Олег Северюхин - Его звали просто "Учитель"
Глава 18. Командировка
Сразу за городом я пересел в поджидающий меня экипаж и уехал. Километрах в десяти к югу от города меня ожидала повозка с ямщиком. Я переоделся в крестьянское платье, мундир уложил в большой саквояж и отправил с кучером, который знал, кому отдать багаж.
Примерно через сутки пути я переоделся в одежду дервиша и остался один в кыргыз-кайсацких степях. Я шел по караванной тропе на юго-запад, оставляя закат несколько правее меня. Мне была поставлена задача узнать настроения в киргизских жузах и их возможную политическую ориентацию в период междоусобиц и безвластия.
Стремление жузов к самостоятельности ослабляло ханов и султанов и делало их беззащитным перед внешними врагами — джунгарами, совершавшими набеги на киргиз-кайсацкие племена. Попытки объединения жузов, съезды ханов помогают организоваться для отпора джунгарам, но ненадолго. Хан Младшего жуза Абулхаир принял условия присоединения к России. Затем часть Среднего жуза. Держался лишь Старший жуз, мотаясь из стороны в сторону.
Когда идешь и считаешь шаги и версты, то путь кажется очень длинным. Когда идешь и думаешь о чем-то важном, то совершенно не замечаешь длины пройденного пути. Просто в памяти отмечаются повороты и подъемы тропы, замечаются ориентиры и какие-то приметы.
Незаметно наступил вечер. По пути я собирал торчащие веточки, и у меня набралась небольшая вязанка дров для костерка, говорящего о том, что вместе со звездочками на небе и на земле горит одинокая звезда, которая может приветить друзей, но может и остаться одной, если друзья далеко.
Выбрав ложбинку в стороне от караванной тропы, я стал располагаться на отдых. Не нужно, чтобы мой огонек привлекал чье-то внимание. Не всегда ночной гость приходит с добром. Звери и так найдут мой огонек.
Наломав веточек и уложив их крест-накрест на пучок сухой травы, я высек кресалом искру и зажег трут. Раздув его, поджег траву. Вот и мой костерок заиграл яркими язычками пламени. Достав кружку, я насыпал в нее сушеного бараньего мяса с солью, залил водой и поставил на огонь. Закипевшую жидкость я тихонько помешивал веточкой. Небольшой кусочек лепешки и густой бараний бульон с ароматом и вкусом сурпы вполне достаточен в дороге. Высокая энергетическая ценность приготовленного блюда даст мне сил не менее, чем на сутки. Переедать не надо. Переедание опасно тем, что чувство насыщения притупляет бдительность и не способствует мобилизации. Кусочек курта завершил мою трапезу. Сейчас можно и лечь поспать, чтобы проснуться на рассвете, смочить рот водой и отправиться дальше в путь.
Перед сном я вышел на пригорок, чтобы оглядеться. На юго-запад, километрах в пяти, мерцала яркая точка. Огонь. Небольшой, но и не маленький. Возможно, небольшой караван или группа путников. Утром догоню и со стороны посмотрю, кто это. Еще два огонька я нашел в той стороне, откуда пришел. Вроде бы совершенно безлюдная степь, оказывается, наполнена огромным количеством существ, которые живут своей жизнью и оживляют эту землю, которую живущие здесь племена считают своей родиной и бьются с врагами, чтобы отстоять ее.
В степи человек встает рано утром. С рассветом звери прячутся в норах и укрытиях, уступая свое место хозяину. Человеку. Кто рано встает, тому и Аллах подает.
Мне солнце поможет монетку найти,
Что ночью богач потерял по пути,
Пропажи своей он совсем не заметит,
Монетка поможет за плов заплатить.
Что-то меня на стихи потянуло. Вероятно, все земляки Хайяма и Рудаки в душе своей поэты. Многие стесняются писать стихи. Зря. Придет время и человек все равно будет писать стихи. Плохие или хорошие, но от души.
Часа через два пути я увидел вдали небольшой караван. Три мула с поклажей и пять человек пеших в каких-то непонятных одеждах. На киргизскую одежду не похоже. Двое как индийцы в одеждах из куска ткани. Трое в черных халатах и в круглых шапочках. Оружия нет. Будто бы христианские монахи. А вот те, в накинутых одеждах — это точно монахи. Буддийские. И я тоже монах. Только мусульманский. Монах монаху ничего не сделает. Все мы служим Богу. Вернее слугам, посланцам Бога, да и сами мы слуги Божьи.
Пойдя напрямик, я скоро догнал караван и убедился в своей небольшой ошибке. Два монаха точно буддистские, а вот в черной одежде — китайцы. У главного на шапочке болтающееся перо с шариком и все почтительно называют его — сиень шэн.
Поздоровавшись, я выяснил, что старший каравана и еще один из китайцев могут разговаривать на тюркском наречии, которое в целом понятно мне. Я поинтересовался, куда они держат путь и, узнав, что путь их лежит в прикаспийские степи, обрадовался и попросил разрешения присоединиться к ним.
— Я не буду вам обузой, господин, — сказал я, — помогу общаться с племенами, которые будут встречаться по пути. Продукты у меня свои. Дервиши неприхотливы в еде. Могу помочь охотиться, хотя вроде бы это и не пристало мне, но пища нужна всем, кем бы человек ни был. Могу и дичь сготовить, повар я неплохой.
Старший китаец сказал, хитро прищурясь:
— Самые лучшие повара — это китайцы. Нет плохой пищи — есть плохие повара. Мы едим все, что шевелится. Что не шевелится — расшевелим и съедим. Спасибо за предлагаемую помощь. Возможно, что нам нужен такой человек, как вы, потому что мы идем по землям, где основной религией является ислам, а в некоторых местах и язычество. А если вы владеете языком Персии, то преподадите мне несколько уроков. Я все не могу понять, как можно писать слова сплошной линией, ставя точки сверху и снизу. В иероглифике все просто. Даже в тибетском и в монгольском языках естественное написание понятий человеческой жизни. В европейских языках есть буквы. А вот в Персии живут исключительные люди, с которыми мы хотим познакомиться и установить контакты.
— Спасибо, господин, — поблагодарил я за разрешение присоединиться к каравану, — в свободное время я обязательно постараюсь подробно разъяснить строение языка фарси, с большим интересом тоже бы познакомился с китайскими письменами, которые известны во всем мире и не каждому человеку дано изучить этот язык.
Старший китаец удовлетворенно кивнул головой, сложил руки за спиной и пошел вперед. Караван двинулся за ним.
Глава 19. Дипломатия
Определенно Аллах благоволит ко мне и помогает выполнить мое задание. Я могу думать только об Аллахе, потому что я дервиш и о другом думать не должен. Мне приходится не вспоминать о Настеньке, чтобы не заулыбаться в самый неподходящий момент, что не совсем прилично для правоверного мусульманина.
На кулинарной основе я нашел общий язык с моими попутчиками. Оказывается, что китайцы готовы бесконечно говорить о пище, о ее разновидностях, о вкусе блюд с теми или иными приправами, считая себя истинными гурманами и знатоками пищи. Мне пришлось преподать им несколько уроков восточной кулинарии для того, чтобы добиться уважения. Я приготовил всего лишь четыре блюда: два вида плова и два вида шашлыка и китайцы начали чувствовать прикосновение к центрально-азиатской культуре.
Китайцы очень внимательно смотрели и делали у себя пометки по технологии приготовления бухарского и ардебильского пловов. Плов он и есть плов и что в нем особенного? Эээ, пловов существует столько, сколько на свете есть поваров. Никто не готовит одинаковые пловы, хотя принцип их готовки один.
К примеру, бухарский плов. Главное. Рис должен быть замочен не менее чем за три часа до закладки в котел, и он должен быть промыт не менее, чем в трех водах. В наших условиях пришлось промывать в одной воде, постоянно помешивая рис. В котел кладется жирное баранье мясо и жарится в собственном жире. Как только вытопленный жир скопится на дне котла в достаточном количестве, начинает жариться репчатый лук. Затем, как только он начинает подрумяниваться, забрасывается нарезанная соломкой морковь. Когда все это жарево зарумянится, в котел наливается вода до половины объема и доводится до кипения. В кипящую воду кладутся соль и другие специи, особенно не жалея перца красного, барбариса, куркумы. Минут через десять после кипения мы закладываем рис в котел. Закрываем котел крышкой и ждем, пока вся жидкость уварится в рисе. Плов готов. Это бухарский плов. А можно сварить бухарский плов с фруктами. И тот, и другой — деликатесы.
Китайцы едят плов палочками. Это их дело. В Иране плов кушают ложкой. И иранский плов существенно отличается от бухарского. Бухарский плов нужно есть руками, чтобы было вкусно и чтобы руки были жирными. Их можно и облизать, если плова было недостаточно. Мне пришлось учиться этому искусству, чтобы быть похожим на тех людей, среди которых мне придется жить определенное время.
Раз я говорил о бухарском плове, то не могу не сказать несколько слов об ардебильском плове. Для настоящего ардебильского плова берется длиннозернистый рис, хорошо промывается и варится в воде. В котле жарится баранье мясо со специями. Плов может быть положен на общее блюдо или разложен на индивидуальные тарелки. И туда же положено мясо.
