Чингиз Абдуллаев - Время нашего страха
Он кивнул.
– Поэтому я решила с вами встретиться и узнать, насколько велика опасность. Может, я не права? Может, нужно вернуть этих охранников?
– Вы хотите моего совета?
– Поэтому и приехала к вам.
– Я думаю, что лучше вернуть. Всё определится в течение ближайших нескольких дней. А вы можете ездить в больницу без мужа. Они ведь приставлены к нему, а не к вам. В их обязанности не входит ваша охрана.
– Понятно. – Она потушила сигарету. – Я позвоню Гене и скажу, что согласна.
– Так будет правильно, – согласился Дронго. – И давайте вернемся. Я думаю, вам не стоит надолго оставлять мужа. Он сейчас дома?
– Да. Мы решили сегодня не ездить на дачу.
– Кроме вас кто-то живет на даче?
– Нет. Больше никого. Иногда приходит соседка тетя Света, помогает с уборкой, кормит наших собачек.
– У вас есть собаки на даче?
– Две овчарки. Очень добрые и симпатичные существа. Без нас обычно скучают. Но перевозить их в городскую квартиру невозможно. Они заполняют всё пространство. Я пыталась, но у нас ничего не вышло. На даче им гораздо лучше.
Дронго понимающе кивнул. Обратно они возвращались молча. Каждый думал о своём. У дома Дронго она мягко притормозила
– Спасибо, – сказала она на прощание, протягивая руку, – и за то, что выслушали, и за то, что молчали.
– До свидания. – Дронго пожал ей руку и вышел из салона автомобиля.
Уже дома, принимая горячий душ, он вспомнил её слова о сыне. Как много скрытых «скелетов» у каждого из нас, в который раз подумал Дронго. Было грустно и пусто. Он физически чувствовал приближение надвигающейся катастрофы, и это его волновало. Он вспоминал перипетии этого длинного дня, пытаясь зацепить факт, который казался ему важным. И вдруг вспомнил слова Вакуленко. Она сказала, что в комнате погибшего Низамова они не нашли ни одной бутылки. Он точно помнит, что она об этом сказала. Почему убийца выбросил все бутылки из комнаты? Откуда такая ненужная забота о чистоте? Или ему было важно, чтобы в доме не осталось чужих отпечатков пальцев? Тогда почему и кто это сделал?
Эти мысли не давали ему покоя, когда он отправился спать. А на следующий день произошли события, которые стали потрясением для всех участников этого запутанного дела.
Глава седьмая
Утром он вызвал машину, чтобы отправиться в туберкулезный санаторий, где погиб Байрам Низамов. Санаторий находился довольно далеко от центра города, в ста тридцати километрах, и ехали туда около двух часов. Когда наконец они добрались до санатория, было уже около часа дня. У въезда в санаторий они остановились. Высокая ограда вокруг санатория и тяжелые металлические ворота. Дронго задумчиво смотрел на ворота, пока водитель беседовал со сторожем, объясняя, зачем они приехали. Сторож отказывался их пропустить на территорию санатория, пока не получит указание руководства.
В это неурочное время главного врача не было, а его заместитель ушел на обед. Дронго не стал настаивать. Можно было подождать. Ждать пришлось минут тридцать или сорок. Наконец появился заместитель главного врача. Он был среднего роста, плотный, коренастый, с короткими мощными руками и узкими глазами азиата. Часто моргая, он пригласил гостя в свой кабинет. Они прошли через калитку рядом с воротами. Дронго обратил внимание на камеру, стоявшую над воротами. Здание административного корпуса было метрах в пятидесяти от ворот. Они вошли в здание, прошли по коридору. На дверях кабинета заместителя главного врача Дронго прочел табличку с именем хозяина: «Мухтар Ибадович Куркутов».
– Вы приехали из Москвы? – поинтересовался Куркутов, усаживаясь за свой большой стол, на котором не было ни одного листа бумаги. Было полное ощущение, что хозяин появляется в своём кабинете очень редко.
– Я представитель одного из свидетелей, – пояснил Дронго, протягивая свои документы, – его адвокат.
Куркутов, почти не читая, вернул их гостю.
– Я думал, вы опять из прокуратуры или из милиции, – улыбнулся он. – У нас здесь столько разных гостей побывало. А больше никого не бывает. У нас санаторий такого профиля, что сюда посторонние люди стараются даже не заезжать. Боятся заразиться. Хотя я работаю здесь уже двадцать пять лет и не заболел.
– Людей можно понять, – спокойно заметил Дронго.
– Конечно, можно, – согласился Куркутов. – Если бы не это убийство, у нас вообще был образцовый санаторий.
– Вы хорошо знали убитого?
– Он у нас работал два года, нет, даже больше. Хороший был работник, дисциплинированный, аккуратный. Мы его уважали… – заученными фразами начал Куркутов.
– Ваши сторожа работают круглосуточно или сменяясь каждые двеннадцать часов?
– Сутки работают, а двое дома. У нас обычно работают старики-пенсионеры, мы даже не хотели принимать Низамова, считали, что он слишком молодой для нас, хотя ему уже было за сорок. Но, знаете, в таких случаях ничего нельзя заранее решать. Может, человеку нужна именно такая работа, чтобы немного успокоиться, уйти в себя. У нас восемь лет назад один кандидат наук работал. Сутки дежурил, а в другие дни в институте преподавал. Говорил, что здесь платят больше, с учетом надбавок. И я его понимал.
– Что же в этом хорошего? – печально спросил Дронго. – Кандидат наук и преподаватель института вынужден работать сторожем в туберкулезном санатории. Хотя, когда, вы сказали, это было? Восемь лет назад. Я даже могу вам точно сказать, что это случилось сразу после августа девяносто восьмого. Верно?
– Кажется, да, он устроился на работу в сентябре. А как вы угадали?
– Я не угадывал. Тогда было сложное время.
– Поэтому мы никому и не отказываем. У нас по штату положено иметь двух сторожей каждые сутки, но найти столько нормальных мужчин очень трудно. Кто-то прогуливает, кто-то уходит в запой, и нам приходится его увольнять. Поэтому мы решели брать трех сторожей и доплачивать им полштата. Так удобнее. И люди у нас солидные, почти не пьющие.
– Низамов пил?
– Никогда его пьяным не видел. Иногда, наверно, пил, но очень умеренно.
– А в тот день, когда его убили?
– Тоже не пил. Во всяком случае я не видел.
– К нему кто-то пришел?
– Видимо, да. Но мы никого не видели. Сторожа ночуют в своих помещениях, и это убийство произошло ночью. У нас весь санаторий утром на ушах стоял, все чуть с ума не сошли.
– А к Низамову часто ходили чужие?
– Никогда не ходили. Я во всяком случае никого не видел. У нас не такое место, чтобы сюда ходить на экскурсию. И чужие здесь не бывают.
– Вы можете показать мне, где произошло убийство?
– Пойдемте, – сразу согласился Куркутов, легко поднимаясь из-за стола.
Они вышли из здания. Мимо проходила пожилая санитарка. Она немного хромала.
– Тетя Маня, пройдите и посмотрите третий корпус, – крикнул ей Куркутов. – Там никто не убирал сегодня с утра.
– Убирали, – возразила санитарка. – Там утром Зина работала.
– Не убирали, – разозлился Куркутов. – Я сам проверял. Скажите им, чтобы убрали.
– Они убирали, – снова упрямо возразила тетя Маня.
Куркутов махнул рукой и пошел дальше. У входа в санаторий находилась небольшая сторожка. Они подошли ближе, из сторожки вышел высокий мужчина лет шестидесяти пяти. У него были седые кустистые брови, резкие, грубые черты лица, тяжелый подбородок и почти не тронутая сединой шустая шевелюра.
– Добрый день, Мухтар Ибадович, – поздоровался он, протягивая руку.
– Здравствуйте, Всеволод Константинович. – Куркутов пожал руку вышедшему и представил его своему спутнику: – Это руководитель их бригады. Начальник нашей хозяйственной части. А это наш гость из Москвы. Опять по делу Низамова.
– Понимаю. – У завхоза была военная выправка, и он был одет в старые армейские брюки и защитного цвета рубашку. – Чем могу быть полезен?
– Вы вышли из комнаты, когда увидели, как мы к вам подходим? – уточнил Дронго.
– Да, конечно. У нас из окон хороший обзор. И в сторону дороги, и в сторону санатория, – махнул рукой Всеволод Константинович. – Но над воротами ещё установлена камера.
– Значит, вы можете увидеть любого, кто к вам подходит, и с любой стороны. А если ночью?
Вместо ответа Всеволод Константинович показал на фонари, стоявшие по обе стороны от дома.
– Ночью тоже всё видно. Вы, наверно, думаете, что кто-то чужой прокрался к Байраму и его задушил. Только это чушь, и я сразу об этом сказал. И следователю, которая сюда приезжала. И сотрудникам милиции. Никто чужой здесь появиться не мог. Низамов бы его увидел. Он был очень дисциплинированный и надежный человек. К работе относился добросовестно. Никогда не спал и не пил. По положению я иногда должен их проверять. И я всегда их проверял. Моя квартира отсюда недалеко, за дорогой. Все знают, что я даже ночью могу приехать и проверить.
– А где сейчас сторож?
– Пошел смотреть наши трансформаторы, – пояснил Всеволод Константинович. – Он ещё и электрик по совместительству. Они вдвоём с Мишей, – пояснил он, уже обращаясь к Куркутову, – а я его пока подменяю.
