Майкл Уивер - Заложники обмана
– Нет проблем. Все, чего хотел Витторио, это его жена и сын. Теперь он их получит.
Генри Дарнинг кивнул, укладывая в сумку последнюю из улик.
А я получу тебя, подумал он, и выстрелил из большого “магнума” без глушителя сквозь ткань адидасовской сумки. Выстрел громом прогремел на поляне и эхом разнесся среди скал. Дон опрокинулся на спину, словно сраженный дубиной. Дарнинг увидел, как его пистолет выпал из руки и исчез в траве. Пегги и мальчик замерли, оглушенные взрывом, не в силах понять, что произошло. Потом Генри Дарнинг выпрямился, держа в руке вынутый из сумки “магнум”, и тогда они поняли.
Поли почувствовал, как мать обхватила его и прижала к себе, но он на нее не смотрел. Слишком был занят, наблюдая за двумя мужчинами. Грохот выстрела отдавался у мальчика в голове, заполнял ее так, словно больше ничего в ней не осталось.
Он видел, что человек по имени Генри стоит с большим пистолетом в руке, а другой человек, Карло, лежит в траве, и на рубашке у него вокруг правого плеча расплывается красное пятно.
Но глаза у Карло были открыты, и он приподнялся на левой руке, чтобы лучше видеть Генри и, может быть, догадаться, что он собирается делать. Что, по мнению Поли, было достаточно глупо, потому что каждому понятно, что Генри собирается выстрелить Карло прямо в голову.
Потом что-то еще внезапно тоже показалось мальчику неразумным и непонятным. Где Фрэнк Ланджионо? Если он телохранитель Карло, почему он не прибежал сюда?
Да потому что он мертв.
Поли сообразил это в ту же секунду, как задал себе вопрос о Фрэнке. Так же, как сообразил, что Генри намерен убить Карло, потом его маму, а потом и его, Поли. Он не знал, почему и за что. Он просто понял, что так оно и будет.
Однако Генри почему-то не торопился стрелять. Он просто стоял с большим пистолетом в руке и смотрел на Карло, а Карло смотрел на него, и на лице у Карло было странное выражение.
– Если ты собираешься сделать это, так делай, черт тебя возьми! – сказал Карло. – Я ненавижу всю эту лишнюю возню.
– Мне очень жаль, Карло.
– Знаю. Тебе всегда жаль. Каждый раз. Но это, кажется, никогда тебя не останавливало.
Генри не ответил.
Наблюдая за ним и двигаясь очень осторожно, Поли вынул свой коротконосый пистолет из кармана, где он держал его последние два дня и две ночи. Он поднял пистолет обеими руками и нацелил Генри в затылок. Мама больше не прижимала Поли к себе, но он чувствовал ее взгляд и боялся, как бы она не сказала и не сделала ничего такого, что заставило бы Генри обернуться. Поли знал, что Карло со своего места видит его, но насчет Карло он не беспокоился. Он из тех, кто точно и сразу понимает, что следует, а чего не следует делать.
– Как ты узнал о моем человеке там, в кустах? – спросил Карло, чтобы вынудить Генри разговаривать.
– Узнал, потому что это в твоем духе.
Мальчик сделал глубокий вдох, как учил его Дом, и начал нажимать на спуск.
Я сделаю только один выстрел, подумал он, и в эту секунду Генри повернулся и посмотрел на него.
Поли заметил нечто необычное у него на лице – почти что намек на улыбку. Как будто у них с Генри была тайная шутка, известная и понятная только им двоим.
Потом револьвер выстрелил, и все исчезло.
Глава 91
Джьянни Гарецки медленно приходил в сознание.
Он видел небо только одним глазом. Лежал на спине в грязи. Но не был мертв. Хотя голова у него горела огнем.
Он заставил себя сесть. Единственным зрячим глазом разглядел в нескольких футах от себя изуродованную машину, а потом и свою, целую, чуть дальше по дороге.
Припомнил человека с окровавленным лицом, который поднял пистолет, и опять ощутил знакомую тишину падения.
Джьянни сначала потрогал голову в том месте, где ее особенно жгло, а после – ослепший глаз. И там и там нащупал засохшую кровь. Если бы пуля ударила на четверть дюйма ниже, ему уже не довелось бы сидеть. Никогда.
Его часы показывали, что без сознания он провел почти два часа.
Встав на ноги, он доковылял до человека, который в него стрелял. На этот раз тот был мертв окончательно и бесповоротно, так же, как и его напарник.
Через силу, с приступами головокружения, Джьянни добрался до своей машины. Чтобы сесть в нее, он потратил минут десять. Еще пять минут ушло на то, чтобы мысли относительно прояснились и он мог взглянуть на телефонную трубку. Позвонил Тому Кортланду в Брюссель по прямому проводу.
Ответил женский голос.
– Я пытаюсь дозвониться до Тома Кортланда, – сказал Джьянни. – Это очень важно.
– Кто говорит?
– Друг Чарли.
Последовала долгая пауза.
– Подождите, пожалуйста, – снова заговорила женщина. – Я проверю. – И через секунду: – У меня тут другой номер для вас.
Джьянни записал номер, повесил трубку и долго сидел, уставившись на нее. То ли от раны в голове у него путаются мозги, то ли это и в самом деле номер домашнего телефона доктора Елены Курчи в Монреале, на Сицилии. Да нет, он и вправду звонил по этому номеру, когда в последний раз говорил с Лючией. Бессмыслица. Впрочем, не единственная за последнее время.
Джьянни набрал номер.
– Кортланд слушает, – ответил разведчик.
Джьянни решил, что спятил окончательно.
– Джьянни Гарецки, – еле выговорил он.
В трубке некоторое время слышно было только гудение и потрескивание.
– Где вы? – изменившимся, но по-прежнему спокойным голосом отозвался Кортланд. – И скажите, что произошло?
Холодно, ровно, словно он читал заранее написанный текст, Джьянни рассказал.
– Вы уверены, что оба мертвы? – спросил Кортланд, когда Джьянни закончил.
– Да.
Разведчик с присвистом втянул в себя воздух.
– Это ужасное несчастье, – произнес он.
Джьянни вдруг ослабел.
– Это не ваша вина, – продолжал Кортланд. – Вы не могли знать. И все обернулось очень скверно. Вы расправились с нашими людьми.
– С вашими людьми? – тупо повторил Джьянни.
– Да.
– Так какого же дьявола ваши люди…
– Предполагалось, что они всего лишь помешают вам и Мэри Янг преследовать Дарнинга, а не начнут проклятую бойню.
– Где сейчас Дарнинг?
– Мы не знаем. Его нет в отеле. Улизнул, когда наши люди погнались за вами.
Для Джьянни это было чересчур.
– Вы и ваши траханные люди! – заорал он. – Что вы с нами сделали, пропади вы пропадом! Я не понимаю всю эту чушь! Я считал, что вы хотели помочь Витторио и его семье.
– Я и хотел, – сказал Кортланд, – и до сих пор хочу. Витторио здесь, в одной комнате со мной. Но Генри Дарнинг – министр юстиции Соединенных Штатов. У меня есть определенные обязательства по отношению к национальным интересам.
Джьянни чувствовал, что окончательно теряет контроль над собой, и не стал себя сдерживать.
– К такой-то матери вас и ваши обязательства! – заорал он. – Вы не имели права! Я доверился вам, черт возьми! Знаете ли, скольких жизней стоили эти ваши хреновые национальные интересы? Идиоты из вашей так называемой Компании явились и убили…
Джьянни оборвал свою филиппику. Он только предполагал худшее. Он абсолютно не знал точно.
Однако Томми Кортланд слышал все, что он сказал.
– Мэри Янг не убита, – сообщил он. – Дела у нее не слишком хороши, но она жива, и ее лечат.
Джьянни помолчал, осваивая новость. Потом спросил:
– Где она?
– В главной больнице Сорренто.
Прежде чем повесить трубку и включить мотор, Джьянни спросил еще об одном:
– Что слышно о Карло Донатти, жене Витторио и их сыне? Может, для них ваши тупоголовые люди совершили что-нибудь получше?
– Боюсь, что нет.
– Что это, черт побери, означает?
– Донатти как-то сумел обмануть их. И они не нашли ни миссис Батталью, ни ее сына.
– Потрясно, – сказал Джьянни.
С промытыми глазами и обработанной раной на голове Джьянни сидел в больничной палате возле постели Мэри Янг и ждал, когда она проснется. День клонился к вечеру, и свет послеполуденного солнца ложился на лицо Мэри, на совершенные по форме нос и губы, не скрытые бинтами.
Открыв глаза, Мэри сначала увидела медсестру, врача, который остановился у постели взглянуть на температурный лист, а потом Джьянни.
– Джьянни? – прозвучал неуверенный шепот. Он взял ее за руку, улыбнулся и закивал головой, словно китайский болванчик.
– Тебя не убили? – сказала она.
Он помотал головой из стороны в сторону.
– А я думала, убили.
– Я думал, что это тебя убили, – выговорил он, чувствуя, что из горла рвется беспомощное сухое рыдание. – Так это мне казалось. И только тогда я был в состоянии сказать тебе то, чего ты уже не могла услышать.
– Услышать что?
– Что я люблю тебя. И не переставал любить. И насколько может судить такой идиот, как я, никогда не перестану.
Позже, когда она уснула, Джьянни все объяснил Терезе. Не потому, что был обязан. Но кто мог бы судить об этом лучше, чем его жена?
Мэри делали какие-то процедуры. Джьянни тем временем вышел из палаты и бродил по коридорам больницы с перевязанной головой. Увидел, что навстречу ему движется какая-то небольшая группа. Погруженный в свои мысли, он почти не обратил внимания на мужчину на каталке, рядом с которым, держа его за руку, шел по одну сторону мальчик, а по другую – женщина.
