Богомил Райнов - Утро — еще не день
— А теперь, может быть, возвратиться в гостиницу и поспать? — говорю я, когда мы наконец выходим на улицу.
— Как вам не стыдно! У вас впереди целая ночь. Прогуляемся по окраинам, подышим свежим воздухом.
— Гуляйте. А меня оставьте в гостинице.
— У вас не выходит из головы жена с четырьмя детьми, — сочувствует мне Мод.
Остаемся отдыхать каждый в своей комнате. Маленькая месть с моей стороны за то, что она целый день морочила мне голову своими камнями.
Вечер проводим в баре гостиницы. Бар работает далеко за полночь, но мы возвращаемся около десяти. На следующий день — то же самое. И еще через день — снова. Сколько ни прислушиваюсь — не могу уловить ни одного звука «скрипки», ни первой, ни второй.
— Пойдем напьемся! — предлагаю я.
— Что это на вас нашло? — спрашивает Мод.
— А разве на вас никогда не находит?
Спокойное выражение ее лица свидетельствует о негативном отношении к моему предложению. Но и выражение лица иногда бывает притворным.
Мы засели в ресторане при гостинице. Выбрали совсем раннее время — еще нет и восьми, — ибо после десяти вечера тут начинается настоящее безумие. Ночных заведений в Идаре не так уж и много.
— И все-таки вы меня удивляете, Мод, — говорю я под конец ужина.
— Тем, что не пригласила вас в свою комнату?
— Речь идет не обо мне. Вы же не можете быть круглосуточно только служебным лицом.
— А я и не говорила, что способна на такой подвиг.
— Вы меня удивляете, — повторяю я. — Не представляю вас в семейной или интимной обстановке. Странно, или не так?
— Ничего странного. Такая обстановка не для меня.
— А как же тогда должны рождаться дети?
— А зачем рожать? Чтоб готовить к атомной смерти? Или для того, чтоб население планеты быстрее составило двадцать миллиардов?
— Я не задумывался над этими вопросами.
— Еще бы! Ведь вы их не решаете. Приходите, берете, что вам надо, и идете дальше. А боль остается для женщины.
— Вы это испытали?
— Едва не испытала во время первого и, надеюсь, последнего брака.
— И все-таки брак вас не обошел.
— Стало быть, не обошел. Ибо мы как обезьяны — недаром от них происходим. Подражаем друг другу. Точно так, как обезьяны.
— Это от Сеймура, — констатирую я. — И не пытайтесь возражать. Это от Сеймура.
— Думаю, что вы напрасно упоминаете имя этого человека, — почти любезно замечает Мод. — Когда б вы знали его лучше, то поняли бы, что он никогда не стал бы вести со мной таких разговоров.
— Вы по уши влюблены в него, — снова бросаю я пробный шар.
— Я уважаю его.
Наконец хоть одно существо, которое любит Сеймура. Он держался за Грейс, а та показала ему язык. Эта влюблена в него, а он на нее никакого внимания. Обычная история.
— Какая нелепость, — говорит Мод, словно прочитав мои мысли. — Людям кажется, что они сходятся, а на самом деле они расстаются. Не могут жить отдельно, не могут существовать один без другого, и в то же время они ничего не значат один для другого, ну положительно ничего! А вообще, если мне нужен мужчина, его найти нетрудно. Но я же не могу каждого кретина пускать к себе в постель.
— Благодарю за комплимент, — говорю я.
— Я не вас имела в виду. Вы — особый случай.
— Особый не я, особая ситуация.
— Одно и то же. Надо действовать по расписанию. И согласно указаниям. Вы уже выпили кофе?
— Почти.
— Тогда рассчитаемся.
Видно, что разговор этот ее и утомил немного, и развлек. Разрядил атмосферу этого нудного ожидания. Ждать — тяжелая работа.
Выходим из бара в гостиницу. Дама, как всегда, сопровождает меня до дверей комнаты, чтоб я случайно не затерялся в коридоре.
— Думаю, хоть раз мы могли бы нарушить и инструкцию, и наше одиночество, — предлагаю я, чтобы просто что-то сказать.
— А вы нахальней, чем я думала, — вздыхает Мод. И добавляет: — Только будем нарушать ее в моем номере. Не у вас.
— Разве в вашем номере нет подслушивающей аппаратуры? — спрашиваю я.
— Альбер, вы переоцениваете вес своей особы в этой ситуации. Думаю, что в данный момент для вас вполне достаточно меня как аппаратуры.
4
— Надо подскочить в Майнц, — через два дня говорит мне Мод.
Наконец хоть что-то.
— Подскочить или переехать?
— Подскочить, Альбер. Собирать багаж излишне.
Утро дождливое и туманное. Мы торопливо залезаем в «мерседес», тяжелые дождевые капли глухо барабанят по крыше.
— Мы остановимся в гостинице? — спрашиваю я.
— Конечно.
— Но у меня же нет паспорта.
— Уже есть. В моей сумочке.
— Наверное, его место не в вашей сумочке.
— Наоборот, именно там — не вы, а я толкусь около администраторов, — отвечает дама. И добавляет будто удивленно: — Вы до сих пор мне не доверяете?
Извилистой дорогой взбираемся в гору. Туман становится прозрачным и синеватым, как разведенное молоко, а потом совсем рассеивается. Лес исчезает, вместо него появляются темно-зеленые луга, над которыми поднимается легкий пар. Дождь прекратился.
— Вас ждет знакомство с одной женщиной, — сообщает Мод. — Надо было сказать вам с утра, чтоб вы взяли новый костюм, но я не сделала этого из ревности.
— Наверное, новая секс-бомба.
— В данном случае это не совсем то. Но не исключено, что она вам понравится.
— Только если она похожа на вас.
— Полная противоположность. Во всех отношениях.
— В таком случае не понравится. Вы даже не замечаете, как вместе с паспортом вы присвоили и мое сердце.
— Не люблю лгунов, — ворчит Мод. — Хотя такую ложь иногда приятно слушать. Особенно когда она не очень грубая.
— Во лжи часто бывает доля правды.
— Будем надеяться.
Красивая, хотя и не богиня, порядочная, хотя и не святая, откровенная, хотя и не нарушает служебных инструкций, эта женщина — настоящая находка для такого, как я, человека, привыкшего иметь дело с собеседниками, которые говорят совсем не то, что думают. Такая не всадит тебе нож в спину. Разве что Сеймур прикажет ей прикончить тебя.
«Будем надеяться» — эти немного скептические слова, кажется, стали для нее привычными.
В ту ночь, когда я впервые пришел к Мод в комнату, она сказала:
— Эта деталь останется между нами, хорошо?
— Я не допускал, что вы боитесь Сеймура.
— Боюсь. Но не в том смысле, как вы думаете. Я не привыкла нарушать дисциплину.
— Он приказал вам держаться от меня на расстоянии?
— Говорил, чтоб я была настороже.
— Ну, теперь вам уже не придется быть настороже. Маленькая тайна всегда сближает людей.
— Я тоже надеюсь, только не тешу себя особыми иллюзиями.
Тот факт, что она держит мой паспорт в своей сумочке, не очень вдохновляет.
Прибываем в Майнц перед обедом и устраиваемся в «Хилтоне».
Солидный, как и все гостиницы Хилтона, комплекс домов, расположенный между шоссе и речкой.
— Поднимемся в комнаты, Альбер, — предлагает дама. — Через полчаса я зайду за вами. Пообедаем тут.
С самого начала эта история проходит преимущественно в обедах и ужинах. Хорошо, если бы и дальше только так.
В «Хилтоне» три ресторана. Мод выбрала этот, внизу, оборудованный в народном стиле, с уютными уголками. Но вместо того чтоб воспользоваться ими, тянет меня к широкому столу, где уже устроилась одна пара — девушка с ясным лицом в ореоле золотистых волос и молодой смуглый здоровяк в черном кожаном пиджаке.
— А, Мод! — радостно вскрикивает девушка, когда мы подходим.
— Добрый день, Дейзи, — довольно сдержанно отвечает дама. — Это Альбер.
— А это Эрих, — представляет блондинка своего кавалера. — Пообедаем вместе?
Мы со смуглым киваем друг другу, я помогаю Мод сесть и сажусь сам. Появляется официантка, берет у нас заказ и скрывается.
— Мы тут говорили о секретаршах, — обращается к нам Дейзи. — Я сказала, что плохо быть секретаршей, а Эрих — что плохо быть немкой. Наконец мы столковались: хуже всего, если ты немка и секретарша одновременно.
— Следовательно, разговор закончился, — подытоживает Мод.
— Совсем нет. Надо знать и ваше мнение.
Эта тема мне хорошо знакома, ибо я целыми днями в гостинице читал газеты. Известно, между писаниями местной прессы и реальными фактами, несомненно, мало общего, но так или иначе пропагандистская машина снова закрутилась на оборотах шпиономании. Шпионами провозглашают чуть ли не всех секретарш больших начальников, которые, оказавшись перед опасностью быть «изобличенными», одна за другой убегают в ГДР.
— Скажите же, Альбер, — подбивает меня Мод. — Хотят услышать ваше мнение.
— Я не совсем в курсе, — бормочу я.
— Как это так! — вскрикивает Дейзи. — Тут все об этом только и говорят.
— Если все говорят, то, наверное, уже все сказано, — отвечаю я. — Поэтому я вряд ли потешу вас чем-то новым.
Обед проходит без особых приключений, за исключением того, что Мод дважды выходит звонить, а Дейзи через неровные интервалы нарушает молчание возгласами. Она принадлежит к импульсивным экстравагантным девушкам. Думаю, многим нравится ее грациозная худенькая фигурка в бледно-синей блузке и брюках, большие синие глаза и худое лицо, выражение которого непрерывно меняется. Полная противоположность Мод. А также и моим вкусам.
