Владимир Черносвитов - Сейф командира «Флинка»
Она была дома. Одна. В первый миг в ее глазах мелькнуло какое-то замешательство, но только мелькнуло. Хитря, Сергей умалчивал о своем приходе позавчера, ждал: упредит она его вопрос упоминанием «невзначай» о своем дежурстве в ту ночь или отсутствии по другой причине? Однако она ничего не сказала. Он тоже промолчал.
Лида опять была тиха и приветлива. И Сергей почувствовал себя хорошо и уютно. Идти никуда не тянуло, но он все же рыцарски предложил:
— Может, погуляем? Пройдемся по центру, зайдем куда-нибудь...
— Нет-нет! — поспешно отказалась она. — Тебе плохо тут, скучно со мной?
— Что ты! Я подумал — тебе.
— А ты не думай. Давай чаевничать...
Торопливость, с какой Лида захлопотала у стола, подчеркнула ее желание отвлечь Сергея от прогулки. «Неужели стыдится гулять с простым старшиной? Не похоже, она не из таких. Стесняется моего безденежья? Чепуха. Она проста и нетребовательна. Может, опасается встречи с курящим сигареты с золотым ободком?!» Сергею стало очень горько и обидно, но он и виду не подал, «волей укротив свои эмоции», как сказал Ладога.
— А у нас на корабле Юнга появился, — сообщил Сергей, чтобы отвлечься от горьких дум своих, — славный такой...
— Юнга? — удивилась Лида. — Воспитанник? Так они же только в войну разрешались, и то не особенно...
— Да не такой, четвероногий, пес, — улыбаясь, пояснил Сергей. — И такой, знаешь, симпатяга, смышленый...
Так они и чаевничали, ощущая неизъяснимую приятность своего общения. Но в благодушии этом все же была горчинка. Уже уходя, Сергей сказал:
— Утром мы грузимся и уезжаем, а там — в море. Так что когда теперь увидимся...
— Ну зачем ты сказал это! — искренне пожалела она. — Так бы я все время ждала тебя, мне бы легче было... — Откинулась на подушку тахты, зажмурилась и застыла.
На складе тишина. Моряки все отсыпались: машины почему-то не пришли. Не пришли они и утром. Тутаринов чертыхался, звонил в штаб базы, выяснял, требовал... Наконец прикатили после обеда. Тутаринов объявил аврал, ребята навалились, и к ночи машины были уже загружены и затянуты брезентом. Но мест в кабинах всем не хватило, а ехать поверх груза пассажирам не разрешается.
— Ладно, — решил Тутаринов. — Мы трое поедем автобусом. А тебе, Сафонов, за отличную работу разрешаю до утра побыть у дядьки.
— Есть! — обрадовался Сергей — Спасибо!..
И через час уже мягко взбежал по Лидиной лестнице, но постучать не успел — дверь сама распахнулась, и он едва не столкнулся с моряком загранплавания. В растерянности, что ли, тот посторонился, открыв взгляду Сергея разрумянившуюся Лиду.
На миг все опешили. Первой спохватилась Лида:
— Сережка! — фальшиво обрадовалась она и пояснила своему гостю: — Это мой приятель, я тебе говорила... Знакомьтесь...
— Надо бы, да поздно уже, к сожалению. Другим разом! — зло пообещал тот и вышел, хлопнув дверью.
Тихо звучала модная пластинка. На столе, рядом с «валютными» закусками, лежали пачки «Мальборо». В одной из грязных тарелок поблескивал разбитый бокал.
Лида закурила сигарету и развалилась в кресле, закинув ногу на ногу. Вызывающе бросила:
— Ну-с, надо полагать, будут бурные объяснения? Начинайте.
Сергей стоял в тяжелом оцепенении.
Покачивая ногой, Лида продолжила с издевкой и отчаянием:
— Не будут. И так все ясно. Ну и правильно: давайте просто выпьем на прощание. Как-никак, а... Ах да, вы же непьющий! Вы вообще безупречны. Голубой рыцарь печального образа...
Сергей еле сдерживал желание ударить ее.
Лида взорвалась:
— Ну, что молчишь, истукан! Неужели тебе все равно?! Ну накричи, обругай, ударь!.. — Отвернулась и еле слышно добавила: — Может, легче станет.
Сергей вдруг почувствовал щемящую жалость к ней: еще чуть-чуть — и он бросится утешать ее! Чтобы не упасть до такого слабодушия, он стремглав выбежал из комнаты.
...Большие кабинетные часы мягко пробили половину третьего ночи.
— Н-да, в незавидном ты очутился положении, — посочувствовал дядя Шура. Закурил «беломорину», прошелся по кабинету, остановился возле Сергея, поглядел на него и вдруг улыбнулся: — Слушай, а почему, собственно, в незавидном? Давай-ка без панихиды, объективно. Судя по твоему рассказу, встреча ваша оказалась для всех троих полной неожиданностью.
— Абсолютной.
— Так. Значит, ей можно верить, она не сыграна. А встретил ты его в дверях уже выходящим.
— Да.
— И злым. А на столе в комнате узрел незаконченный ужин.
— Точно.
— Тогда вопрос: почему он, вместо того чтобы остаться ночевать, для чего он, разумеется, и пришел, вдруг оборвал застолье и, обозленный, отправился восвояси?
— Не знаю.
— А не потому ли, что Лида дала ему от ворот поворот? У тебя есть другое объяснение?
— Я... я даже не подумал о таком, — растерянно признался Сергей.
— Напрасно. Зачастую бывает очень полезно подумать.
Дядя Шура помахал пустым чайником, поставил его на место. Взял термос, налил из него и подсел с чашками на диван к Сергею:
— Держи... Конечно, Сережа, осудить и оттолкнуть человека — проще всего. А вот вникнуть в суть, понять обстоятельства и оправдать проступок — куда труднее.
Племянник и дядька задумались.
— Ладно, давай-ка поспим, сколько осталось, — прервал молчание дядя Шура, залезая под одеяло. Протянул руку, погасил лампу на тумбочке и уже в темноте сказал: — И все-таки, Сергуня, нельзя жить спокойненьким трусом. Надо рисковать, надо верить в людей и людям! Надо! Иначе не жизнь будет, а слякоть какая-то — гладенькая, но гаденькая. Спокойной ночи.
Родная гавань встретила Сергея солоноватой свежестью солнечного утра. На проходной рядом с большими воротами, сверкающими латунными якорями на створках, главстаршину придержал дежурный офицер:
— Сафонов? Водолаз? Бегом на второй причал! — приказал, крикнув уже вдогонку: — Бортовой ноль-девять!
Стремительные ракетные катера уже нетерпеливо-сердито рычали дизелями, обдавая бетонную стенку сизой вонью соляра. Возле ноль-девятого стоял Тутаринов, подгоняя Сергея резкими жестами: «Давай, скорей!»
— Поспел! Сигай на катер: «Абакан» на работе, тебя забросят на него.
Испросив у головного «добро», ноль-девятый просигналил мателоту и вышел из походного ордера. Взревев двигателями, рванул к «Абакану».
Едва ступив на палубу родного корабля, Сергей увидел Голодова, а рядом с ним — Шнейдера!
— Видим, что прибыл, — добродушно прервал доклад Сергея мичман. — Весь корабль любовался твоим шикарным прибытием: адмирал, да и только!.. Вот, — указал на Шнейдера, — наш новый командир третьего отделения. Вместо Шлунка. Да вы же знакомы давно.
Улыбаясь, херсонец подтвердил:
— Давно. Связаны, так сказать, крепкой и нежной дружбой. Здравствуй, Сергей!
— Здравствуй. С прибытием... — пробормотал Сергей и поспешил доложиться вахтенному офицеру.
Значит, херсонец стал не только сослуживцем, но и соседом по койке в их старшинской каюте. «Только этого и не хватало для полного счастья!» — с усмешкой подумал Сергей.
Так началась их совместная служба.
КРУТЫЕ ПОВОРОТЫ
Пауль вернулся в Балтиморск злым и раздосадованным. Оскар сделал вид, что не заметил этого.
— Ну-с, как съездилось в столь любимую и памятную вам Белоруссию? Как принял вас Минск?
— Великолепный город, черт бы его побрал. Шикарные магазины, торговля богатая...
— Вы ездили «Гастрономы» ревизовать? Я что-то запамятовал.
— Вроде того получилось... — Пауль хмуро помолчал. — В общем, соорудил я превосходный портативный газорезный аппарат. И что же?..
— Что же?
— Украли! Уже в поезде. Сперли самым наглым образом! Вышел в туалет, вернулся — чемоданчика как не бывало! Это в храме-то коммунизма!
— Действительно. Я просто не представляю, как вы переживете такую медлительность коммунистического воспитания народов СССР!
— Перестаньте паясничать. Нет, Оскар, низшая раса так и останется низшей, сколько ее ни...
— Но-но, коллега! Не забывайте, что я тоже принадлежу к ней. И здесь все же моя родина.
— Что-о? Бросьте, «патриот», не смешите. Ваша родина — в паспорте без подданства и чековой книжке.
— Тоже неплохо: всегда у сердца! Однако — к делу. С аппаратом пока потерпим. Сейчас важнее, чтобы вы экстренно повидались снова с резидентом.
— Почему?
«Да потому, что хотя вы оба и зубры, но я вас оставлю в дураках! Наступило мое время!» — подумал Оскар и ответил с язвинкой:
— Потому, что я не удостоен явки к нему, это ваша привилегия. И еще потому, что этот Марс безусловно располагает немалыми финансами, на которых сидит, как собака на сене. А разве вам не досадно это? Мне досадно...
— Оскар, давайте действительно к делу. Вам, вижу, что-то удалось без меня. Что? Неужели смотритель?
