Чингиз Абдуллаев - Кубинское каприччио
– Пока не нашли. Но найдут, – уверенно сказал Измайлов. – А зачем тебе звонил Гулам?
– Он вчера был в городе. И ночью возвращался обратно в Кубу. Поэтому попросил меня утром заехать на дачу к его старшему брату и забрать какие-то вещи. Я утром успел заехать и забрать. Его брат живет недалеко от нас.
– Гулам вчера приезжал в город? – удивился Борис. – Он мне ничего об этом не говорил.
– Приезжал, – ответил Иса, – мы вчера с ним говорили. Я весь вечер был на даче, и он мне туда позвонил. Я ему предлагал ко мне при-ехать, но у него были какие-то свои дела.
– Это наш садовник, – пояснил Измайлов, взглянув на Дронго. И очень тихо добавил: – Он почти никогда не приезжает в Баку. Говорит, что городская суета не для него. А вчера приехал и нам не сообщил. Странно. Нужно будет с ним переговорить.
– Валида его знала?
– Прекрасно знала, – мрачно ответил Борис, – если вы имеете в виду, могла она открыть ему дверь или нет. Разумеется, могла. Когда она оставалась в нашем доме в Красной Слободе, он всегда приносил ей свежих фруктов, хотя он на самом деле человек мрачный, неразговорчивый. Но к ней он относился нормально. Он вообще человек замкнутый, любит охоту, рыбалку, свое дело, хорошо знает леса, но к людям почему-то относится хуже, чем к своим охотничьим собакам.
– Извините, что я вмешиваюсь, – вставил Иса, – но он ко всем людям относится неплохо. Такой у него характер. Говорят, что у злого садовника ничего не будет расти. Земля чувствует характер человека. Просто он немного закрытый человек, привык жить сам по себе.
– Он давно работает у вашего дяди? – уточнил Дронго.
– Лет десять или пятнадцать, – ответил Измайлов, – он пришел к нам после смерти другого садовника, который работал еще с моим дедом – Борисом Ибрагимовичем. А потом с нашим дядей.
– И он все время живет в Красной Слободе?
– Нет, в самой Кубе. Он лезгин и живет на другом берегу, чуть выше. Там, где есть несколько семей лезгинов. Они ведь сунниты, а живущие в Кубе азербайджанцы в основном шииты.
– Это как-то проявляется? У них бывают стычки, столкновения?
– Никогда. Никто даже точно не знает, кто лезгин, а кто азербайджанец. И тем более никто не спрашивает, к какому религиозному течению принадлежит человек. Если ходит в Ардебильскую мечеть, значит, мусульманин. А кем он себя считает – шиитом или суннитом, – это не так важно.
– Это в Кубе неважно. А в Багдаде за это убивают, – напомнил Дронго.
– Ну и напрасно, – пожал плечами Борис, – я никогда такие вещи не понимал. Вот в Северной Ирландии католики и протестанты уже сколько лет воюют друг с другом. Такая цивилизованная нация, входит в состав Великобритании. Что вам еще нужно? Вместо этого по-прежнему ненавидят друг друга. Или баски в Испании. Ну какая независимость вам еще нужна, когда и Испания, и Франция уже отказались и от своих границ, и от своей национальной валюты и даже создали единый парламент. Что еще вам нужно? Выбирайте своих депутатов в Европарламент и принимайте нужные решения. Я действительно этого не понимаю. Или когда мусульмане убивают друг друга только потому, что одни шииты, а другие сунниты. События полуторатысячелетней давности проецируются на сегодняшнюю действительность. Не понимаю…
– Это «родимые пятна» цивилизации, – угрюмо заметил Дронго, – а остальные конфликты разве не несут на себе отпечаток подобного безумия? Вспомните, сколько конфликтов на территории бывшего Союза.
Измайлов промолчал. Он смотрел в окно. Дорога проходила рядом с побережьем и только через несколько часов, уже у города Дивичи, уходила в горы, к Кубе. Многие бывшие граждане Советского Союза даже не подозревали, что в их большой стране был город, названный так же, как и легендарный Остров свободы. Это был город Куба в северной части Азербайджана. Основанный в середине пятнадцатого века город стал столицей известного Кубинского ханства уже к концу восемнадцатого века, когда правитель ханства – Фатали-хан – начал свою борьбу против иранского шаха, опираясь на помощь северного российского соседа. При этом Фатали-хан сумел объединить практически все северные прикаспийские земли до Ардебиля. В качестве его союзника выступал грузинский царь Ираклий Второй. Но после смерти Фатали-хана его государство распалось, а в начале девятнадцатого века Кубинское ханство было присоединено к России.
Еще при жизни Фатали-хана в самой Кубе проживали азербайджанцы и лезгины, аварцы и курды, начали селиться горские евреи, которые постепенно образовали на другом берегу реки Кудиалчай свой отдельный городок, названный Красной Слободой. Город был известен на Востоке своими неповторимыми кубинскими коврами. На азербайджанском этот город назывался с более звонким К и скорее произносился как «Губа», но в русском языке название города традиционно начиналось с буквы К. Куба стала известна уже после распада Советского Союза еще и благодаря Красной Слободе, в которой компактно проживали горские евреи. К этому времени многие из них стали достаточно состоятельными людьми, известными далеко за пределами своей республики. Некоторые из них уезжали в Израиль, но большинство предпочитало работу на просторах бывшего Союза, обосновываясь в Москве, Санкт-Петербурге, Ташкенте, Киеве и Баку.
У одной из бензоколонок водитель остановил автомобиль. Борис предложил выпить чаю. Пока они пили чай, машину заправили бензином и помыли. Теперь она сияла как новенькая. Иса подошел к ним, присел рядом на стул.
– Сколько лет вы работали с Семеном Борисовичем? – поинтересовался Дронго.
– Больше восьми лет, – ответил Иса, – я пришел к нему тогда, когда от него ушел старый водитель Гашим. Ему было уже под семьдесят, и глаза почти ничего не видели. Но он жив до сих пор. Живет в своем доме на берегу моря.
– Он работал с дядей лет тридцать, – оживился Борис, – а потом решил уйти на пенсию. Хотя нашего дядю он устраивал, но ему уже было тяжело работать водителем. И тогда мы нашли нового водителя через наших соседей. Иса оказался настоящей находкой для дяди Семена. Он все знал и все умел делать. К тому же у него высшее образование.
– Окончил заочно политехнический, – усмехнулся Иса, – но инженер из меня не получился. Да и время было дурацкое. Ничего путного мне не предлагали. С девяносто первого по девяносто девятый я только менял разные места работы. Даже заместителем главного инженера успел поработать. Везде было одно и то же. Какие-то непонятные кооперативы, жулики, отмывание денег, подозрительные махинации. Я на все плюнул и ушел. Нужно было как-то устраиваться в жизни, чтобы спокойно существовать. А Семен Борисович сразу предложил триста долларов. Потом постепенно поднял до пятисот. Что мне еще было нужно? О такой зарплате я даже не мечтал. Вот я и остался.
– Вы знали покойную Валиду? – уточнил Дронго.
– Знал, – мрачно ответил Иса, – хотя скажу честно, что не очень с ней ладил. Она была своеобразная особа, гордая и самодовольная. Понимаете, есть такие дамы. У которых никогда не было ни своих водителей, ни своих кухарок или горничных. Но когда они это получают, то сразу считают себя выше и лучше остальных. Валида была из таких. Она могла поехать в какой-нибудь косметический салон и забыть сказать мне, когда нужно приехать. В результате я мог ждать по четыре или пять часов ее у этого салона. Так к людям нельзя относиться. Я понимал, что она делает это не со зла, просто не умеет общаться с работающими на нее людьми. А она тоже видела, что я понимаю, и от этого злилась еще больше. Хотя Семен Борисович ее любил. Это я точно знаю.
– А она его?
– Думаю, что не так сильно. Он, конечно, ей нравился, и она старалась ему услужить, но он был ей нужен скорее как надежный якорь, за который можно зацепиться во время бури. Я бы так сказал…
– Иса у нас правдолюб, – усмехнулся Измайлов, – во всем разбирается и обо всем имеет свое суждение.
– Я просто справедливый человек, – заметил Иса и взглянул на часы, – давайте поторопимся, иначе будем в Кубе уже после часа дня.
Уже когда они выехали на дорогу, Дронго спросил у водителя:
– Где чаще жил Семен Борисович? В своей бакинской квартире или в Красной Слободе?
– Раньше в бакинской. Он только там и оставался. Я ведь сам тоже живу в Баку, – пояснил Иса, – а в последний год, даже нет, в последние шесть месяцев больше в Красной Слободе. Я думаю, что он не хотел, чтобы его видели в таком состоянии в Баку. Соседи, друзья, родственники. Поэтому уехал туда.
– И вы все время ездили к нему?
– Конечно, – кивнул Иса, – и не только ездил. Какие поручения у него были в Баку, я все выполнял. Чтобы он сам сюда не приезжал.
– В общем, Иса был его доверенным секретарем, а не водителем, – улыбнулся Борис.
– Надежный водитель – это самый близкий человек, – заметил Иса, – мы с ним столько вместе катались. Всю республику объездили. Раньше у нас другая машина была, а в прошлом году взяли этот «Ниссан».
