Станислав Гагарин - Ящик Пандоры
— Мне говорили в Лэнгли, что у русских контрразведчиков есть даже ведомости на зарплату всем сотрудникам нашего управления, — сказал Малютка Джек.
— Нисколько не сомневаюсь, — ответил Хортен-старший. — Надеюсь лишь, что русские не сообразили еще о нашем проникновении в морские агентские фирмы, которые обслуживают их торговый флот, и такие снабженческие конторы, вроде нашей… Но я и не удивлюсь тоже, если сейчас, пока мы с вами сидим у старика Морини, какой-нибудь полковник Иванов просматривает наши с вами досье, дорогой мой «брат», синьор Хортен-младший.
XX
За полгода до описываемых событий в южный порт на Средиземном море, где располагалась уже знакомая нам шипчандлерская фирма «Паоло Хортен и братья», обеспечивающая корабли торговых флотов разных стран продовольственным и техническим снабжением, вошел недавно спущенный на воду советский теплоход «Калининград».
Пассажирский лайнер шел в первый средиземноморский круиз. Его гостями были рабочие и инженеры судостроительного завода, на котором и был построен «Калининград» — совершенство корабельной техники и советского дизайна.
Среди остальных членов экипажа в судовой роли «Калининграда» значился и Аполлон Борисович Свирьин. До назначения на этот теплоход Свирьин работал на пассажирском лайнере «Советский Крым» в должности подшкипера, первого помощника судового боцмана, который отвечает за снабжение судна краской, кистями, такелажным снаряжением, замещает боцмана в его отсутствие и вместе с ним управляет матросами палубной команды.
Поэтому распоряжение старшего помощника капитана Ларионова не застало Свирьина врасплох.
— Вот что, Аполлон Борисович, — сказал подшкиперу Арсений Васильевич, — мы закажем у фирмы «Паоло Хортен» все необходимое для покрасочных работ в следующем рейсе, когда пойдем с иностранными туристами в Атлантику. Надо будет отправиться в склады фирмы и прикинуть, что нам следует взять у шипчандлеров в первую очередь. Подбирайте только самое необходимое и подешевле — валютой платим за эти ваши краски-мазки и протчие кисточки… Задача ясна?
— Так точно, чиф мейт! — широко осклабясь, рявкнул Свирьин и щелкнул каблуками. Он делал с этим старпомом первый рейс, но уже навел о нем справки и знал, что Ларионов любит тех, у кого командирский голос и бравые ухватки.
Поручение старпома подоспело как нельзя кстати. Свирьин уже прикидывал, как ему выбраться на берег и частным порядком встретиться с Марчелло Пазолини, давним его деловым корешем, с которым подшкипер в каждый приход сюда проворачивал кое-какие операции, которые уголовный кодекс однозначно определяет словом «контрабанда».
В небольшой, но уютно обставленной конторе, прилепившейся к огромному зданию склада-пакгауза фирмы «Хортен», агент по снабжению Марчелло Пазолини встретил Аполлона как родного брата.
— Аполло! — завопил он во всю глотку, едва подшкипер переступил порог. — Каким ветром? «Русский Крым» как будто бы не швартовался в нашем старом добром порту…
Марчелло Пазолини, давнишний работник разведывательного управления, хорошо говорил по-русски, разумеется, с акцентом, мало кто из иностранцев в состоянии избавиться от него.
Пазолини не был кадровым, штатным сотрудником тайного ведомства. Он работал по контракту, который возобновлялся каждые три года. Платили Марчелло из секретных фондов. Их управление тщательно скрывает от конгресса, и это позволяет привлекать огромное количество агентов в интересующих «фирму» странах.
— Пришел на «Калининграде», — объяснил Свирьин. — На новом шипе буду вкалывать.
— Новый корабль — мало работы, — заметил Марчелло. — Баночку «Антарктиды», Аполло?
— Давай, — согласился Свирьин, и Пазолини полез в холодильник за пивом.
Прихлебывая из банки, Аполлон рассказывал агенту-шипчандлеру о цели официальной части визита.
— Все сделаем о’кэй, дружище, — сказал Марчелло, — не обидим ни твое пароходство, ни мою контору, и про нас с тобой не забудем. Ты, как всегда, получишь свой процент, Аполло. Потом охладимся, как положено.
Он подмигнул подшкиперу.
— Можем и разгорячиться, парень…
Лицо у Свирьина расплылось, глаза стали масляными.
— Есть момент по части кадров? — спросил он и облизал губы.
Женщины были слабостью подшкипера. Приятели звали Свирьина между собой «сексуальным бандитом». В юности Аполлон оказался однажды в нетерпимой для мужского самолюбия ситуации, решил, подавляя в себе комплекс неполноценности, что во всем виноваты женщины, и в последующей жизни мстил всему их роду, превратив отношения с ними в спортивное состязание. Свирьин давно одолел уже известные в мировой литературе «рекорды». Теперь, узнав от одного из американских туристов, плывших на «Советском Крыме», русского по происхождению, о том, что у недавнего президента было полторы тысячи любовниц, поставил себе задачу превзойти его, хотя до президентского «рекорда» было Аполлону Свирьину еще довольно далеко, не те возможности.
— Очень даже неплохой момент, — сказал Марчелло. — Познакомлю тебя с Деткой Диззи. Она будет здесь… Как у тебя со временем?
— На целый день чиф отпустил, чтоб я склад твой обшарил.
— Тогда порядок. Пошли в пакгауз, займемся делом. А Диззи я позвоню сейчас. Часа нам хватит?
— На тебя или на Диззи? — ухмыльнулся Свирьин.
— Прежде всего — бизнес, — назидательно сказал шипчандлер и поднял вверх палец. — Золотое правило истинного джентльмена. Итак, я приглашаю Диззи…
Когда они шли вдоль полок, заставленных всевозможной всячиной из судового снабжения и поднимавшихся ярусами на высоту трехэтажного дома, Марчелло сказал Аполлону:
— Все твои фотоаппараты разошлись по хорошей цене. Икру привез? Давай побольше икры.
— Красной или черной?
— Можно и зеленую с голубой полоской, — Марчелло хлопнул Свирьина по плечу, и оба они захохотали.
— Хороший ты парень, Аполло, — прочувственно произнес Пазолини. — Одно мне в тебе не нравится: мало берешь товара. Размаха в тебе американского нет.
— У нас в России по этой части не размахнешься, — махнул подшкипер. — И потом, надо всегда помнить, что жадность фраера сгубила. Этим и держусь… Иначе б давно попался.
— Джинсы возьмешь?
— Возьму… У нас пока все обещают собственными завалить. Появляются неплохие, «Тверь» называются, калининские, не хуже штатовских, но только и они дефицит. Серебряные цепочки с «зодиаком» идут неплохо.
— Значит джинсы, week panties — недельные трусики, кроссовки, шмотки — стиль «сафари», ковры…
— Извиняюсь, Марч… Ковры без надобности. Уценку у себя произвели: никто не берет, объелись.
— Кассеты с порнофильмами возьмешь?
— Дело новое… Спрос уже имеется, но клиентура тайная. Десяточек на пробу возьму. Как сюжетики?
— Бог с тобой, Аполло, — расплылся в улыбке Пазолини. — Найти сюжет в половом акте? Все старо, как мир… Фокусы, о которых знали в Древнем Египте и Вечном Городе. Но повороты имеются забавные. Пошли в кабинет, покажу тебе кое-что.
В каюте Марчелло достал из шкафа аппарат, который мог проектировать пленку на стену или демонстрировать содержание видеокассеты для индивидуального зрителя через окуляры.
— Взгляни-ка сюда, Аполло, — сказал шипчандлер и включил аппарат.
Свирьин криво улыбнулся, ему было несколько неловко, затем с готовностью приник к окулярам.
Несколько минут он молча, посапывая и иногда со всхлипом втягивая воздух, любовался перипетиями увиденного. В это время в дверях показалась Детка Диззи, молоденькая еще, но уже достаточно опытная девица из особого «прокатного бюро» синьоры Сильвии Лауретано, содержавшей помимо «контакт-кафе» специальную команду девочек «на вызов».
Аполлон Борисович даже ухом не повел, так увлекла его порнографическая лента.
— Аполло! — позвал его Пазолини, но Свирьин досадливо отмахнулся, и тогда Марчелло хлопнул его по заду.
— Плюнь ты на целлулоидных красавиц, — сказал шипчандлер. — К нам пришла живая, во плоти и крови, несравненная Детка Диззи. Знакомьтесь с дамой, сэр!
Подшкипер увидел девицу, и с готовностью шагнул к ней навстречу.
«Вот это кадр! — восхищенно подумал он. — Истинная секс-бомба. На уровне мировых стандартов…»
— На каком языке она говорит? — спросил он у Пазолини.
— На языке любви, — ответил Марчелло.
XXI
Андрей Балашев сидел в радиорубке спасательного судна «Мурманец» и, улыбаясь, нежно разговаривал с Ириной… через эфир… Он с удивительной легкостью, с которой ему еще не приходилось работать, гонял влево-вправо ключ-«пилу», и каждое замыкание-размыкание рождало электрический сигнал, который вместе с другими знаками азбуки Морзе срывался с судовой антенны и тут же возникал в наушниках Ирины Мордвиненко, сидящей в зале радиоцентра за сотни миль от бороздящего океан спасательного корабля.
