Александр Воинов - Кованый сундук
— Что такое? — испуганно спросил Витя. Очки у него запотели, и он беспомощно моргал глазами. — Случилось что-нибудь?
Коля оттащил его к окну и стал рассказывать громким шепотом, поминутно оглядываясь и захлебываясь от волнения.
Витя слушал, протирая очки, и глубокомысленно молчал.
— Ничего не понимаю, — наконец, сказал он.
— Да чего тут не понимать? — удивился Коля. — Говорят тебе: картины где-то в городе… Бургомистр хотел их вывезти, но не успел… Давай будем искать!
— А где?
— Ну, и бестолочь! — Коля от досады ударил по колену кулаком. — Если бы знали где, так пошли бы и взяли.
— Да я не о том, — смутился Витя.
— А о чем же?
— Да где их искать?
Коля развел руками:
— Ну, этого пока еще никто не знает. Клавдия Федоровна велит людей расспрашивать. Но я думаю, что же только расспрашивать? Можно и поискать. Неужто мы глупее других?
Витя с сомнением покачал головой. Это совершенно вывело из себя Колю.
— Ты просто сдрейфил, — с презрением сказал он. — Вот уж не думал, что ты такая размазня! А еще в геологи собираешься!
— И совсем я не сдрейфил, — стал оправдываться Витя. — А только как же искать, если неизвестно где. Город-то ведь большой!..
— Ну и что ж с того! Я ж тебе говорю, что Клавдия Федоровна велела походить по дворам, поговорить с жителями. Ты что, и этого не хочешь?
— Да нет, хочу, — неохотно согласился Витя. — Походить по дворам, конечно, можно. А когда пойдем? Завтра, что ли?
— Зачем завтра? Сегодня пойдем. Вот справимся с дровами — и пошли.
— Хорошо. Только ты сам спрашивай.
— Ладно, сам буду. Не думал я, что ты такой тюфяк… Только вот что я тебе скажу: никакой из тебя геолог не выйдет! Иди лучше в аптекари.
Глава тринадцатая. Развалины на холме
Они шли гуськом по узкой тропинке, протоптанной в снегу вдоль стен и заборов. Впереди — Коля Охотников в стеганом ватнике и в брезентовых рабочих рукавицах. Он нес на плече две тяжелые лопаты. Позади, сохраняя дистанцию в два шага, покорно брел Витя Нестеренко в старом осеннем пальто, когда-то черном, а теперь неопределенного серого цвета, с короткими, обтрепанными по краю рукавами. Свои большие красные руки без перчаток он чуть ли не по локоть засунул в карманы, но теплее от этого ему не становилось.
Так они дошли до ближайшего перекрестка.
У покосившегося телеграфного столба Коля Охотников остановился:
— Ну, Витька, в какую сторону пойдем? Направо или налево?
— Не знаю. По-моему, домой. До каких же пор нам по улицам шляться?
Коля яростно вонзил в снег обе лопаты.
— И чего ты такой вялый? — спросил он с негодованием. — Согнулся, как старик, носом землю пашешь! — Последние слова Коля произнес не без удовольствия. Он слышал их от старшины, распекавшего медлительного и нерасторопного солдата, когда час тому назад к ним во двор въехала машина с дровами.
— А тебе чего от меня надо? — рассердился Витя. — Дело говори. А то «пашешь, пашешь»!..
— Ну, если дело, так идем вот в эти ворота.
— Так ведь опять там ничего нет. Только обругают…
— Подумаешь, нежный какой! Обругать нельзя…
И Коля направился к невысокому деревянному дому, окруженному сараями, старыми конюшнями, превращенными в склады, и еще какими-то пристройками. Он смело вошел во двор, поставил у крыльца лопаты и направился к сараю с высоким кирпичным фундаментом. Этот сарай показался ему очень подходящим местом для того, чтобы спрятать картины. На дверях сарая висел большой ржавый замок. Едва Коля притронулся к нему, как замок легко открылся. Оказалось, что он не был заперт. Вынуть его из колец было мгновенным делом. Дверь со скрипом отворилась… И из темноты с радостным визгом выскочил поросенок.
В ту же секунду в домике распахнулась дверь и на крыльцо выскочила какая-то древняя старуха в больших валенках и в ситцевом переднике.
— Жулики! Что делают! — закричала она. — От Гитлера порося уберегла — так они его стащить хотят… Сейчас людей позову, шерамыжники вы этакие… Вон со двора, чтобы духу вашего тут не было!
Витя растерялся, попятился и метнулся к воротам. Но Коля не побежал. Он смело пошел навстречу старухе. Остановился передней и сказал с достоинством:
— И как вам, бабушка, не стыдно так ругаться!.. Не нужен нам ваш поросенок… Если хотите, мы вам его поймаем…
— Вот именно, что не хочу, — сердито сказала старуха. — Поймаете, да не нам… Иди, иди, пока цел. А не то я тебя так ремнем отделаю!..
Поросенок, радостно хрюкая и взрывая пятачком снег, бегал по тропинке между домом и сараем. Коля нагнулся к нему, схватил, ловко втолкнул в сарай и прикрыл дверь. Увидев это, старуха несколько приутихла.
— Ну ладно, иди, иди, — уже миролюбиво сказала она. — Нечего по чужим дворам шататься.
— А мы, бабушка, не шатаемся, — сказал Коля, вновь подходя к крыльцу. — Мы картины ищем.
— Какие такие картины?
— Из музея. Которые пропали. Гитлеровцы их увезти из города хотели, да не успели и спрятали… А где — неизвестно. Вот мы их и разыскиваем.
— У нас во дворе никаких этих картин нет, — сказала старуха, — и на соседнем тоже, и на всей улице нет. А о картинах нам уже из горсовета объявляли… Кабы они были, так я сама бы их снесла… Вас не дожидалась…
Взвалив на плечи лопаты, Коля направился к воротам.
Витя, ожидая его, приплясывал на снегу.
— Плохо дело, — сказал Коля. — Нет у нее картин и вообще на этой улице их нет.
— А она откуда знает?
— Знает, раз говорит. И всем уже известно, что надо искать картины. Горсовет объявил.
— Зачем же нам тогда искать? — сказал Витя. — Все обыщут свои дворы, и кто-нибудь найдет… Говорю тебе — пойдем домой!..
— Не пойду, — упрямо ответил Коля. — Если хочешь — иди, а я не пойду. Я буду искать.
И он пошел дальше. Витя постоял, постоял и опять потащился вслед за ним. На всякий случай они зашли еще в несколько дворов, но уже не хозяйничали сами, а терпеливо расспрашивали жильцов. Все знали, что из музея пропали картины, все гадали, где они могут быть, высказывали свои предположения, но все уверяли, что как раз у них во дворе нигде ничего не спрятано.
— Нет, так мы, конечно, ничего не найдем, — сказал Коля, когда они через час остановились на другом конце улицы. — Вот что я тебе скажу — искать надо там, где никто не ищет и где нет хозяев.
— То есть где же это? — с интересом спросил Витя.
— Ну, в развалинах, в подвале старой церкви, в склепах на кладбище!.. Пойдем, а?
Витя поежился, поморгал сквозь очки и покорно сказал:
— Пойдем.
— Куда раньше?
— Куда хочешь.
— Тогда сначала пойдем в развалины, — решительно сказал Коля.
Развалинами они называли стены большого элеватора, разрушенного немецкими самолетами во время первых же бомбежек. Элеватор стоял на холме, невдалеке от железнодорожной станции. Чтобы попасть к нему, надо было пересечь весь город.
Мальчики зашагали в ту сторону.
Вдруг из-за угла полуразрушенного, обгорелого дома прямо им навстречу выскочила Мая Шубина. На ней было не по росту короткое пальто и большие валенки. От этого она казалась еще меньше.
— Вы куда это? — крикнула она. — Клавдия Федоровна позволила ходить только по соседним улицам…
Мальчики остановились.
— А ты откуда знаешь?
— Да уж знаю.
— Подслушивала, наверно, — с презрением сказал Коля Охотников. — И всегда-то ей нужно всюду свой нос совать…
— А вот и не подслушивала!.. Мне сама Клавдия Федоровна сказала.
— Ну, и радуйся. Только к нам не приставай. Идем, Виктор!
Мальчики решительно пошли дальше.
Мая побежала следом:
— Нет, куда же вы все-таки идете?
— Вот пристала! Туда, где лежат картины, — Коля подмигнул Вите: «Молчи!»
— Вы знаете? — задохнувшись, почти шепотом спросила Мая.
— Знаем.
В глазах у Маи засветилась мольба.
— Возьмите и меня, — попросила она. — Мальчики, милые! Ну, что вам стоит?
— Вот еще! — усмехнулся Коля. — А потом ты будешь говорить, что это ты нашла.
— Нет, честное слово, не буду говорить.
— Нет, нет. Ты и не проси. Не возьмем, — сказал Витя. — Мы в такие места идем, где тебе будет страшно.
— А я не боюсь.
— Ладно, довольно болтать. Пошли, Витька! — и Коля потянул приятеля за рукав.
Они прибавили шагу, но услышали, что за ними кто-то бежит. Коля оглянулся и даже охнул от досады. Эта девчонка, наверно, забыла, что у него крепкие кулаки.
— Ты куда? Назад! — крикнул он и загородил ей дорогу.
— Не пойду назад, — твердо сказала она.
— Мы же тебе русским языком говорим — мы идем в развалины. А это — не женское дело.
— Вы идете, и я пойду…
— Объясни ей, Витька, наконец, ты, раз она русского языка не понимает, — досадливо махнул рукой Коля и отошел в сторону.
