Борис Громов - Лубянская ласточка
Вернувшись в Париж, Легаре зашел в отдел к одному из молодых и способных сотрудников своей фирмы – Жаку Дюпре. Надо отметить, что платил своим служащим Легаре вполне прилично, но Дюпре имел тайный порок, питая слабость к смазливым капризным молодым людям, имевшим страсть к дорогим вещам и красивой, соответственно, необременительной жизни. Немудрено, что почти все зарабатываемые деньги Дюпре тратил на своих часто меняющихся «пассий». Пьеру было известно, что Дюпре постоянно находится под прессом кредиторов – это читалось по его вечно озабоченному выражению лица.
– Жак, у меня к вам предложение, – без обиняков начал патрон, когда они уселись за столик в кафетерии фирмы под любопытными взглядами сотрудников. – Я, кажется, смогу решить ваши финансовые проблемы, по крайней мере на ближайшие год-два. Но для этого вам придется в свою очередь помочь мне. Дело выглядит несколько экстравагантно, возможно, не совсем обычно, но вам, насколько я знаю, к этому не привыкать…
Получив согласие, Легаре оформил Дюпре командировку в Москву и на крыльях любви вылетел следом.
– Любимая, – торжественно начал Пьер после бурной и страстной встречи в ставшем родным «Метрополе», – я нашел выход. Мой служащий Жак Дюпре сделает тебе официальное предложение, и вы зарегистрируете брак, как положено у вас в Союзе. Естественно, после улаживания всех формальностей в посольстве Франции вы вылетаете в Париж, где тебя ожидает чудесная квартира. Да, кстати, твой «муж» интересуется только молодыми мужчинами. Так что даже не пытайся его совратить, – засмеялся Пьер, довольный своей предусмотрительностью и удачной шуткой. – Через какое-то время и мы сможем открыто жить вместе. Ты довольна?
Натали молча приподнялась на локотке, нежно поцеловала любовника и… в течение трех часов показывала Пьеру, как она относится к такому повороту событий. Обессиленному Легаре пришлось позвонить секретарше в московский офис:
– Мадемуазель Бино, я не смогу сегодня прийти, в случае необходимости звоните мне в отель.
Расчетливая и хитрая Натали скрывала свои отношения с Легаре от КГБ, разумно полагая, что всему свое время. Ничего предосудительного она не делала. «Засветить» француза она еще успеет. Но прежде плод должен созреть и упасть в руки. Администратора и дежурных по этажу гостиницы «Метрополь», где традиционно останавливался Пьер, она подмасливала иностранными подарками, привозимыми ее избранником. Служивые к тому же не сомневались, что встречи Натали с Легаре санкционированы комитетом. Они ведь тоже не вчера родились.
Однако настал момент легализовать свои отношения с потерявшим от любви голову Легаре. Дольше тянуть было некуда. Для этого все готово. И Натали на очередной встрече с куратором рассказала о скоротечном романе с французом, сделавшим ей официальное предложение. Для тех времен – настоящая экзотика! Случаи, подобные истории Розы Яблонской, можно сосчитать по пальцам одной руки. По заблестевшим глазам оперативника Натали поняла, что она все рассчитала правильно и попала в самое яблочко. Действительно, вывод агента за рубеж на длительное оседание, да еще в страну НАТО, – это не каждому удается… Проговорили они допоздна: было уже десять вечера, когда Натали покинула конспиративную квартиру у Киевского вокзала.
В Московском управлении КГБ решение этого вопроса не затягивали – сложившуюся ситуацию просто грех было не использовать. И через некоторое время ее первый куратор, Виктор Петрович Клыков, торжественно сообщил Натали, что руководство комитата санкционировало ее «вывод во Францию для выполнения задания по обеспечению безопасности СССР от вражеских разведок». Внутренне Натали просто трепетала от радости, хотя внешне не подала виду, а лишь изобразила озабоченность и понимание важности стоящих перед ней задач.
В пасмурный апрельский день к старинному особняку на улице Грибоедова подъехали несколько черных «Волг». Только здесь, во Дворце бракосочетаний, граждане СССР могли оформить брак с иностранцами. Эффектная пара, а вслед за ней немногочисленная группа подобающе для таких случаев одетых людей скрылась за дверьми особняка. Натали Бережковская играла сегодня одну из главных ролей своей жизни, и ей не хотелось сфальшивить. Впрочем, последующие роли тоже игрались «без права на ошибку». И всегда на кону ее судьба!
Служащие дворца, перевидавшие разных молодоженов, не уставали восторгаться невестой. Юная, изящная… Смуглая кожа эффектно контрастирует с белоснежным костюмом. Шляпка-таблетка с белой короткой вуалью. Строгие ажурные перчатки. Прелестные ножки в туфельках на шпильке – такие можно было купить в салонах для новобрачных по талончику из Дворца бракосочетаний. Словом, скромно и элегантно – ничего лишнего. Жених – строгий, ни разу не улыбнулся. В глазах – ответственность и забота о красавице жене. «Солидный молодой человек», – одобрили окружающие.
Натали и Жак церемонию выдержали достойно. Присутствовали несколько друзей Бережковской, мама и сестра Изольда. Близких жениха представлял собственной персоной его шеф мсье Пьер Легаре. После обмена кольцами Жак неуклюже, что работники загса приняли за трепетность отношений, поцеловал Натали. По окончании процедуры бракосочетания и традиционного распития шампанского, доставленного из посольства Франции, молодожены и гости быстро уехали.
Пока оформлялись документы на выезд новоиспеченной мадам Дюпре, Виктор начал активно готовить Натали к предстоящей жизни на Западе.
– Немедленно прекращаешь все контакты с иностранцами в Москве. Ложишься на дно. Никаких новых знакомств. Ты теперь респектабельная дама.
– Ясно. Будет сделано. Пройду сеанс возвращения девственности у местной колдуньи! – Она комично приложила ладонь к виску, подражая героине фильма, сыгранной Бриджит Бардо, «Бабетта идет на войну». Виктор не мог сдержать улыбки. Ему вообще импонировала эта красивая деваха с ее актерскими способностями, исключительной памятью, находчивостью и массой других качеств, необходимых для работы в качестве агента-нелегала КГБ. Однако он мог предположить, что эта сорвиголова, не верящая ни в бога ни в черта, при определенных обстоятельствах может оказаться трудно контролируемым и непредсказуемым агентом. С ней нужно еще работать и работать.
Натали внимательно слушала Виктора, когда он рассказывал ей об оперативной обстановке во Франции, и в частности в Париже. Обучал ее элементарным правилам конспирации. Предупреждал о неминуемой проверке и слежке со стороны французской контрразведки, способах ее выявления. Но какого рожна ей надо штудировать материалы партийных съездов, пленумов ЦК КПСС и выступлений Генерального секретаря?! Натали даже сочувствовала куратору, который, похоже, понимал всю нелепость этих занятий.
Наконец короткая подготовка агента Мимозы для работы за рубежом закончилась. В комитете решили пока не передавать Бережковскую на связь парижской резидентуре. Во-первых, она еще недостаточно проверена в серьезных мероприятиях и не была «закреплена». Под вопросом оставалась и ее надежность. И хотя Натали крепко «держала» семья – мама и сестра, полного доверия к ней, конечно, не было. Словом, решили дать ей годик на «свободный полет». Пусть мадам Дюпре адаптируется к новой обстановке, оглядится, обзаведется нужными знакомствами – у нее это получится. Через год-полтора Мимоза приедет навестить мать и сестру, вот тогда, если все сложится как надо, и начнется настоящая подготовка агента.
Натали такой расклад вполне устраивал. Выезд во Францию значил для нее обретение истинной свободы. Она даже готова была отблагодарить страну, которая дала ей возможность почувствовать себя человеком, выпустив за «железный занавес».
Через неделю самолет компании «Эр Франс», следовавший рейсом Москва – Париж, уносил во Францию новоиспеченную мадам Дюпре. Натали смотрела в иллюминатор на ускользающую землю своей Родины и жалела, что нельзя во весь голос закричать: «Ура! Я лечу в Париж! У меня все получилось!»
…Она в Париже!!!
Ранним утром Натали босиком выбегала на балкон. Легкая завеса утренней дымки таяла в воздухе, и перед ней расстилался необъятный город. Горбился холмами Монмартр, сияя базиликой Сакре-Кёр, парили над Белой площадью крылья «Мулен-Руж». Перегибаясь через ажурные перила, Натали опускала взгляд: бульвар Осман еще спал – отдыхали витрины магазинов, у стен кафе высились пирамидки сложенных стульев, лениво двигались автомобили. Минута-другая – и она возвращалась в постель, уютно заворачиваясь в легкое одеяло. Этот нехитрый обязательный ритуал, который истово соблюдала Натали в первые дни своего пребывания в Париже, давал ей ощущение реальности происходящего: «Это – не сон, это случилось. Я – в Париже».
Недели через две потребность в утренних свиданиях с городом отпала. Тем более что ранней пташкой Натали никогда не была.
