Десмонд Бэгли - Канатоходец
Глава 8
Денисон помешал ложечкой кофе и улыбнулся Диане Хансен, сидевшей за столом напротив него. Он рассеянно улыбался, несмотря на мысль, молнией промелькнувшую в его мозгу и заставившую его желудок болезненно сжаться. Была ли очаровательная Диана Хансен любовницей Мейрика?
Эта мысль поставила его перед дилеммой: стоит приударить за ней или нет? Как бы он ни поступил, вероятность неправильного шага составляет пятьдесят процентов. Неопределенность ситуации портила вечер, еще недавно казавшийся безоблачным и приятным.
После устрашающих предупреждений Маккриди Денисона отвезли в отель.
— Теперь вы понимаете, что попали в опасную историю, — сказал Маккриди. — Мы делаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам, но в течение ближайших двух дней вам следует оставаться в отеле. Кстати, как ваша рана?
— Лучше, — ответил Денисон. — Но мне следует показаться врачу.
Его перевязал Маккриди, который воспользовался пакетом первой помощи, проявив при этом сноровку, доказывавшую, что ему не раз приходилось иметь дело с подобными ранениями.
Завтра вас осмотрит врач, — пообещал Маккриди.
— Я договорился пообедать с той рыжеволосой особой, — сказал Денисон. — Что мне с ней делать? Если она будет продолжать в том же духе, что и вчера, я наверняка сяду в лужу.
— Не понимаю, с какой стати, — рассудительно заметил Маккриди.
— Бог ты мой, да я не знаю даже, как ее зовут!
Маккриди похлопал Денисона по плечу.
— Все будет в порядке.
— Очень мило с вашей стороны — хотеть, чтобы я оставался Мейриком, — жалобно продолжал Денисон. — Но вы должны мне хоть что-нибудь рассказать. Например, кто такой этот Мейрик?
— Завтра вам все объяснят, — сказал Маккриди, надеясь, что не ошибается. — А пока что возвращайтесь в отель, ведите себя хорошо и никуда не уходите до моего звонка. Пообедайте с… с вашей рыжеволосой особой и ложитесь спать.
Денисон сделал последнюю безнадежную попытку.
— Вы из разведки или что-нибудь в этом роде? Шпионы?
Маккриди не удостоил его ответом.
Денисон поднялся в свой номер. Через десять минут раздался телефонный звонок. Он с беспокойством посмотрел на аппарат, выслушал еще несколько звонков, а затем снял трубку так медленно, словно поднимал змею.
— Слушаю вас, — неохотно сказал он.
— Это Диана.
— Кто?
— Диана Хансен, кто же еще? Мы собирались пообедать вместе, разве не помните? Как вы себя чувствуете?
Денисону снова послышался в ее голосе слабый американский акцент.
— Лучше, — сказал он, мысленно поблагодарив Диану Хансен, назвавшую ему свое имя.
— Вот и хорошо, — ее голос потеплел. — Вы готовы?
— Думаю, да.
— М-мм, — с сомнением протянула она. — Вам все же не стоит выходить на улицу: здесь очень холодный ветер. Как насчет обеда в отеле?
Еще лучше — Денисон как раз собирался предложить ей то же самое.
— Это будет просто прекрасно, — с готовностью согласился он.
— Встретимся в баре, в половине восьмого.
— Хорошо.
Денисон медленно положил трубку. Он надеялся, что Маккриди окажется прав: он, Денисон, сможет общаться с этой женщиной в качестве Мейрика. Опустившись в кресло, он поморщился от боли, огненным серпом полоснувшей бок. Он задерживал дыхание до тех пор, пока боль не утихла, а затем взглянул на часы. Половина шестого, до встречи с Дианой Хансен остается еще два часа.
Ну и влип! Хуже не придумаешь! В чужой стране, с чужим лицом, он, судя по всему, оказался в центре какой-то немыслимой интриги, в которую вовлечено британское правительство. Этот тип, Кэри, был очень обеспокоен происшествием на вершине холма и даже не пытался скрыть свое недоверие. Его недоверие в большей степени, чем все другие обстоятельства, заставило Денисона сказать, кто он такой на самом деле. По крайней мере после этого Кэри хотя бы перестал улыбаться.
Но кто такой Кэри? Ясно, например, что он непосредственный начальник Маккриди, но это мало что дает, ибо кто такой Маккриди? Небольшая группа сотрудников британского посольства — каковы ее функции? Торговые отношения? Непохоже.
По словам Кэри, он предупреждал Мейрика, чтобы тот не удалялся от отеля. Исходя из того, что произошло в Спиралене, предупреждение небезосновательно. Но кто такой этот Мейрик, черт бы его взял, и почему все носятся с ним как с писаной торбой? Доктор, профессор, по паспорту — государственный служащий…
У Денисона снова разболелась голова. «Господи! — подумал он, — как я был бы счастлив вернуться в Хемпстэд — к своей работе, к людям, которых я…»
Мысль оборвалась в смертельной пустоте, к горлу подступила тошнота. «Боже, помоги мне!» — безмолвно воззвал Денисон. Сплошной пробел: он не знал, в чем заключалась его работа, не мог вспомнить ни одного имени своих друзей или знакомых. Все, что он знал, сводилось к одному: он — Жиль Денисон из Хемпстэда.
В горле застрял комок. Денисон с трудом поднялся на ноги и добрел до ванной. Его вырвало. Снова это настойчивое биение в висках: «Я — Жиль Денисон». Но больше ничего — никакой связи с прошлым.
Он вышел из ванной и вытянулся на кровати, уставившись в потолок. «Ты должен вспомнить, — скомандовал он, — ты должен!» Все впустую — лишь Жиль Денисон из Хемпстэда, смутный образ дома и воспоминания, наполовину стершиеся в памяти.
«Думай!»
Шрам на голени — Денисон вспомнил, откуда взялся этот шрам. Он видел себя мчащимся на маленьком детском велосипеде. Быстрый, слишком быстрый спуск с холма, неизбежный полет в кювет, затем бурные слезы и теплая ласка матери. «Я помню это!» — с триумфом подумал он.
Что еще? Бет. Он помнил свою жену Бет, но она умерла. Сколько лет прошло с тех пор? Три года. Потом было виски, слишком много виски. Он помнил это.
Денисон лежал на кровати и по крупицам вытаскивал воспоминания из неожиданно непокорного сознания. На его лбу выступили капельки пота, пальцы сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони.
Он что-то вспомнил о себе раньше, но что именно? 17 июня он вернулся из Эдинбурга — чем он там занимался? Работал, разумеется, но над чем? Денисон, как ни старался, не мог рассеять плотный белесый туман, окутавший его память.
После полудня 18 июля он играл в гольф. С кем? Конечно, человек может сыграть партию в гольф сам с собой, в одиночку отправиться в кино или пообедать в Сохо, но каким образом он мог забыть все остальное? Где он играл в гольф? В какой кинотеатр пошел? Какой ресторан в Сохо?
В мозгу Денисона пронеслась ослепительная вспышка — мысль такой ясности и чистоты, что он сразу же понял: это правда.
— Я никогда в жизни не играл в гольф! — выкрикнул он.
Его сознание подхватил ревущий водоворот, затем над Денисоном милосердно сомкнулись темнота, и через несколько секунд он погрузился в сон.
Глава 9
В 7.45 вечера Денисон вошел в бар. Женщина, назвавшаяся Дианой Хансен, уже сидела за столиком.
— Извините за опоздание, — тихо сказал он.
— Я уж было подумала, что вы снова решили оставить меня с носом, — весело отозвалась она.
Денисон опустился на стул.
— Я заснул.
— У вас очень бледный вид. Все в порядке?
— Все отлично.
Денисона беспокоило неясное воспоминание: что-то произошло как раз перед тем, как он неожиданно заснул. Он упорно пытался добраться до этого уголка сознания, ибо уловил там тень безумия и ужаса, преследовавших его. Он вздрогнул.
— Холодно? — с участием спросила она.
— Хорошая выпивка все поправит. — Денисон подозвал официанта и вопросительно взглянул на собеседницу.
— Сухой мартини, пожалуйста.
— Сухой мартини и… — Денисон задумался. — У вас есть солодовое шотландское?
Денисон, как правило, покупал в супермаркетах самые дешевые сорта виски, но, располагая финансами Мейрика, он мог позволить себе то, чего ему хотелось.
— Да, сэр. «Гленфиддич»?
— Замечательно, благодарю вас.
— Еда помогает лучше, чем выпивка, — заметила Диана Хансен. — Вы что-нибудь ели сегодня?
— Немного, — Денисон вспомнил легкий завтрак в драмменском отделении милиции — скорее для подкрепления сил, чем для удовольствия.
— Мужчины! — презрительно промолвила она. — Если вас предоставить самим себе, вы не лучше, чем дети. После обеда вы почувствуете себя гораздо лучше.
Денисон откинулся на спинку стула.
— Погодите-ка… Как давно мы знакомы, Диана?
Она улыбнулась.
— Уже подсчитываете дни, Гарри? Около трех недель.
Выходит, он — вернее, Мейрик — познакомился с ней в Осло.
— Я всего лишь пытался понять, сколько времени требуется женщине, чтобы в ней проснулись материнские чувства. Как видно, меньше трех недель.
— Это и называется научным подходом?
— В определенном смысле да.
