речь идет действительно о разговоре.
В его словах был резон. Когда хотят убить, не просят пройти в бар, чтобы сделать это при свидетелях. Мы шли недолго. Территория вокруг вокзала — это почти сплошь маленькие ресторанчики и по-английски уютные бары. Мы вошли в один из таких полутемных баров, устроились в углу и для начала заказали по кружке пива.
— Итак, мы все знаем о вас, господин Вейдеманис, — повторил незнакомец. — Знаем, кто вы такой и зачем прилетели в Европу.
— Странно, что моя скромная персона вызвала чье-то любопытство, — пошутил я, прокашливаясь. — Не думал, что настолько популярен в Амстердаме.
— Бросьте, — сказал незнакомец, — для подполковника КГБ вы играете слишком ненатурально. Повторяю, нам известно о вас практически все. И о цели вашего задания, и о том, кто за вами здесь следит. Впрочем, вы это знаете не хуже нашего.
Я смолчал. Пиво здесь недурно, но немного горчит. А эти господа сработали неплохо. Мне остается только удивляться. Молодцы, ребята…
— Вы прилетели сюда, чтобы искать друзей господина Труфилова, — продолжал господин в кепке ровным, негромким голосом, словно читал лекцию.
— Предположим, — говорю я, снова закашлявшись. Значит, этот тип знает Труфилова. — Предположим, — продолжаю я, — что вы правы. И что из этого следует?
— Следует то, что вы пошли на весьма опасную акцию. Вы прекрасно знаете, что за вами следят. И все же дали согласие на подобную авантюру. Едва вы выйдете на Труфилова, они уберут его, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не попал в Москву и не смог дать свидетельских показаний.
— Не понимаю, о чем вы говорите. — Я продолжал гнуть свою линию. Но на моего собеседника такая тактика не подействовала.
— Все вы прекрасно понимаете, — со вздохом сказал он. — Только учтите — зря вы подставляетесь, зря изображаете ходячую мишень. Труфилов, поймите вы это, не приедет в Москву ни при каких обстоятельствах.
— И вы знаете, кто именно за мной следит?
— Конечно знаю. Люди Чиряева. И они сделают все, чтобы вы нашли Труфилова. Только в Москву его не выпустят. Вы идете по следу, постоянно находясь на виду. Вы должны в открытую выходить на людей, у которых может прятаться Труфилов, чтобы ваши «наблюдатели» шли по этому следу. Ведь именно такая договоренность была у вас с Кочиевским?
— Не знаю, о ком и о чем вы говорите.
— Знаете, знаете. Прекрасно знаете. Может, он вам не представился? Но уж то, что он полковник ГРУ и раньше работал вместе с Труфиловым, вам не может быть неизвестно.
— Вы, кажется, хотели со мной поговорить, — напомнил я этому всезнайке, который словно бы присутствовал при всех наших разговорах с Кочиевским.
— Итак, полковник Кочиевский предложил вам найти Труфилова, — невозмутимо продолжал мой собеседник, заказав еще две кружки пива, — но он предупредил вас, что за вами будут следить люди Чиряева. Сказал при этом, что вы можете не обращать на них внимания, потому что они обеспокоены поисками других людей. Вероятнее всего, что он предложил вам крупную сумму за услуги. Но он не сказал вам главного. Не сказал, что сами вы не вернетесь живым ни при каких обстоятельствах. Вас уберут вместе с Труфиловым. Или без него. Независимо от успеха ваших поисков. Вот этого он вам тогда не сказал.
И здесь настал мой черед улыбаться. Мой собеседник испытующе смотрел на меня. Он явно смущен. Человеку сообщили, что он обречен, что его непременно убьют… В такой ситуации каждый должен насторожиться. А я улыбаюсь. Мне смешно. Если бы он знал всю правду, он бы понял, почему я улыбаюсь. Но он даже не подозревает, насколько я не опасаюсь своих преследователей. Он даже не может предположить, как глубоко мне наплевать на Кочиевского и на всех этих гнид. Моя поездка действительно может стать последней. Но не потому, что они идут за мной по следу и что это оговорено в нашем негласном контракте. Совсем не поэтому…
— Но кто вы такой, если рассчитываете меня испугать? Давайте уж говорить начистоту, — решил я изменить тактику. — Скажите, откуда вам все известно, и я постараюсь вам поверить.
— Я друг погибшего в самолете пассажира, — признался мне незнакомец. — Его убрали, чтобы он не успел с вами поговорить. Они не хотят оставлять вам ни единого шанса. Но мы собираемся им помешать. Если хотите, мы намерены помочь вам. Впрочем, это одно и то же.
— Кто это «мы» и кто «они»?
— Вы знаете, кто вас послал и зачем. Поэтому на второй ваш вопрос я отвечать не стану. А на первый отвечу. «Мы» — это люди, способные помешать Чиряеву и его бандитам. И мы заинтересованы в том, чтобы вы нашли Труфилова и доставили его в Москву. Нам надо, чтобы Чиряева выдали Москве. Поэтому, господин Вейдеманис, мы и готовы вам помогать. Вы уже убедились, что мы многое знаем. У нас есть силы, деньги и возможности. И мы готовы постараться переправить Чиряева в Москву.
