Ален Паж - В тенетах смерти
— Оденьтесь,— сказал Калон. — Не исключено, что нам придется оставить машину.
Она взглянула на него и покраснела.
— Давайте быстрее, мне сейчас не до вашей анатомии,— сухо сказал Калон.
Эльза скинула пальто и натянула на себя юбку, затем сняла пижамные штаны.
Калон заставлял себя смотреть на дорогу, сердясь от того, что девушка начала его как-то занимать.
Эльза накинула пальто.
Проехав километров пятьдесят, Калон убедился, что пока официальные власти не интересуются им, иначе он бы не смог так легко выехать из города.
Можно было сделать следующий вывод: либо Эрбах до сих пор ничего не сказал, либо он, несмотря на присутствие в доме агента ССД, попал не в руки полиции.
Нойштрелиц находился в ста километрах от Берлина. Шлайден погиб после возвращения оттуда, с Домоном там произошел несчастный случай.
В рапорте Эрбах сообщал, что свидетелем несчастного случая был один крестьянин. Сейчас было ясно, что Домон не был жертвой несчастного случая, а крестьянин был свидетелем того, чего вообще никогда не было.
Впереди показалась деревня, и Калон сказал Эльзе:
— Я дам вам денег, а вы купите в магазине недостающую одежду.
Несмотря на холодный тон Калона, Эльза с благодарностью взглянула на него. Калон остановился возле магазина, вызвав любопытство нескольких человек. Эльзе на все покупки хватило десяти минут.
Начал моросить дождь, и Калон включил обогреватель.
Эльза медленно развернула сверток, вынула белый шерстяной свитер и чулки.
Калон закурил сигарету.
Нойштрелиц был странным городком, похожим на многие другие в Мекленбурге. Они приехали в город в полдень. Калон отправил Эльзу купить что-нибудь поесть, а сам решил навести справки о крестьянине, свидетеле несчастного случая.
Он вошел в маленькое тихое кафе со старинным интерьером. Толстый усатый хозяин недоверчиво взглянул на Калона.
Здесь, как в большинстве районов Восточной Германии, не любили иностранцев. Кроме того, недавно был арестован американский турист, фотографировавший военные объекты Красной Армии. Все говорили о нем как о «шпионе». Калон заказал кружку пива. Выпив заказанное, он подозвал хозяина.
— Хотите еще чего-нибудь?
Калон заказал еще пива и угостил хозяина. Они выпили, и Калон перешел в атаку:
— Я веду расследование,— прямо сказал он. — Речь идет о произошедшем здесь не так давно несчастном случае. Машина врезалась в платан.
— В дуб,— автоматически поправил хозяин. — Разве полиция не закончила следствие?
Калон ответил конфиденциальным тоном:
— Что устраивает местную полицию, не устраивает, быть может, других.
Мужчина отвернулся:
— Мне ничего не известно.
— Даже имя свидетеля?
Хозяин поморщился.
— Эта мразь…
Неожиданно он умолк. Калон продолжал:
— Вот именно. Нам не все нравится в этом свидетельстве, но мы не хотим связываться с местной полицией. Как зовут этого человека?
Хозяин колебался между осторожностью и желанием доставить неприятность человеку, которого явно недолюбливал. Ненависть взяла верх.
— Ганс Лаймен. Его ферма находится при въезде в город с юга, с правой стороны, в двадцати метрах от шоссе и от того поворота, где разбилась машина.
— За что вы не любите его? — спросил Калон.
— Это старая история…— уклончиво ответил патрон.
— Меня она интересует, — настаивал Калон.
Немец задумчиво посмотрел на него.
— Это произошло во время войны… Лаймен был освобожден от воинской повинности. Никто так и не узнал почему, но все уверены, что это он донес на людей, критикующих режим. Он был лучшим агитатором у Гитлера и даже…
— Даже?
— Даже когда это уже было никому не нужно.
— Он состоял в какой-нибудь партии?
— Автоматически, как все мы.
— Он часто уезжает?
— Никогда.
Калону было достаточно информации. Он расплатился со словами:
— Забудьте о моем визите.
— С превеликим удовольствием.
Калон вышел на улицу. Шел холодный дождь, и погода была не совсем подходящей для пикника.
Эльза ждала его в машине.
Калон включил дворники, и они вернулись на то же шоссе, по которому въехали в город.
Он закурил сигарету и неожиданно спросил:
— Вы курите?
— Я могу попробовать,— с некоторым вызовом ответила девушка.
Калон протянул ей пачку сигарет и дал огня.
Вскоре они выехали за черту города, и он без труда заметил ферму Лаймена. Низкие строения с темными крышами.
Калон свернул на небольшую дорогу, ведущую в поле. Эльза удивилась:
— Куда мы едем?
— На пикник. Вам нравятся загородные прогулки?
Она промолчала, нахмурилась. Калон произнес:
— Не думайте об отце, Эльза. Вы должны жить дальше, и оглядываться назад бессмысленно.
Они подъехали к небольшой рощице, и Калон остановился. Он вздохнул и закрыл глаза. Дождь стучал по крыше автомобиля.
— Таков наш удел, — сказал он, взглянув на Эльзу. — Бежать, скрываться и часами ждать неизвестно чего, никому не доверять, даже себе. Лицо его помрачнело. Увлекательно, не правда ли? Располагают вами, вашей жизнью днем и ночью. Вы становитесь автоматом, анонимной машиной для убийства, а вскоре от вас остается лишь имя на могиле.
Наступило молчание. Эльза нарушила его своим вопросом:
— Зачем вы мне это рассказали?
— Понятия не имею.
Он взглянул на девушку:
— А что мы будем есть?
Эльза взяла сумку и стала вынимать из нее продукты: хлеб, колбасу, ветчину, яблоки, бутылку пива. Она купила даже нож.
Спокойно сделав сэндвич, Эльза протянула его Калону. У нее у самой не было аппетита, и она ела через силу. Еще вчера вечером отец, показав ей игрушку, пожелал спокойной ночи. Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
Она сидела в машине с незнакомцем и не знала даже его имени. Удивившись, она спросила:
— Как вас зовут?
Он автоматически ответил:
— Николя Калон.
Они молча ели. Калон посмотрел на часы: два часа. Он решил, что имеет право на спокойные полчаса. Предложив сигарету Эльзе, он закурил и сам.
— Что вы собираетесь делать? — спросил Калон.
— Я не знаю… Все это так неожиданно.
Вы можете поехать к друзьям?
— Нет, у нас не было друзей. Теперь я понимаю почему. Здесь все друг другу не доверяют. Любой может выдать, донести.
Она откинулась на сиденье и закрыла глаза.
— Вы хотели бы жить на Западе? — спросил Калон.
Он задал ей этот вопрос неожиданно для самого себя. Эльза тихо поблагодарила и положила голову на плечо этого странного человека. Неожиданно Калон наклонился и поцеловал ее в губы. Это было приятно до боли.
Он мягко отстранил ее, подумав, что ведет себя по-идиотски. Не говоря ни слова, завел мотор и дал задний ход. До шоссе доехали молча. Калон остановил машину и сказал:
— Пересядьте назад и не двигайтесь, что бы ни случилось.
Эльза казалась чужой, отстраненной. Никогда не сможет она понять этого человека, голос которого неожиданно снова стал таким жестким.
Калон вышел из машины, поднял воротник и исчез на дороге, словно растворился в мелком дожде. Эльза почувствовала себя очень несчастной и одинокой. Она заплакала.
Калон сошел с дороги на мокрую траву. Его брюки намокли внизу, и создавалось ощущение, что он босой идет по пропитанной водой губке.
Он подошел к невысокому забору, окружающему просторный двор. Ферма находилась метрах в ста отсюда. Калон достал из кармана плоский бинокль.
Слева от основного здания фермы был расположен ангар, в котором стояли тележки и небольшая польская машина «сирена».
Калон стоически оставался под дождем.
Его шляпа и пальто намокли и стали тяжелыми. Он прождал целый час, но ничего не произошло. Через час станет совсем темно…
Неожиданно дверь, ведущая на ферму, открылась, и Калон увидел двух мужчин. Первый, в вельветовой куртке, был среднего роста, плотный. Второй…
Городской житель, похожий на тысячи других горожан, но Калон сразу узнал его.
Он уже видел его выходящим из колбасной лавки в Западном Берлине.
Глава 13
Калон сложил бинокль и убрал его в карман, затем стряхнул воду со шляпы и вытер мокрое лицо.
Мужчины направлялись к ангару, где стояла «сирена». Калон быстро зашагал к своей машине.
Эльза спала на заднем сиденье. Калон завел мотор, и машина тронулась с места. Он подъезжал сейчас к тому месту, где якобы произошел несчастный случай. Вираж действительно был опасным, но не для такого человека, каким был Домон.
Калон затормозил и остановился на повороте. Отсюда его не могли заметить с ведущей от фермы дороги. Спустя несколько минут послышался шум мотора, и Калон увидел впереди направляющуюся в сторону Нойштрелица «сирену».
