Владимир Черносвитов - Сейф командира «Флинка»
— Оскар, давайте действительно к делу. Вам, вижу, что-то удалось без меня. Что? Неужели смотритель?
Оскар выглянул из кабинета — не пришла ли Алиса? — вернулся, ответил:
— Нет. Вы же сами убедились: кремень с партбилетом. Сейф возьмет водолаз.
— Вот как? Это великолепно! Просто здорово! Как вам удалось?
— Вам детали важны или результат?
— Вы правы. Каковы его условия?
— Это деловой вопрос. Десять тысяч и загранпаспорт с визой.
— Только-то? Это даже сверхскромно.
— В его глазах это состояние!.. Я тоже считаю эту сумму мизерной. Поэтому мы увеличим ее. А то даже неловко перед Марсом, несолидно.
— Увеличим? Зачем? Я что-то не понимаю...
— Стареете. В успехе нашей операции больше всех заинтересован сам Марс. И если вы втолкуете ему, что я ничего уже сделать не смогу и водолаз — его единственный шанс, он все отдаст. А сколько запросил водолаз, он же не знает!.. Себе я назначаю двадцать тысяч. Сколько вы еще накинете для себя — дело ваше.
— Однако! Да вы просто акула, Оскар! — усмехнулся Пауль.
— Отнюдь. Акула рвет добычу только себе, а я равно забочусь и о своем товарище.
— Очень заботитесь. Пароль-то — у меня! — отыгрался Пауль.
— Впрочем, если вам не важна дотация в какие-то там десятки тысяч, вы вольны отказаться от своей доли.
— Ну, зачем же... Так что́ надо доставить, конкретно?
— Оформленный паспорт без фотографии. Переводную пленку с печатью, чтобы поставить потом на фотографию. Ну, и чеки на предъявителя в швейцарский или другой банк. Все. Вечерний самолет через четыре часа.
Пауль ушел.
Оставшись один, Оскар развалился в кресле посмеиваясь. Никакого водолаза у него на прицеле не было, разумеется. Паспорт требовался ему самому: он намерился разыграть свой вариант эндшпиля. «Итак, первый шах хотя и не объявлен, но сделан. Пауль согласился и выжмет из Федотова требуемое — это он умеет. Стало быть, я должен решительно действовать, чтобы к возвращению Пауля у меня все было готово. А если самому добыть документы и доставить их — перевод в высшую категорию обеспечен: генерал ценит ловких, находчивых и решительных!..»
Подремывая в кресле самолета, Пауль тоже размышлял. «Вырос волчонок, заматерел. И школа сказывается, хватка бульдожья, и умишком бог не обнес... Ну да ничего, не с такими справлялись! Деньги ладно, бери, черт с тобой. А уж паспорт получит из моих рук только сам водолаз! И фотографию его я своими руками наклею и припечатаю. Только так!» — мудро парировал он, не предполагая еще, что Марс тоже сделает ход конем: деньги даст, а паспорт только покажет и придержит у себя, пока ему не предъявят доказательства выполнения задания, то есть документов из сейфа «Флинка».
Все трое стоили один другого.
Сегодня «Абакан» остался на ночь на «точке». Уже близко к закату Юнга пулей вылетел на полубак и, задрав голову, залился озорным лаем.
Описав круг, гидроплан приводнился близ «Абакана». Боцман Трофимыч опустил шлюпку и доставил на борт двоих — высокого ладного капитана первого ранга и бодрого, но совершенно седого мужчину в штатском. Ожидавший гостей у трапа Ладога представился.
— Запорожец Дмитрий Васильевич, — опустив свое звание, попросту назвался офицер. — Здравствуйте, Иван Иванович. Знакомьтесь: наш консультант Тихон Тарасович.
Обменявшись рукопожатиями, Ладога увел гостей в свою каюту.
Недолго поговорив там с хозяином, гости вяло поужинали и тотчас легли спать в отведенной им каюте.
Вскоре жизнь на корабле затихла, и только монотонная молотьба «вспомогачей» в его утробе нарушала тишину.
Перед тем как лечь, Ладога еще раз перечитал допуск консультанта, поморщился и позвонил вахтенному начальнику.
— Гладышев? Это я... Если Голодов еще не спит, пусть придет ко мне. Только, пожалуйста, сходите сами, а то посыльный непременно разбудит.
Не прошло и трех минут — мичман явился.
— Садись, — сказал Ладога. — Извини, что тормошу после отбоя...
— Пустяки, Иван Иванович, я еще и не думал ложиться.
— А вот это напрасно, распорядок надо чтить... Скажи, как на твой проницательный взгляд: этот седой инженер — водолаз?
— Штатский-то? Не похоже. Скорее, лектор какой-нибудь.
— Вот и обмишурился. Водолаз. Только давний уже. И потому необходимо его...
— Подстраховать?
— Особенно! Ты сам пойдешь с ним на грунт. И если там хоть чуть заметишь слабину его — сразу сигналь мне. Сразу!
— Понял. Если что, я стану о фонаре травить. Можно так?
— Давай.
Утром после подъема флага все занялись своими делами по распорядку, а Юнга отправился в обход своих владений. Пес уже совершенно освоился, прижился и радовал моряков своей редкой смышленостью и веселым нравом. Точно знал распорядок дня, отлично понимал все сигналы и команды и, что особенно ценилось, тонко чувствовал, как себя вести в каждой конкретной ситуации. Например, при торжественном подъеме флага и других церемониалах присутствовал обязательно, но — в сторонке, а при обычных построениях команды — мчался и занимал место последнего на левом фланге. По сигналу аврала или учебно-боевой тревоги бежал к себе и сидел, чтобы никому не мешать. Кстати, в людях Юнга разбирался тоже исключительно. Как и везде, на «Абакане» тоже нашлись два-три человека, недолюбливавшие собак. И хотя они не обижали Юнгу — да и попробуй обидь! — пес обходил их, не удостаивая своим вниманием. С остальными же был весело дружен, а Сафонова просто обожал, сразу признав новым хозяином.
Сейчас, обежав корабль, Юнга затрусил на ют, где уже разворачивалась водолазная станция. Там на правах гостеприимного хозяина составил компанию гостю.
Посапывая своей замечательной трубкой, капитан первого ранга посмотрел вниз, нагнулся, погладил пса и продолжал со спокойным интересом наблюдать за подготовкой к спускам. Молчаливый, деликатный, простой, он сразу расположил к себе всех абаканцев, и матросы, даже не зная фамилии, уже нарекли его Запорожцем — за трубку.
Пришел Ладога и изменил порядок работ и спусков. Первой парой на грунт отправились мичман и седой инженер. На топляке Голодов разрезал стежки сварки, какими были прихвачена бронедверь, и спустился с напарником в каютный отсек комсостава «Флинка»...
Ладога сегодня задержался с Запорожцем у поста связи. Водолазы, как обычно, обступили командира, прислушиваясь вместе с ним к репликам работающих под водой, а больше того — ожидая замечаний, вопросов и советов самого командира. Неугомонный Дереза юлил, будто его блохи одолели.
— Ну, что вам покою не дает, Дереза? Говорите, — разрешил Ладога.
— Да вот... Я, конечно, извиняюсь, товарищ капитан третьего ранга, а только интересно... Вы, простите, уроженец каких мест?
— Земляков ищете? — Ладога улыбнулся. — Не знаю точно. Считаюсь — Ленинградской области. Не устраивает?
— Подходит! Вы помните, инженер-майор Сергачев рассказывал о героях Ладоги?.. Так вот: озеро — Ладога, ваша фамилия — тоже. Это как же, случайно или связано?
— Не случайно, товарищ Дереза. Кстати, ваша фамилия тоже, знаете... — Посмеиваясь, Ладога прислушался. На топляке все было спокойно, и он продолжил: — Когда я был вот таким шкетом, на одном из островов на Ладоге в старом монастыре была трудовая колония... «Путевку в жизнь» видели? Ну, вот такая же, только специально для шустряков, любящих бегать: с острова-то запросто не удерешь! Привезли туда однажды такого, не ведающего ни своего имени, ни фамилии, ни родины. А жить не помнящим родства у нас не полагается! Вот и нарекли его Иваном, по батюшке Ивановичем, а по фамилии Ладогой. Так и... Стоп!.. — Ладога снова прислушался: из динамика прозвучало: «Что-то фонарь скисает. Контакты, наверно, электрик не зачистил...»
— Как это так? Очень даже зачистил, проверил, — обиделся электрик, однако Ладога даже взглядом не укорил его, взял у вахтенного микрофон и сказал:
— На грунте! Выходите, ваше время истекло. Подъем.
Инженер попытался что-то возразить, но его перебил голос мичмана:
— Есть, выходим. Выбирайте помалу...
Водолазов подняли, раздели. Гость выглядел, как новобранец, впервые пробежавший кросс в противогазе. Ладога кинул мичману взгляд благодарности.
Отдыхая на палубе в сторонке от работающих, инженер тихо сказал Ладоге:
— Правильно, Иван Иванович, что вы не поспешили. Вскрывать такие сейфики благоразумно, конечно, на суху, а поднимать...
— Минуточку! Извините, Тихон Тарасович, — прервал его Ладога и подозвал: — Сафонов! Идите сюда... Вот, послушайте, как надо отрезать сейф.
— Значит, так, э-э... Простите, как вас зовут?.. Прекрасно, — одобрил консультант, вооружась блокнотом и карандашом. — Значит, так, Сережа, смотрите: сейф, стойка, бимс. Так? Такие сейфики производства шведской фирмы «Эриксон», в чем я уверен, выпускались обычно по заказам. Стало быть, логично предположить, что для флота поставили водонепроницаемые. Нарушить эту герметику под водой очень опасно: истомленные временем документы могут тотчас превратиться в кисель. Понимаете, Сережа, сколь это важно!.. Второе. Стенки двойные, полость заполнена инфузорной землей. Внешний лист на большие сейфы ставился броневой, на малые — типа этого — из тонкого, но прочного листа...
