Никита Филатов - Капитан Виноградов
А во втором томе можно было бы дать описание местной бюрократической машины — как задним числом проставлялась въездная виза, делали вид на жительство и разрешение работать… Если бы не ребята из Университета, если бы не Малькольм, устроивший курс лекций в полицейской школе о русской мафии! Это потом уже был контракт на книгу, договоры с информационными агентствами… Голодным Виноградов, конечно, никогда не оставался, но только недавно получил возможность отправлять семье какую-никакую, но вполне пристойную сумму в долларах.
— А с этим делом у вас как? — Шишкин сделал характерный, чисто мужской тазобедренный жест.
— С «этим делом» у нас хорошо… Без «этого дела» плохо! — ответил бородатой шуткой Владимир Александрович. — Никак, толком…
— Шведская тройка! Французский вариант… — мечтательно закатил глаза Вадик, вспомнив, очевидно, утреннее посещение секс-шопа:
— Были б дома, девчонкам бы звякнули!
— Здесь тоже можно. Но дорого.
— Нет, чтобы по любви… Мир капитала!
— Давай — за дам!
— Давай…
Выпили, отдышались.
— Все же обидно, что так получилось.
— Да уж…
Синицын сидит, Лукеничу дали застрелиться. Некто Федор Федорович перевелся в Москву, чуть ли не первым заместителем директора ФСК.
— От тебя-то хоть отвязались?
— Да почти сразу же! — отмахнулся Шишкин. — Капитана досрочно дали, повысили вот…
— Ну и слава Богу!
Хоть для кого-то эта история закончилась без потерь…
— И вспоминать не хочу…
— Лучше поздно, чем никогда. В конце концов выяснилось же все!
Гость оглядел комнату: папки-накопители для бумаг, повсюду ксерокопии газетных вырезок, журналы, книги… Веер дискет на потрепанном принтере.
— Компьютер твой?
— Казенный. Пришлось освоить.
— Здо-орово! — приятельски позавидовал Шишкин. — Машина есть?
— Пока взял в… прокат. — Виноградов не сразу сообразил, какое слово следует употребить: скорее, это не было следствием чуждой языковой атмосферы, просто много выпили.
— Какая?
Ты удивишься… «пятерка»!
— Патриот? — прыснул Шишкин.
— Нет, просто… привычнее. И недорого.
Для того чтобы поддерживать беседу, требовалось все больше усилий: глаза затягивались ленивой поволокой, шея с трудом сохраняла естественное положение головы.
— Давай спать! Смотри, завтра рано подниму.
— Давай, — легко согласился гость. — И так посидели неплохо… Подбросишь утром?
— О чем базар! Прямо к трапу.
Чистого комплекта белья у Виноградова не оказалось, поэтому длинный Шишкин улегся, не раздеваясь, на раскладной диванчик. Плащ под голову, плед из шотландской синтетики сверху — что еще нужно милицейскому офицеру от Тамбова до Сиэтла, чтобы заснуть после хорошего ужина?
Через несколько мгновений Вадик уже обстоятельно похрапывал, подогнув к животу не вмещающиеся в ограниченное пространство ложа ноги.
— Все?
Гость не ответил.
Владимир Александрович прошел в спальню. Включил ночник. Прежде чем расстелить постель, подошел к окну, прижавшись, ощутил разгоряченным лбом неживую прохладу стекла…
Как там, в Книге Иова? «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злое не будем принимать?»
Майор погранвойск Лукенич, как выяснилось, замыкался непосредственно на Тамарина. Петров был так, пешка… Связь между ними тремя осуществлял Сергей Синицын, он же работал и с иностранными партнерами по ту сторону контрольно-следовой полосы.
Когда финны задержали четырех суданцев, чудом скрыв этот факт не только от торговцев «живым товаром», но и от собственной демократической прессы, особой паники никто поднимать не стал — сгинули, ну и черт с ними! Транзит был уже налажен, приносил стабильную прибыль, и нужды в каких-то дополнительных мерах безопасности или временной приостановке канала организаторы нелегальной миграции не видели.
Полицейские в Хельсинки тем временем, не торопясь, с традиционной финской обстоятельностью, оперативно разработали своих криминальных сограждан, «обложив» их со всех сторон и кое-кого склонив к сотрудничеству. После чего, разузнав точную дату и путь доставки очередной партии бедолаг, направили соответствующую информацию российским коллегам.
Нельзя сказать, что к тому моменту наши органы бродили в кромешной тьме, — отнюдь! Уже плотно работали с Петровым, имелись «корки» и на Лукенича, хотя и не по данному конкретному материалу. В общих чертах ясна была технология «транзита», на секретных документах все чаще появлялись резолюции относительно Тамарина, Синицына, их связей…
И все-таки, когда контрразведка получила информацию из Финляндии, для конкретного исполнения ее передали пограничникам. Формально они были правы — есть разделение сфер компетенции, зон оперативного обслуживания. Подследственность, в конце концов!
Но вышло так, что все бумаги легли на стол майора Лукенича.
Моментально приняв решение, ибо медлить было нельзя, все повисло на волоске, он на моторке одного из своих агентов вылетел в залив. Чудом перехватил уже находившийся в пути катер службы гидрогеологии…
Из двадцати семи нелегальных иммигрантов и трех человек, работавших на Тамарина, в живых майор оставил только Петрова: тот должен был еще пригодиться.
Несчастных загнали в трюм, они особо и не сопротивлялись, впечатленные пограничной формой Лукенича, задраили… Майор умел и любил обращаться со взрывчаткой. Он пересел вместе с напарником обратно на моторку, прилепил что-то, не побоявшись замочить руки, пониже ватерлинии, приказал Петрову отгрести подальше… Подводные взрывы в заливе не такая уж редкость: браконьеры рыбу глушат, пацаны балуются. Катер ушел на дно мгновенно, но Лукенич предпочел чуть-чуть задержаться — проверить, не всплывет ли чей-нибудь труп случайно через пробоину.
Никто не всплыл. Как выяснилось, катер лег развороченным бортом на камни…
Повстречавшемуся на пути инспектору рыбнадзора показали в противоположную сторону — дескать, туда проплыли трое с сетями и навеселе. Они, наверное, и динамитничают… Моторку Лукенич вернул, строго-настрого приказав своему человеку держать язык за зубами, — и разбежались они с Петровым в разные стороны.
А большие начальники в питерских кабинетах принялись напряженно чесать ранние лысины: то ли финны что-то перепутали, то ли еще что… Сначала — вдвоем, Федор Федорович с начальником пограничной разведки полковником Волосовым, попозже — втроем, взяв в компанию начальника Морской милиции Храмова.
— С чего это вдруг? — удивленно поднял брови Виноградов, когда его приятель дошел в своем рассказе до этого места. Они как раз ожидали своей очереди, чтобы войти на фуникулер парка Скансен. Это был последний пункт культурной программы, затем намечался ужин.
— Мне спасибо! — приосанился Шишкин и поведал: Тот рыбинспектор, которого они встретили, особо ни в каких «левых» браконьеров не поверил, решил, что сам пограничный майор незаконным промыслом балуется: все люди, всем сига соленого под водочку хочется. Шума не поднял, но вечерком, по пьяной лавочке, приятелю одному своему вякнул — вот, мол, какая хреновина, что же с других спрашивать, когда власть сама… И так далее!
— А кореш его, естественно, на тебя работал, — догадался Виноградов.
— Точно! Никаких чудес — просто жесткое оперативное перекрытие обслуживаемой акватории… Подсуетились, установили номер моторки, кому принадлежит. И шеф, уже при случае, Волосова подколол: ай-яй-яй! всыпьте своему подчиненному!
Дальнейший ход событий вполне укладывался в логическую схему: Храмова взяли «в дело», поручив ему нейтрализовать Шишкина и установить жесткий контроль за прохождением через него информации. Вплотную занялись Лукеничем…
А тем временем тамаринская контрразведка искала утечку. Искала повсюду, пока Гутман из Хельсинки не сообщил: клюнуло!
— Чекисты думали, что это я.
— Они много чего думали… И насчет меня версия проверялась, и даже насчет кого-то из финнов…
— А оказалось — Петров?
— Да!
Поначалу-то он ничего, даже не поморщился: надо — значит надо. А потом, видимо, нервишки зашалили, все-таки двадцать девять душ невинных загубить пришлось — и женщины в том числе, и дети… С повинной, конечно, не пошел, но стал прощупывать каналы — сдать всех с потрохами финнам, взамен статус беженца получить или хотя бы гарантии, что обратно не выдадут. Так, чтоб и грех замолить, и самому не обжечься!
Встретился с Гутманом. Имен, конечно, никаких не называл, но кое-что сообщил, да к тому же схемку начертил, где лежат покойники. Репортерчик-то головкой покивал, назначил встречу через неделю, а сам быстренько «тук-тук-тук!»
— Тамарину?
— Через Синицына.
