Роберт Ладлэм - Уик-энд Остермана
Почему? Кто она такая? Может быть, эта женщина и есть Блэкстоун?
* * *На работе Дику никак не удавалось сосредоточиться. Он отменил несколько назначенных встреч, а сам занялся просмотром документов по корпоративным объединениям, которые в последнее время выиграли свои дела в суде. Особенно его заинтересовала папка «шерстяные изделия» Кэмерона. Несколько поколений семейства Кэмерон владели тремя ткацкими фабриками в одном из небольших городков штата Массачусетс. Старший сын Кэмеронов частенько играл на бирже. Шантажом и угрозами его вынудили продать свою долю нью-йоркской фирме, специализировавшейся на продаже одежды.
Новые владельцы немного погодя заявили о желании получить фирменный знак корпорации «Кэмерон».
Получив, что хотели, они закрыли фабрики, и городок захирел. Тримейн представлял интересы этой торговой фирмы в бостонском суде.
В семействе Кэмерон была дочь, незамужняя женщина, которой едва минуло тридцать, упрямая и решительная. А за рулем «кадиллака» сидела женщина примерно такого же возраста.
«Нет, — думал Тримейн, — остановиться на этом варианте — значит исключить все остальные...»
За последние годы через его руки прошло много дел. Кэмероны. Смиты из Атланты. Бойнтоны из Чикаго. Фергюссоны из Рочестера. Эти старые богатые семейства, избалованные почетом и финансовым благополучием, оказались беспомощными в жестких современных условиях.
Лидеры новых корпораций знали, к кому обращаться в случае возникновения юридических трудностей. Тримейн! За хороший гонорар он берет самые сомнительные дела и выигрывает их. Сорокачетырехлетний волшебник, с легкостью манипулирующий новой юридической машиной. Один взмах волшебной палочки — и нет больше ни Кэмеронов из Массачусетса, ни Смитов из Атланты, ни многих других, чьи имена Тримейн уже успел забыть.
Так кто же? У многих есть причины ненавидеть преуспевающего адвоката Дика Тримейна.
Тримейн встал со стула и заходил по кабинету. Он больше не вынесет этого заточения, он должен выйти на улицу.
А если сейчас позвонить Таннеру и пригласить пообедать? Как он отреагирует? Примет приглашение или ответит вежливым отказом? Может быть, если Таннер согласится, удастся узнать у него что-нибудь о предупреждении Блэкстоуна?
Тримейн поднял трубку телефона и набрал номер. Его веко сильно — до боли — дергалось.
Таннера на месте не оказалось. Он ушел на какое-то совещание. Тримейн облегченно вздохнул. Что за глупая идея взбрела ему в голову! Он положил трубку и поспешил прочь из своего офиса.
На Пятой авеню, у перекрестка, дорогу ему преградило такси.
— Эй, мистер! — Из окна машины высунулась голова водителя.
Тримейн оглянулся, пытаясь понять, к кому обращены эти слова. То же самое сделали еще несколько пешеходов. Они недоуменно переглянулись.
— Эй, мистер! Ваша фамилия Тримейн?
— Моя? Э... да.
— Я должен вам кое-что передать.
— Вы? Мне?..
— Я тороплюсь, сейчас загорится зеленый, а мне дали за это двадцать долларов. Меня просили передать, чтобы вы шли на восток по Пятьдесят четвертой улице. Идите все время прямо. Там вас будет ждать какой-то мистер Блэкстоун.
Тримейн посмотрел в глаза шоферу.
— Кто вас просил это сделать? Кто сказал...
— Откуда я знаю... Этот псих сидел у меня в машине с половины десятого утра. У него был бинокль, и он курил тонкие сигары.
Замигал знак «стойте».
— Что он еще сказал?.. Подождите! — Тримейн полез в карман и достал оттуда несколько банкнотов. Он сунул водителю десятидолларовую бумажку. — Вот, возьмите. Только прошу вас, ответьте мне, пожалуйста!
— Но я все сказал, мистер! Он вышел из машины несколько секунд назад и дал мне двадцать долларов, чтобы я передал вам то, что он просил. Это все.
— Нет, не все! — Тримейн в отчаянии схватил водителя за рубашку.
— Спасибо за десятку! — Водитель отстранил руку Тримейна, дал сигнал, предупреждая зазевавшихся пешеходов, и отъехал.
Тримейн с трудом взял себя в руки. Он отступил назад на тротуар и встал у витрины ближайшего магазина. Внимательно всматриваясь в толпу, он тщетно пытался отыскать мужчину с биноклем и тонкой сигарой.
Так никого и не увидев, он двинулся вдоль ярких витрин к Пятьдесят четвертой улице. Он шел очень медленно, вглядываясь в лица идущих навстречу людей. Прохожих в этот час было довольно много. Все они куда-то спешили, и, обгоняя Тримейна, некоторые толкали его в спину, другие же с улыбкой оборачивались, удивленные странным поведением белокурого человека в хорошо сшитом костюме.
На углу Пятьдесят четвертой улицы Тримейн остановился. Дул свежий ветер, и, хотя на нем был летний костюм, он чувствовал, что вспотел от напряжения. Он знал, что здесь нужно повернуть на восток.
Теперь, по крайней мере, ясно, что женщина из светло-голубого «кадиллака» не имеет никакого отношения к Блэкстоуну. Блэкстоун — мужчина с биноклем, курящий тонкие сигары.
Но кто тогда та женщина? Он мог поклясться, что встречал ее раньше. Держась правой стороны, он дошел до Медисон. Никто не остановил его и не окликнул. Никто не обращал на него внимания.
Он пересек Парк-авеню и направился к центру. Никого.
Лексингтон-авеню. Он пошел мимо огромных строительных площадок. Никого.
Третья авеню. Вторая. Первая.
Никого.
Тримейн дошел до последнего квартала.
Тупиковая улица заканчивалась на Ист-Ривер. По обеим сторонам ее тянулись подъезды многоквартирных домов. В конце улицы поперек дороги стоял светлый «мерседес». Он стоял так, словно затормозил в середине разворота. Около него находился мужчина в элегантном белом костюме и шляпе-панаме. Он был намного ниже Тримейна. Даже с расстояния тридцати ярдов бросался в глаза его густой загар. Большие темные очки закрывали почти пол-лица. Он смотрел прямо на Тримейна.
— Мистер Блэкстоун?
— Мистер Тримейн! Простите, что вам пришлось идти так далеко. Мы должны были убедиться, что вы один.
— А почему я должен быть не один?
Тримейн насторожился. Акцент незнакомца явно выдавал в нем иностранца.
— Люди, попавшие в беду, часто — и совершенно напрасно — берут себе провожатых.
— В какую я попал беду?
— Вы получили мою записку?
— Разумеется, но мне непонятно, что это все означает?
— Только то, что в ней сказано. Ваш друг Таннер представляет большую опасность для вас. И для нас тоже. Мы просто хотим обратить на это ваше внимание, как того требуют интересы нашего дела.
— О чьих интересах вы заботитесь, мистер Блэкстоун? Полагаю, Блэкстоун — вымышленное имя. Во всяком случае, мне оно ничего не говорит.
Человек в белом костюме и темных очках сделал шаг к «мерседесу».
— Мы уже все сказали вам. Друзья Таннера из Калифорнии...
— Остерманы?
— Да.
— Моя фирма не ведет никаких дел с Остерманами. И никогда не вела.
— Зато вы ведете, не так ли? — Блэкстоун обошел «мерседес» сзади и остановился с другой стороны машины.
— Вы шутите?!
— Нет, я вполне серьезно. — Он взялся за ручку дверцы, но не спешил открывать ее.
— Подождите минутку! Кто вы?
— Блэкстоун... Большего вам знать не надо.
— Нет!.. Вы сказали... Но вы же не можете...
— Можем. В том-то все и дело. И теперь вы сами убедились, сколь обширно наше влияние. А если этого недостаточно, мы можем предоставить вам более убедительные доказательства.
— К чему вы клоните? — Тримейн облокотился на капот и наклонился к Блэкстоуну.
— Нам вдруг подумалось, что вы можете войти в сговор со своим другом Таннером. Поэтому мы и решили повидаться с вами. Это было бы крайне неосмотрительно с вашей стороны. В этом случае нам пришлось бы сделать достоянием гласности вашу сделку с Остерманами.
— Вы сошли с ума? Зачем мне вступать в сговор с Таннером? О чем нам сговариваться? Я не понимаю, о чем речь!
Блэкстоун снял темные очки. У него были пронзительные голубые глаза. На носу и скулах Тримейн различил бледные веснушки.
— Если это правда, то вам не о чем волноваться.
— Конечно, правда! Почему я должен сотрудничать с Таннером? В чем?
— Что ж, это логично. — Блэкстоун распахнул дверцу «мерседеса». — Действуйте и дальше в том же духе.
— Ради Бога, вы не можете так просто уехать. Я вижусь с Таннером каждый день. В клубе. В электричке. Что мне прикажете теперь думать? Как я буду с ним разговаривать?
— Вы хотите спросить, чего вам следует опасаться? Я бы посоветовал вести себя так, словно ничего не случилось. Словно мы никогда не встречались... Возможно, он станет вас прощупывать. Конечно, если вы сказали правду и действительно ничего не знаете... Он станет делать намеки. Теперь это не застанет вас врасплох.
Тримейн не двигался с места, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
— Я думаю, будет лучше, если вы скажете, кого вы представляете. Честное слово, так будет лучше.
— О нет, господин адвокат, — с легкой усмешкой покачал головой Блэкстоун. — Сказать по правде, мы заметили, что в последние годы у вас стали появляться дурные привычки. Так, ничего серьезного — пока, однако закрывать на это глаза тоже не стоит.
