Джеффри Арчер - Воровская честь
Маккензи чуть ли не обрадовался, когда часы в холле наконец пробили восемь. Джони спустилась к нему полностью одетая. Она поправила ему воротник и стряхнула перхоть с плеча, словно впереди у него был обычный день в университете. По поводу галстука она ничего не сказала.
— Возвращайся прямо домой, — добавила она, как всегда.
— Конечно, вернусь. — Он прикоснулся губами к её щеке и, не сказав больше ни слова, быстро вышел из дома.
Открыв ворота гаража, Маккензи увидел мерцающий свет фар и громко выругался. Он, должно быть, забыл выключить их прошлым вечером, когда был так зол на свою дочь. Теперь он разозлился на себя и выругался ещё раз.
Сев за руль и вставив ключ зажигания, доктор прежде помолился Богу, а затем уже выключил фары и после короткой паузы повернул ключ. Он пробовал запустить двигатель и так и сяк, но тот лишь вздрагивал, когда его нога жала на педаль газа.
— Не сегодня! — крикнул он и со всей силы стукнул ладонями по баранке.
Предприняв ещё пару попыток, доктор выскочил из машины и бросился назад в дом. Его палец жал на кнопку звонка до тех пор, пока Джони не открыла дверь, вопросительно посмотрев на него.
— У меня сел аккумулятор. Мне нужна твоя машина, и побыстрей, побыстрей!
— Она на обслуживании. Ты мне все уши прожужжал накануне, чтобы я отдала её в ремонт.
Не став ничего говорить, Маккензи повернулся и побежал на дорогу, высматривая на ходу знакомого вида жёлтую машину с цифрами 444 4444 на крыше, но вскоре сообразил, что ему вряд ли удастся найти такси, разъезжающее в столь ранний час в поисках пассажиров. Единственное, что он смог высмотреть, был автобус, направлявшийся в его сторону. Остановка находилась в сотне метров, и он припустил в том же направлении, в котором двигался автобус. До остановки оставалось ещё добрых тридцать метров, когда автобус обогнал его, однако водитель остановился и продолжал стоять.
Маккензи взбирался по ступенькам, едва переводя дух.
— Спасибо, — выдохнул он. — Этот автобус идёт до Олентанджи-Ривер?
— Почти до неё самой, приятель.
— Тогда поехали, — сказал Маккензи и посмотрел на часы, которые показывали 8.17. Если ему повезёт, он все ещё может успеть на встречу.
— С вас доллар, — сказал ему в спину водитель, когда Маккензи двинулся в поисках свободного места.
Т. Гамильтон Маккензи порылся в карманах своего выходного костюма.
— О Боже! — вырвалось у него. — Я забыл…
— А вот этого не надо, приятель, — сказал водитель. — Нет денег, иди пешком.
Маккензи вновь повернулся к нему:
— Поймите, у меня важная встреча. Вопрос жизни и смерти.
— Моя работа для меня важнее. Я должен соблюдать правила. А они говорят: «Не можешь заплатить — вылезай».
— Но… — пролепетал Маккензи.
— Даю доллар за эти часы, — сказал молодой человек во втором ряду, с удовольствием наблюдавший за сценой.
Т. Гамильтон Маккензи посмотрел на свой золотой «Ролекс», полученный за двадцать пять лет работы в клинике университета штата Огайо, сдёрнул его с запястья и отдал молодцу.
— Это, должно быть, точно вопрос жизни и смерти, — сказал тот, отдавая доллар в обмен на часы, которые тут же оказались на его руке. Маккензи передал доллар водителю.
— Это не самая лучшая сделка, приятель, — сказал тот, покачав головой. — Ты мог бы неделю кататься в лимузине за «Ролекс».
— Ладно, хватит, давай поезжай! — закричал Маккензи.
— Это не я держал нас здесь, — заметил водитель, неторопливо отъезжая от обочины.
Маккензи сидел на первом сиденье и сокрушался, что не он ведёт автобус. Бросив взгляд на часы и не обнаружив их на прежнем месте, он обернулся к юноше и спросил:
— Сколько времени?
Молодой человек с гордостью посмотрел на своё неожиданное приобретение, от которого в общем-то и не отводил глаз:
— Восемь часов двадцать шесть минут и двадцать секунд.
Маккензи уставился в окно, мысленно подгоняя автобус, который то и дело останавливался, чтобы высадить или подобрать пассажира. Когда они наконец добрались до угла Индепенденс, водитель уже начинал побаиваться, как бы с пассажиром, лишившимся часов, не случился инфаркт. Спрыгивая со ступенек автобуса, Маккензи услышал, как часы на городской ратуше отбили 8.45.
— О Господи, сделай так, чтобы они все ещё были там! — проговорил он, бегом направляясь к «Олентанджи инн» и надеясь, что никто из знакомых не видит его. Замедлив шаг только перед самым входом, доктор постарался взять себя в руки, чувствуя, что он совершенно запыхался и весь вспотел.
Он протиснулся через вращающиеся двери и вперился взглядом в зал, не имея ни малейшего представления о том, кого или что искал. Ему показалось, что весь зал тоже уставился на него.
Кафе имело больше полусотни столиков и, как следовало ожидать, было наполовину заполнено. За угловыми столиками уже сидели, поэтому Маккензи направился к одному из тех, которые позволяли ему видеть входную дверь.
Он сел и стал ждать, моля Бога о том, чтобы они не поставили на нем крест.
Только добравшись на обратном пути до перекрёстка на углу дворца Тюрло, Ханна впервые почувствовала, что за ней кто-то следит. К тому времени когда она ступила на мостовую Саут-Кенсингтон, Ханна уже не сомневалась в этом.
Высокий молодой мужчина, по-видимому, не очень искушённый в слежке, довольно явно нырял и выныривал из дверных проёмов. Возможно, он просто не относил её к тем, кто был способен что-либо заподозрить. На то, чтобы спланировать свой следующий ход, у Ханны было около четверти мили, и, когда впереди показался «Норфолк», она уже знала точно, что нужно делать. Если она сможет опередить его и оказаться в здании раньше, ей понадобится, по её оценке, секунд тридцать, от силы сорок пять, при условии, что оба портье не будут заняты.
Ханна задержалась у витрины аптеки, рассматривая выставленную в ней косметику. Повернувшись к губным помадам в дальнем углу, она увидела его отражение в чисто вымытом витринном стекле. Он стоял у газетной стойки перед входом на станцию метро «Саут-Кенсингтон» и брал номер «Дейли мейл». «Дилетант, — подумала она, — я уже буду на другой стороне улицы, пока ты получишь свою сдачу». И действительно, к тому времени, когда он проходил мимо аптеки, она уже была перед входом в отель. Ханна не побежала по его ступеням, чтобы не показать своей осведомлённости, она лишь не рассчитала своё усилие и толкнула вращающуюся дверь так сильно, что ничего не подозревающая старая леди, покидавшая в этот момент отель, оказалась на мостовой гораздо раньше, чем она того ожидала.
Двое портье разговаривали между собой, когда она влетела в фойе и подскочила к стойке. Красный билетик и ещё один фунт были у неё наготове. Монета в руке Ханны громко стукнула по стойке и немедленно привлекла внимание старшего из портье. Заметив фунт, он быстро взял у неё билетик, извлёк откуда-то её маленький чемоданчик и вручил его владелице как раз в тот момент, когда её преследователь показался в дверях отеля. Ханна направилась к лестнице в конце коридора, прижимая чемоданчик к груди, чтобы скрыть его от глаз своего преследователя. Сделав два шага вниз по лестнице, она перешла на бег, поскольку теперь её никто не видел. Когда лестница кончилась, Ханна стремглав пронеслась по коридору и оказалась в относительной безопасности женского туалета.
Но на этот раз она была не одна. У раковины стояла женщина средних лет и, прильнув к зеркалу, проверяла помаду на губах. Она лишь мельком взглянула на вошедшую, которая быстро исчезла в одной из кабинок. Прошло две или три минуты, прежде чем женщина закончила свою работу и покинула туалет. Услышав, как за ней захлопнулась дверь, Ханна, все это время сидевшая на унитазе, поджав под себя ноги, опустила их на холодный мраморный пол и открыла свой потрёпанный чемоданчик. Убедившись, что все на месте, она как могла быстро сменила одежду, надев свои прежние джинсы, тенниску и свитер.
Едва она успела натянуть кроссовки, как дверь опять открылась и в соседнюю кабинку прошагала пара ног в чулках. Ханна выскочила из своего укрытия, застёгивая на ходу джинсы, заглянула в зеркало и слегка взбила волосы. Её взгляд заметался по комнате. В углу он наткнулся на большой контейнер для использованных полотенец. Ханна сняла с него пластиковую крышку, вывалила брошенные туда полотенца, засунула на дно свой чемоданчик, быстро вернула на место содержимое и закрыла крышку. Она старалась не вспоминать, что он проехал с ней полмира: из Ленинграда в Тель-Авив, а оттуда в Лондон. Не удержавшись, она все же выругалась на родном языке, ещё раз поправила перед зеркалом причёску и вышла из туалета, стараясь казаться спокойной и даже непринуждённой.
Первое, что увидела Ханна, ступив в коридор, был молодой мужчина, сидевший в его дальнем конце и читавший «Дейли мейл». «Если повезёт, он не обратит на меня никакого внимания». Она была уже возле лестницы, когда он поднял глаза. «Довольно симпатичный», — подумала она, задерживая на нем взгляд чуть дольше положенного. Свернув на лестницу, Ханна стала подниматься по ступеням. «Все, оторвалась наконец-то», — мелькнуло у неё в голове.
