Леонид Земляков - Янтарное ожерелье
Но Анна Петровна поднялась:
— Нет, Анфиса Павловна, пойду. Боюсь, дворник ворота закроет. Да и боязно одной поздно возвращаться.
— Что вы, милая. До полночи далеко, а вам рукой подать.
Но Анна Петровна все же простилась. Хозяйка проводила ее до двери.
Улица казалась безлюдной.
Минут через пять Рогова подошла к своему дому.
В парадном не было света. Это удивило женщину.
«Наверное, лампочка перегорела», — подумала она.
Анна Петровна шагнула в темноту. Нащупав рукой перила, начала подниматься по лестнице.
И вдруг сильный удар сбил ее с ног. Перед глазами сверкнул огненный круг.
Падая, Анна Петровна успела крикнуть...
20
Лейтенант Сизов, оперативный дежурный отделения милиции, отложил в сторону газету и потянулся.
Неожиданно раздался телефонный звонок. Сизов поднял трубку.
Чей-то взволнованный старческий голос кричал:
— Милиция? Вы слышите меня? На Якорной убийство! — Сизов склонился над аппаратом.
— В каком номере?
— В девятом! Якорная девять. Приезжайте! — Голос прервался.
Вскоре милицейская машина остановилась перед домом, где жил Василий Рогов.
Освещая путь электрическими фонариками, следователь Карпов и двое работников уголовного розыска по широкой мраморной лестнице поднялись на второй этаж. Здесь, у двери в квартиру, лежала пожилая женщина в сером костюме. Из виска ее сочилась кровь.
В дверях столпились соседи Анны Петровны. Впереди стояла жена врача Осипова.
— Понимаете, — волнуясь, объясняла она Карпову, — вышла я в коридор белье снимать, слышу — крик... Отворила дверь, и вот...
— Понятно, — кивнул следователь. — Из квартиры никто не выходил?
— Что вы, как можно... Мы ведь знаем, что место происшествия обследовать будут. Я, как увидела, сразу позвонила. У нас телефон есть.
— Очень хорошо, — одобрил Карпов.
Он бегло осмотрел труп и снова обратился к Осиповой:
— Вы не знаете, откуда возвращалась Рогова?
— Как не знать... Еще днем она собиралась к Годыне.
— Кто это?
— Подружка. Их мужья на одном пароходе плавают. Она и живет поблизости.
— Где?
— На Солнечной. В третьем номере.
Карпов приказал одному из агентов:
— Сходите по этому адресу. Пригласите сюда гражданку Годыну.
Узнав о происшествии, жена боцмана едва не лишилась чувств. Но успокоившись и взяв себя в руки, она явилась по вызову.
После обычного приветствия Карпов спросил ее:
— Вы не помните, что было на убитой?
— Как же, помню, — сквозь слезы произнесла женщина.
— Тогда скажите, не снято что-либо с нее?
Жена боцмана наклонилась над телом подруги. И вдруг взволнованно проговорила:
— Ожерелья нет...
— Какого ожерелья?
— Янтарного. Муж ей привез недавно из Александрии. Она его мне сегодня показывала.
— Янтарного ожерелья?... — в раздумье произнес лейтенант. — Странно.
Он давно уже обратил внимание на то, что дорогие часы и золотое обручальное кольцо не сняты убийцей. В сумочке, валявшейся рядом, оказалось довольно много денег.
Прежде чем закончить обследование, Карпов осветил фонарем дно лестничной клетки и едва не вскрикнул от удивления.
Внизу, на толстом слое пыли, лежала тяжелая черная трость. Она была совершенно чиста и казалась недавно брошенной сюда владельцем.
Карпов облокотился о перила...
21
После разговора с Лоховой Савичев несколько дней следил за женой повара. Где живет она, удалось узнать без труда — через адресный стол. Потом он неоднократно встречал Анну Петровну Рогову на улице.
Но только сегодня, столкнувшись с женщиной лицом к лицу, он увидел на шее ее ожерелье. Расспрашивая Рогову о том, как пройти на улицу Радио, Савичев с трудом сохранял самообладание.
А когда Анна Петровна удалилась, он решил, что должен действовать не откладывая.
Савичев был способен на все: на подлость, на подлог, на измену. Но грабить ему не приходилось никогда. Однако обстоятельства складывались так, что другого пути для достижения цели не было.
И он стал ждать возвращения Анны Роговой.
Около полуночи, заметив на углу женскую фигуру, он пробрался в парадное и тростью разбил электрическую лампочку.
Прижавшись к стене, затаив дыхание, он видел, как Рогова поднимается вверх. Силуэт четко вырисовывался на фоне дверного проема.
Когда женщина поравнялась с ним, он зажмурился и изо всех сил ударил ее по голове. Трость выскользнула из рук Савичева и, задев о решетку перил, полетела вниз.
Падая, Анна крикнула. Савичев бросился было бежать, но, овладев собой, вернулся и снял с шеи неподвижно лежавшей женщины ожерелье.
Выходя на улицу, он слышал, как наверху скрипнула дверь.
Зажав в руке ожерелье, не помня себя от страха, спешил Савичев домой.
В ушах его еще стоял протяжный стон Роговой.
Сердце инженера бешено колотилось. Он то и дело вытирал лоб платком.
Мысли Савичева путались, сбивались. Отправляясь выполнять поручение Лоховой, он и предположить не мог, что все окончится так...
Выследив Рогову, он намеревался только припугнуть ее. А вышло по-другому. Он не рассчитал удар, и, возможно, женщина убита.
Начитавшись криминальных романов, Савичев знал, что преступник всегда оставляет после себя следы, которые в конце концов приводят к его разоблачению.
А тут еще эта проклятая трость. Ее он взял по совету Лоховой.
— Если Рогова будет сопротивляться — оглушите ее, — сказала она.
И вот трость утеряна, утеряна на месте преступления.
Несколько успокоившись, инженер вспомнил, что трость, выскользнув из его рук, упала в лестничный пролет. Он явственно слышал стук.
Это несколько облегчало положение. Трость будет найдена, если будет найдена вообще, далеко от места преступления. Но кто знает...
Поднявшись на второй этаж. Савичев трясущимися руками отпер дверь квартиры и осторожно, чтобы не потревожить соседей, пробрался в свою комнату. Там, не зажигая света, он долго стоял у окна, восстанавливая события этой ночи.
И когда наступил рассвет, решение созрело в уме Савичева.
— Вернуть трость, вернуть, пока не обнаружили ее...
Он предполагал, что представители следственных органов, занятые обследованием лестничной площадки, вряд ли обратят внимание на упавшую в пролет трость.
Было около семи часов утра, когда он, выбритый, но с утомленным от бессонной ночи лицом, вышел из дому.
Город уже проснулся. На улицах было людно. Спешили прохожие.
Савичев постоял недолго на перекрестке, раздумывая. Затем направился к автобусной остановке. Когда подошла машина, инженер, расталкивая очередь, втиснулся в нее.
У Центрального рынка он сошел. Оглядевшись по сторонам, увидел мальчугана лет двенадцати. Он сидел на ящике, подсчитывая выручку.
Без сомнения, это был один из обычных для приморского города мальчишек-рыболовов, в дни каникул сочетающих приятное с полезным.
— Эй, парень, — окликнул его Савичев, — хочешь заработать?
— А что надо? — деловито осведомился юный рыболов.
— Понимаешь, какой случай, — объяснил инженер. — Вчера в гостях был. Так когда возвращался, уронил на лестнице палку. В самый низ...
— Дорогая? — поинтересовался паренек.
— Не то что дорогая, а память...
— Ясно, — кивнул паренек. — Достать надо?
— Вот именно, — подтвердил Савичев. — Я заплачу.
— Тогда пошли, — согласился паренек.
К дому, где жила Рогова, они добрались пешком. Не доходя двух кварталов, Савичев замедлил шаги.
— Видишь высокий тополь? — спросил он юного спутника.
Тот кивнул.
— Так напротив парадное. Вот там и потерял.
— Ладно, — понял паренек. — Сделаю вмиг.
Он вскинул на инженера серые глаза:
— А вы что, не пойдете?
Савичев отрицательно покачал головой:
— Нет.
— Почему?
— Неудобно мне. Вчера выпили крепко.
— Ну и ну... — удивленно проговорил паренек и добавил: — Постойте тут.
Он подтянул короткие штаны и побежал к тополю.
Савичев с тревогой огляделся по сторонам.
Но все вокруг выглядело обычно. У ворот домов, как всегда, играли деты. На углу постовой милиционер заученными движениями регулировал поток транспорта.
«Это я ловко сообразил, — мелькнула у Савичева мысль. — Самому, конечно, рискованно. А мальчишка что? Тут их много шляется, таких».
Паренек не заставил себя долго ждать. Вскоре он снова появился на улице. Помахивая тростью, подбежал к Савичеву:
— Держите ваше имущество. Намучился. В самом низу лежала. Пришлось на руках спускаться.
— Это ты молодец... Молодец... — бормотал Савичев, вручая пареньку деньги.
Тот с удивлением взглянул на пятидесятирублевку.
