Роберт Ладлэм - Возвращение Матарезе
– А то как же. Прямая защищенная линия с МИ-5.
– Звони Джеффри. Пусть связывается со Вторым бюро, чтобы те присылали сюда коммандос из Марселя.
– Сюда? Сейчас? Во имя всего святого, зачем?
– У нас будет званый завтрак.
Вскоре после того, как поднялось солнце, в поместье, затерявшееся в горах в окрестностях Порто-Веккио над водами Лигурийского моря, один за другим въехали шесть лимузинов. Седьмого не было, ибо отыскать последнего гостя, некоего кардинала Паравачини из Рима, так и не удалось. Двое пришедших в себя корсиканцев, запуганные обещанием самого сурового наказания, встречали машины и провожали гостей в обеденный зал. В дверях их ждали вооруженные Прайс и Консидайн; они крепко привязывали гостей к стульям и заклеивали им рот серебристой липкой лентой – веревки и скотч были обнаружены в домике садовника. Когда все собрались – пятеро мужчин в смокингах и одна женщина в роскошном вечернем платье, – Камерон и Лютер скрылись в двери слева, но тотчас же вернулись назад. Вдвоем они принесли стул, на котором сидел раненый Ян ван дер Меер Матарейзен. Его штанины топорщились на коленях, перетянутых бинтами. Как и все гости, глава Матарезе был крепко привязан к стулу; его рот был надежно перетянут двумя слоями скотча.
Внука барона Матарезе усадили во главу стола. В бессильной ярости вращая глазами, он оглядел остальных собравшихся. Вдруг отворилась дверь, и Скофилд, переодевшийся в штатское, вошел в зал и остановился за спиной у Матарейзена.
– Господа, – начал он, – и, разумеется, дама, я здесь потому, что мне известно о вашей организации больше, чем кому бы то ни было из живущих на земле. Назвать ее чудовищной и жуткой – значило бы выразиться слишком мягко. Однако есть и хороший момент: все кончено, с вами все кончено. Ваш блистательный пастух продулся в пух и прах. Мы захватили его как раз в тот момент, когда он держал в своих алчных ручонках все ключи. Очень мудро, правда? К счастью для нас, мы собрали команду из самых светлых голов и взломали его компьютерные коды… Сейчас, когда я стою перед вами, правоохранительные органы, полиция и военные в нескольких десятках городов всех промышленно развитых стран производят обыски и аресты. За решетку отправятся многие, в том числе и Орел из Лэнгли, который попался на том, что набирал слишком длинную последовательность цифр, звоня из обыкновенного телефона-автомата. Полностью защищенная связь, просто гениально! Кроме того, и это неслучайно, судебные и законодательные органы повсюду собрались на экстренные заседания, чтобы выработать меры противодействия потенциально разрушительному всемирному экономическому вирусу. Ну а что касается пожаров на Средиземном море, маэстро, сидящему на стуле во главе этого стола, удалось то, чем могут похвастаться немногие дипломаты и государственные деятели. Враждующие друг с другом страны и противоборствующие группировки объединились для борьбы с этими пожарами.
Кстати, о стульях: не сомневаюсь, вы обратили внимание, что приспособления для сидения у вас в точности такие же, как и у вашего наставника. И сделано это не только для того, чтобы уравнять вас с тем, кто вас погубил; речь идет о вашей же собственной безопасности. Видите ли, прибыли люди, которые проводят вас прочь с Корсики, прочь с земли Матарезе. И если у кого-нибудь из вас возникло бы желание попытаться бежать или выхватить оружие, вас пристрелили бы на месте. Так что мы решили избавить вас от этой неприятного и необратимого конца.
– «Необратимого»? – пробормотал Прайс, обращаясь к Консидайну. – Опять витиеватая речь выпускника Гарварда.
– Чушь собачья, – шепотом ответил Лютер.
– Господа, – громким голосом произнес Беовульф Агата, – теперь вы можете войти!
Двойные двери в северной стене распахнулись, и в зал быстро вошла колонна французских коммандос в форме. Они быстро окружили обеденный стол, встав за спинами связанных гостей. С горящими от ужаса глазами пленники извивались на стульях, мотая головами.
– Объявляю заседание закрытым, – утрированно официальным тоном произнес Скофилд. – Господа, развяжите пленников и проводите их на свой самолет. Если кто-нибудь из них предложит вам взятку, предлагаю хорошенько ему врезать!
Времени было десять часов утра; потемневшее небо грозило неминуемым дождем. Двоих слуг-корсиканцев, которым в обмен на содействие следствию было обещано снисхождение, забрала местная полиция. В замке Матарезе оставались трое американцев, две горничных и повар. Им предстояло выполнить странную задачу, поставленную Скофилдом. Все ценное имущество, а также упаковки с продуктами были перенесены в просторный домик садовника. На это ушло почти три часа, причем всем пришлось изрядно попотеть.
– Ну хорошо, Брэй, – задыхаясь, вымолвил Прайс. – А теперь объясни, за каким хреном все это делается?
– Лавочка закрывается, мой юный друг, только и всего, – ответил Скофилд. Подхватив пятигаллонную канистру, он побежал к особняку.
Через три минуты вспыхнул огонь, стремительно разбежавшийся во все стороны по гардинам и мебели. Пять минут спустя пламенем был уже объят весь дом. Зловещую картину усугубляло почерневшее небо. Камерон встревожился: где Скофилд? Он не выходил из дома!
– Брэй! – крикнул он.
Вместе с Лютером они бросились в полыхающее горнило. Внезапно прогремел взрыв. Прайс и Консидайн едва успели броситься на землю; крыльцо разлетелось по сторонам дождем битого мрамора, бетона и осколков стекла. Хлынул дождь, настоящий ливень, неумолимый, но пожар только разгорался, словно бросая вызов грозе: столкнулись две стихии, огонь и вода.
– Скофилд! – заорал Камерон, шатаясь, поднимаясь на ноги.
– Ну куда подевался этот сукин сын? – воскликнул Консидайн, тоже вставая. – Если этому придурку вздумалось принести себя в жертву, я ему шею сверну!
– Ребята, а вы что здесь делаете? – вдруг послышался крик Беовульфа Агаты, который со всех ног бежал из-за западного крыла особняка. – Болваны, вы стоите слишком близко!
– Что ты делаешь? – спросил Прайс, когда все трое быстрым шагом отошли от пылающего здания. – Что ты сделал?
– То, что должен был сделать тридцать лет назад в Бостоне: превратил оплот Матарезе в пепел.
– Но к чему это все? Здесь ведь не Бостон, здесь Порто-Веккио, Корсика!
– Сам точно не могу сказать. Наверное, это символ, воспоминание, свидетельство уничтожения, полного уничтожения. Проклятие, я не знаю! Просто я должен был так поступить – быть может, ради Талейникова. Так или иначе, я сначала переговорил с девушками – с горничными. Все им объяснил.
– Что, про пожар?
– Скажем так: они разнесут новости. Кто первый придет в домик садовника, тот первый и получит. При нынешних ценах этого барахла хватит, чтобы несколько семей здешних крестьян прожили безбедно многие годы. Зачем все это добро будет пылиться на складе в полиции в качестве вещественных доказательств? Все равно его растащили бы. – В кармане пиджака Скофилда зажужжал телефон спутниковой связи. Достав аппарат, он сказал: – Сэр Свиная Туша, если не ошибаюсь.
– Брэндон, я даже не могу злиться на тебя за твою вызывающую наглость. Отлично сработано, мой старый друг, выше всяческих похвал.
– Избавь меня от своих британских славословий, лучше просто пришли денег.
– Знаешь, я согласен возместить тебе кое-какие расходы, но, умоляю, не проявляй чрезмерную изобретательность.
– Мало ли что, может быть, я захочу прикупить себе еще один остров или маленькую страну.
– Антония хочет знать, когда ты возвращаешься в Лондон, – сказал Уэйтерс, пропуская мимо ушей ответ Скофилда.
– Где-нибудь через час. А потом я буду целую неделю отсыпаться.
– Мы свяжемся с «Хитроу» и договоримся об отдельной взлетно-посадочной полосе. Ваш самолет встретят. Лесли я тоже предупрежу. Да, кстати, звонил Фрэнк Шилдс. Ты должен будешь при первой же возможности представить в Вашингтон подробный отчет.
– Я должен «представить отчет»? – воскликнул разъяренный Беовульф Агата. – Кто такой этот Косоглазый, чтобы мне приказывать!
– Ну же, старина, мы тоже собираемся услышать от тебя рассказ о проделанной работе. Сам понимаешь, официальные бумаги.
– Это только для сотрудников, а я лишь консультант! Пусть всем этим занимается Прайс.
– Чем? – встрепенулся Камерон.
– Составлением отчетов, болван.
– Да это же обычное дело, Брэй. Чего кипятиться?
– Вот и занимайтесь этим со своим лейтенантом.
– Ваш «лейтенант» теперь коммандер, Брэндон, – послышался в трубке голос сэра Джеффри. – Пришли бумаги из Министерства военно-морского флота. А если бы мы с Фрэнком Шилдсом расхвалили вашего Лютера еще больше, его, наверное, произвели бы в контр-адмиралы.
– Лютер, поздравляю, ты у нас теперь коммандер, – сказал Скофилд, поворачиваясь к летчику. – А может быть, даже контр-адмирал.
