Чингиз Абдуллаев - В ожидании апокалипсиса
В то же время Е. Примаков признал, что разведывательный сбор научной и технической информации в странах Запада продолжается. «Мы усилили деятельность в поддержку экономических мер, которые помогают защите нашей страны, — заявил он. — Мы должны знать о важнейших технологических разработках».
Глава 9
В половине десятого утра он вышел из гостиницы. Почти всю ночь Дронго размышлял, стоит ли ему вообще отправляться на место придуманной им встречи с Хайнштоком. Можно было дождаться прихода Марии в отель. Но профессиональная привычка доводить любое дело до конца все-таки взяла верх.
Поймав такси, он поехал прямо к указанному им Марии месту встречи. У дома, где, по его расчетам, должна была находиться убийца, он остановил автомобиль и, расплатившись, вошел в подъезд и поднялся на второй этаж.
Вчерашнее убийство не просто потрясло его. Дронго был профессионалом и видел много смертей, часто сам балансировал на грани между жизнью и смертью. Много раз в него стреляли, дважды попадали. Часто стрелял он, иногда попадая. Но расчетливое убийство Хайнштока впервые наглядно показало всю изнанку грязной деятельности спецслужб. Даже после нелепой смерти своих друзей у него оставались какие-то иллюзии. Вчерашнее событие лишило его их навсегда.
Мария и в большей степени ее руководство хладнокровно спланировали и убили невиновного человека только ради успешной работы Дронго. Это было нелепо и отвратительно, словно горькая истина их подлинной деятельности внезапно предстала перед ним в таком неприглядном виде.
Ровно без трех минут десять в подъезд дома вошла Мария. Она встала у окна, доставая сигареты. Женщина закурила, а он наблюдал сверху за выражением ее лица. Из-за темных очков не было видно глаз, но то, что она спокойно курила, ожидая его, о многом ему говорило.
Глядя на ее стройную фигуру, Дронго представлял, как она нажимала курок, убивая Хайнштока. Одно дело убить человека, угрожающего твоей жизни, в равной схватке. Другое дело — подстеречь и застрелить практически неизвестного. Без злобы и страха. Просто отлично выполняя свою работу.
Он сделал несколько шагов вниз. Женщина резко обернулась.
— Добрый день, — глухо поздоровалась Мария, — вы решили ждать его здесь?
— Может, больше не надо, к чему эти игры? Зачем вы подменили мой скэллер?
— С чего вы взяли?
— Мария, не нужно считать меня абсолютным идиотом. Мой первый скэллер был, видимо, настроен и на подслушивание тоже. Все зависело от вашего сигнала. Я слышал, что готовят такие аппараты, но никогда их не видел.
— Вы ошиблись, Дронго, — ровным голосом произнесла женщина.
— На старом скэллере была царапина, на новом ее нет. Я не ошибся, Кобра. Так, кажется, вас звали в Афганистане? Вы ведь из лучших снайперов КГБ. Я много о вас слышал. Но вот сегодня удалось вычислить.
— Вы очень догадливы. — Кажется, она разозлилась.
— Вам удалось подслушать мой разговор с Хайнштоком. Конечно, я недооценил вас. Вы еще до встречи со мной в баре решили не рисковать и убрали его.
— Значит, вы и это знаете. — Она достала еще одну сигарету, бросив окурок. — Почему вы решили, что его убрала именно я?
— Вы опять бросили окурок на пол. — Дронго вздохнул. — Вы хороший снайпер, профессиональный убийца, но не разведчик. Вы следили из соседнего дома за окнами Хайнштока. Я нашел там на полу ваш окурок. Характерно смятый окурок сигареты «Мальборо». Это первое. И второе — вы пришли сегодня на мою встречу с Хайнштоком без своего чемоданчика. У вас должны были быть бинокль и снайперская винтовка. Ведь я мог подать вам сигнал. Неужели вы тогда отпустили бы агента живым? А вы явились на встречу без своего оружия. Только в единственном случае профессионал из управления «К» мог поступить так. Когда он абсолютно уверен, что встреча не состоится.
Он замолчал. Мария бросила сигарету и повернулась к выходу. Дронго тоже спустился и вышел из подъезда. Женщина ждала его на улице.
— Необязательно меня оскорблять. — Мария сняла очки и отвернулась от него.
— Это вы убили Хайнштока? — устало спросил Дронго.
— А что я должна была делать? — рассердилась женщина. — Ждать, пока он уедет? Что случится, если его перехватят в дороге? Если это даже один шанс из ста, из тысячи, его нельзя было отпускать. Речь шла о вашей безопасности, Дронго. Это был мой долг. Поймите наконец.
— Долг убить невиновного человека. Пожилого, хотя нет, еще молодого и влюбленного. Косвенно вы убили и его жену. Только потому, что он не захотел работать на нас. — Дронго махнул рукой. — Я не собираюсь читать вам лекции по этике, просто не хочу с вами разговаривать. — Он резко повернулся.
— Постойте, — раздалось за его спиной, — подождите. Мария догнала его.
— Подождите. Я знаю, знаю, как вам горько и больно. Понимаю ваше состояние. Вы считаете, что я вас обманула. Хотя это не так. Все делалось исключительно ради вашей безопасности. Понимаю, что вы обо мне думаете, но простите меня, я не могла поступить иначе.
Подул легкий ветер. Она по-прежнему держала очки в руке. Глядя ей в глаза, он вдруг впервые подумал, что она сравнительно молодая женщина и как трудно ей убивать человека.
— Да, наверное, вы правы, — кивнул он, — просто я никак не привыкну к отвратительным правилам этих грязных игр.
— Я вам не рассказывала, как погиб мой муж. — Мария говорила тихо, словно сдерживая рвущийся стон. — Его вертолет сел в афганской деревне. К ним вышла девочка. Она пригласила их войти в дом. Второй пилот колебался, но мой муж, видимо, вспомнив о своей дочке, дал конфету и вошел внутрь. Там ему и отрезали голову. Только потому, что он поверил этой шестилетней девочке.
Она замолчала.
— Что было потом? — спросил он, предугадывая ответ.
— Наши ребята разбомбили этот дом, сожгли еще несколько домов рядом со всеми людьми, там находившимися. А мне потом привезли обгорелый труп моего мужа без головы. Я находилась в то время почти рядом, в Джалилабаде. Тогда я таскала с собой томик Ремарка — «Триумфальную арку». Там есть такие слова:
«Разве можно умереть, когда любишь». Я еще раньше знала о любви Хайнштока, не думайте, что я такой безжалостный робот.
Она снова надела очки, с трудом сдерживаясь. Достала платок.
— Я не хотел вас обидеть, — угрюмо извинился Дронго, — просто не люблю, когда меня обманывают. Да и гибель этого немца на меня сильно подействовала. Я бы так не смог.
— Да, наверное, — согласилась Мария, — каждому свое.
— Сколько вам лет? — спросил Дронго, прикасаясь к ее локтю.
— Тридцать пять. Выгляжу я, наверное, старше.
— У вас красивые глаза, Мария, — в который раз повторил он грустно, — я много о вас слышал. После смерти мужа вы еще два года оставались в Афганистане.
— Верно. А потом я попросилась на эту работу. Здесь все ясно. Или убивают меня, или убиваю я. После того как я окажусь не нужна, меня уберут. И сделают это очень профессионально. — Она усмехнулась.
Он огляделся по сторонам.
— На нас обращают внимание. Пойдемте к площади.
Женщина послушно пошла за ним.
— Почему уберут? — мрачно спросил Дронго.
— Система, — пожала плечами Мария. — Вы ведь все понимаете. Мы всегда знаем слишком много. В каждой разведке мира есть снайперы, делающие свое дело, и агенты-ликвидаторы, убивающие этих снайперов. Вы спрашивали о моих успехах? На моем счету в Афганистане было тридцать четыре душмана.
А за эти восемь лет еще одиннадцать человек. Это все, что я умею.
— Сколько лет вашей дочери?
— Пятнадцать. Она живет у моей матери, учится в школе с английским уклоном. Моя дочь… Играет в теннис и думает, что я геолог, пропадаю месяцами в геологических партиях. Однажды ей сообщат, что я погибла в горах. А вы говорите, что я профессиональный убийца. Да я просто баба, потерявшая смысл в этой страшной жизни. В один из дней меня пошлют на задание, после выполнения которого я должна буду умереть. Не думайте, что мы этого не знаем, Дронго. Так было всегда. И так всегда будет. При любом правительстве и при любой системе. Эта война не кончится.
— Я все понимаю, — глухо отозвался Дронго. — Тогда уходите с этой работы. Еще не поздно. Вы ведь молодая, красивая женщина.
— Куда? — горько спросила Мария. — Я ведь ничего не умею делать. И ничего мне уже не нужно. За эти десять лет я научилась только убивать.
— Его нельзя было никак спасти? — спросил Дронго.
— Нет. Он не должен был отказываться, но, видимо, наши психологи и аналитики ошиблись. Хайншток отказался и подписал себе смертный приговор. Теперь мы поедем к Эдит Либерман.
— И если она откажется… — Он не договорил.
— Я ликвидирую и ее, — сухо отрезала женщина, — а мы с вами запросим еще один резервный вариант.
