Стиг Ларссон - Девушка, которая взрывала воздушные замки
— Суд назначен на июль…
— Если не произойдет ничего непредвиденного, она встанет на ноги еще задолго до этого.
Инспектор уголовной полиции Ян Бублански с подозрением разглядывал мускулистую женщину по другую сторону столика. Они сидели в уличном кафе на Северной набережной озера Меларен и пили кофе. Дело происходило 20 мая, и воздух казался по-летнему теплым. Она поймала его в пять часов, когда он уже собирался уходить домой, представилась, предъявив удостоверение на имя Моники Фигуэрола из ГПУ/Без, и предложила побеседовать за чашечкой кофе.
Поначалу Бублански держался замкнуто и неприветливо. Через несколько минут она, посмотрев ему в глаза, сказала, что не имеет официального задания его соблазнить и что если он не хочет, то у него, естественно, есть полное право ничего ей не говорить. Он спросил, какое у нее дело, и она чистосердечно рассказала, что начальник поручил ей неофициально составить представление о том, где правда, а где фальсификация в так называемой истории Залаченко, которую иногда также именуют историей Саландер. Заодно пояснила, что, возможно, даже не вправе задавать ему вопросы, и отвечать на них или нет — решать ему.
— Что вы хотите узнать? — спросил в конце концов Бублански.
— Расскажите, что вам известно о Лисбет Саландер, Микаэле Блумквисте, Гуннаре Бьёрке и Александре Залаченко. Как они взаимосвязаны?
Они проговорили более двух часов.
Торстен Эдклинт долго и обстоятельно размышлял над тем, что делать дальше. После пяти дней расследования Моника Фигуэрола предъявила ему ряд несомненных доказательств того, что в ГПУ/Без творится что-то невероятное. Он понимал, что, пока не соберет достаточное количество материала, действовать надо осторожно. В сложившейся ситуации у него самого руки оказались в определенном смысле связаны конституцией, поскольку он не имел полномочий проводить оперативные действия, особенно в отношении собственных сотрудников.
Следовательно, ему требовалось найти некую формулу, делавшую принимаемые им меры законными. В кризисной ситуации он всегда мог сослаться на свое полицейское удостоверение — ведь расследование преступлений являлось долгом полицейского, — но данное преступление было столь деликатного свойства и столь тесно связано с конституционными правами граждан, что один неверный шаг — и его, скорее всего, выгонят с работы.
Всю пятницу он провел в размышлениях, запершись у себя в кабинете, и в результате пришел к выводу, что Драган Арманский прав, каким бы неправдоподобным это ни казалось. Внутри ГПУ/Без существовал заговор группы лиц, действовавших за рамками обычной работы или параллельно с ней. Поскольку их деятельность продолжалась много лет — по меньшей мере с 1976 года, когда в Швецию прибыл Залаченко, — она явно была хорошо организована и имела надежное прикрытие сверху. Насколько высоко тянулись связи заговорщиков, Эдклинт представления не имел.
Он вывел в блокноте три имени.
Йоран Мортенссон, личная охрана. Инспектор уголовного розыска.
Гуннар Бьёрк, зам. начальника иностранного отд. Умер. (Самоубийство?)
Альберт Шенке, начальник канцелярии, ГПУ/Без.
Моника Фигуэрола сделала вывод, что Мортенссона перевели из личной охраны якобы в контрразведку, где он на самом деле не появился, как минимум с ведома начальника канцелярии. И занимается Мортенссон слежкой за журналистом Микаэлем Блумквистом, что не имеет никакого отношения к контрразведке.
К списку следовало добавить еще два имени, не из ГПУ/Без.
Петер Телеборьян, психиатр.
Ларс Фаульссон, слесарь по замкам.
Телеборьяна несколько раз приглашали в ГПУ/Без в качестве консультанта по вопросам психиатрии, в конце 80-х и в начале 90-х годов. Строго говоря, приглашали его трижды, и Эдклинт ознакомился в архиве с соответствующими отчетами. Первый случай был экстраординарным: контрразведка вычислила в шведской телеиндустрии русского информатора, и его биография внушала опасения, что в случае разоблачения он может решиться на самоубийство. Телеборьян провел исключительно хороший анализ, показавший, что информатора можно превратить в двойного агента. В остальных двух случаях Телеборьяна привлекали по куда менее важным поводам: в связи с алкогольными проблемами одного сотрудника ГПУ/Без и со странным сексуальным поведением дипломата из одной африканской страны.
Однако ни Телеборьян, ни Фаульссон — в особенности Фаульссон — не занимали в ГПУ/Без никаких должностей. Тем не менее их деятельность имеет отношение к… к чему?
Заговор самым непосредственным образом связан со скончавшимся Александром Залаченко — перебежавшим агентом русского ГРУ, который, согласно данным, прибыл в Швецию в день выборов 1976 года. И о котором никто никогда не слышал. Как такое возможно?
Эдклинт попытался представить себе, как могли бы развиваться события, будь он сам каким-нибудь начальником в ГПУ/Без в 1976 году, когда перебежал Залаченко. Как бы он поступил? Полная секретность, без этого никак. О перебежчике должен знать только самый узкий круг, иначе информация могла бы просочиться обратно к русским и… Насколько узкий круг?
Оперативный отдел?
Неизвестный оперативный отдел?
Будь все по правилам, Залаченко должен был оказаться в ведении контрразведки. А еще лучше — военной разведки, но там не имели ни ресурсов, ни компетенции для ведения такого рода оперативной деятельности. Значит, СЭПО.
Но в отдел контрразведки он так и не попал. Ключевой фигурой является Бьёрк — он явно был одним из тех, кто занимался Залаченко. Но к контрразведке он никогда отношения не имел. Бьёрк — это загадка. Формально он с 70-х годов числился в отделе по работе с иностранцами, но на самом деле там почти не показывался до 90-х годов, когда внезапно стал заместителем начальника.
К тому же Бьёрк — главный источник информации Блумквиста. Как Блумквисту удалось заставить Бьёрка раскрыть такую взрывоопасную тайну, да еще и журналисту?
Все из-за шлюх. Бьёрк бегал по малолетним проституткам, и «Миллениум» собирался его разоблачить. Вероятно, Блумквист шантажировал Бьёрка.
Потом к делу примешивается Лисбет Саландер.
Покойный адвокат Нильс Бьюрман трудился в отделе по работе с иностранцами одновременно с Бьёрком, к ним и обратился Залаченко. Но как они поступили?
Требовалось чье-то решение. В отношении перебежчика такого масштаба распоряжение должно было прийти с самого верха.
Из правительства. Без поддержки им было не обойтись. Иначе просто немыслимо.
Или?
Эдклинт почувствовал, как по коже побежали мурашки. Формально все понятно. В отношении перебежчика масштаба Залаченко необходимо поддерживать режим максимальной секретности. Он бы так решил и сам. Вероятно, так решило и правительство Фельдина. Это совершенно правильно.
Однако произошедшее в 1991 году ни под какие правила не подпадало. Бьёрк прибег к помощи Петера Телеборьяна, чтобы запереть Лисбет Саландер в детской психиатрической больнице под предлогом того, что она психически больна. Это уже преступление, причем настолько тяжкое, что у Эдклинта вновь побежали мурашки.
Кто-то ведь должен был принимать решения. На этот раз речь о правительстве идти просто не могла… Премьер-министром тогда был Ингвар Карлссон, а за ним Карл Бильдт. Ни один политик не осмелился бы даже подумать о шаге, идущем вразрез со всеми законами и справедливостью и грозящем, в случае выхода наружу, вылиться в грандиозный скандал.
Если тут замешано правительство, то Швеция ничуть не лучше любой диктатуры мира.
Этого быть не может.
А дальше — события в Сальгренской больнице 12 апреля. Залаченко так кстати убивает психически больной борец за справедливость в тот самый миг, когда вскрывают квартиру Микаэля Блумквиста и нападают на Аннику Джаннини. В обоих случаях похищают странный отчет Гуннара Бьёрка от 1991 года. Эту информацию абсолютно off the record[44] сообщил Драган Арманский. Заявления в полицию не подавались.
И одновременно с этим берет и вешается Гуннар Бьёрк — человек, которого Эдклинту больше всех хотелось бы вызвать для серьезного разговора.
В такую длинную цепь совпадений Торстен Эдклинт не верил. Инспектор уголовной полиции Ян Бублански тоже не верит, что это случайность. Не верит и Микаэль Блумквист. Эдклинт снова схватился за фломастер.
Эверт Гульберг, 78 лет. Юрист-налоговик.???
Черт побери, кто же такой Эверт Гульберг?
Он уже собрался позвонить руководителю ГПУ/Без, но передумал по той простой причине, что не знал, как высоко внутри организации распространяется заговор. Короче говоря, он не знал, на кого может полагаться.
