Майкл Доббс - Карточный домик
Когда в 10 часов утра двери комнаты комитетских заседаний № 14 широко распахнулись и показалась первая группа самых нетерпеливых членов парламента, ни сэр Хамфри, ни кто-либо другой из присутствовавших там не ожидали никаких неожиданностей.
В полном соответствии с лучшими традициями партии это будет по-джентльменски солидное, благопристойное голосование. Проигравший будет вести себя достойно, а победивший — еще более достойно. Снежное одеяло, в которое постепенно начал укутываться Вестминстер, придавало процедуре выборов оттенок своеобразного сюрреалистического покоя. Снег напоминал о приближающемся Рождестве, в преддверии которого на Оксфорд-стрит давно уже зажглись праздничные огни. Уже недалеки зимние каникулы, воссоединение семей и мир на земле. Через несколько часов закончится долгий период неведения, и простые люди вновь смогут вернуться к нормальной жизни. Конечно, после объявления результатов голосования победители в приватной обстановке займутся разделом добычи, а побежденные — разработкой планов реванша, но на публике и те и другие ограничатся рукопожатиями и поздравлениями.
Когда Матти отправилась в офис Бенджамина Лэндлесса, покров снега достигал уже нескольких дюймов толщины. За городом он был еще глубже, движение транспорта стало затруднительным, и многие предпочли в этот день остаться дома. Закутанные в белый кокон улицы Лондона были непривычно тихими — хлопья снега заглушали все звуки, редкие машины пробирались по снегу тихо, осторожно. Она чувствовала себя в каком-то нереальном мире, будто играла отведенную ей роль на съемках фильма, и ее не оставляла надежда, что когда она проснется завтра утром, то убедится, что сценарий поменяли. Даже теперь ей хотелось повернуть все в обратную сторону и забыть, предоставив другим заниматься великими государственными делами, а самой ограничиться такими проблемами, как очередные выплаты по закладным и возможность в следующем году пойти в отпуск.
Порыв ветра кинул ей в лицо пригоршню снега и залепил глаза. Протирая их, она остановилась, и воспоминания перенесли ее на много лет назад. Это было давно, на берегу отдаленного норвежского фиорда, когда она еще не родилась. На протекающей рыбацкой лодке ее дед, рискуя жизнью, отправился через море. Он мог вместо этого остаться, сотрудничать с оккупантами, закрыть глаза на все вокруг, предоставить другим разбираться в мировых проблемах, а самому заняться собственной жизнью. Но что-то подталкивало его вперед, как, видимо, и ее что-то толкало сейчас вперед.
Когда она только поняла, что придется идти к Лэндлессу, сознание тут же привело кучу причин не делать этого — все равно это ничего ей не даст, к нему нельзя пробраться, а если и удастся, то он сделает так, что она уже никогда не будет журналисткой. Он лишит ее работы без малейшей жалости, и она знала, что будет не первой его жертвой. Как же думает она рассчитывать на успех там, где потерпели поражение люди более опытные и сильные? Ей предстояло бросить ему вызов, хотя она отчаянно нуждалась в его помощи. И вообще, как можно добиться согласия человека, который при виде ее почувствует инстинктивное желание придушить «эту стерву» своими огромными ручищами?
Потом она спохватилась, когда уже не осталось ни времени, ни другого выхода, и приступила к трезвому обдумыванию предстоящих трудностей. Прежде всего, нужно найти способ, как проникнуть в кабинет этого недоступного для простых смертных бизнесмена, которого тщательно охраняли от нежелательных встреч. Он мог сколько угодно рисоваться простым парнем, но при этом пользовался тщательно разработанной и дорогостоящей системой мер предосторожности, позволяющей успешно избегать непосредственного общения с простыми людьми.
Она позвонила журналисту, постоянно писавшему в раздел светской хроники газеты «Телеграф» и гордившемуся знанием всех скандальных слухов и происшествий в высших кругах общества. Не было ли в последнее время у Лэндлесса какой-нибудь приятельницы, к которой он был особенно неравнодушен? Прекрасно! Значит, женщина, которая на двадцать лет моложе Лэндлесса, в настоящее время вместе с новым мужем и отпрысками находится в Вилтшире, а совсем недавно заполняла собой значительную часть невероятно ценного времени газетного магната. Миссис Сюзанна Ричардс. Да, это подойдет.
Пока Матти шла по странно пустым улицам, она начала колебаться. Замысел уже не казался ей легко исполнимым. Добравшись до места, она стряхнула снег с головы и сапог и втолкнула себя в офис Лэндлесса. Странно, насколько маленьким он оказался. Отсюда Лэндлесс управлял своими многочисленными империями. Он научился роскошно жить, этот выходец из бедняцкого Ист-энда. Интерьер офиса был оформлен в чисто английских традициях: небольшое фойе и приемная обшиты резными дубовыми панелями, на стенах писанные маслом картины с видами старого Лондона, на видном месте — огромный портрет королевы. Матти отметила также толстое ковровое покрытие, сложную электронику и военную выправку швейцара.
— Чем могу быть вам полезен, мисс? — послышался четкий вопрос из-под тонкой ниточки усов.
— Я — миссис Сюзанна Ричардс, приятельница мистера Лэндлесса… ну, вы понимаете, — многозначительно понизив голос, сказала она. — Оказалась здесь поблизости и решила зайти. Он не ждет меня, но, может быть, вы могли бы выяснить, не найдется ли у него несколько свободных минут? У меня для него важное сообщение личного характера.
Швейцар был весь внимание, понятливость и расторопность — не так-то часто приходят в офис личные друзья босса, и надо произвести хорошее впечатление. Он постарался дословно и с точно отмеренной степенью энтузиазма передать все, что она сказала, секретарше Лэндлесса. Видимо, таким же образом та передала ее слова Лэндлессу, поскольку в считанные секунды ее проводили к лифту, а еще через несколько секунд она уже была на верхнем этаже.
Когда Матти переступила порог пентхауза, Лэндлесс сидел за столом посреди просторного офиса, в котором все было рассчитано на его огромную тушу. Детали обстановки ей некогда было рассматривать, поскольку уже на пороге ее пригвоздил звериный рык Лэндлесса.
— Ах ты, несчастная чертова корова!..
Его нужно было остановить до того, как он опомнится, соберется с мыслями и выставит ее вон. Она должна взять ситуацию под свой контроль, это ее единственный шанс.
— Речь идет о вашем слиянии с «Юнайтед».
— О слиянии? Ну и что там такого? — заорал он, делая вид, что его не интересует или почти не интересует, что она может ему сообщить.
— Теперь этой сделке конец.
— Какого дьявола! Что ты имеешь в виду? — прорычал он, правда, уже не так громогласно.
Она стояла молча, как бы предлагая ему решить, не лучше ли дать любопытству взять верх над гневом. Потребовалось немного времени, и она поняла, что выиграла первый раунд. Фыркнув, он махнул мясистой руной, показывая ей на кресло. Оно было дюймов на шесть ниже его собственного, что давало ему определенное психологическое преимущество — бросая вниз стрелы взглядов из-под огромных, насупленных бровей, он сковывал и подавлял волю собеседника. Матти тихо вошла в комнату, но в кресло садиться не стала. С какой стати занимать этот низкий, неудобный насест, предоставляя ему возможность громоздиться над ней и запугивать злыми взглядами. Да и вообще, чувствуешь себя гораздо лучше, когда разговариваешь, расхаживая по комнате.
— Вы поставили не на ту лошадь. Пробиваясь к руководству партии, Френсис Урхарт использовал обман, мошенничество, а может быть, и кое-что похлеще. Когда все это откроется, его одобрение вашего слияния ничего не будет стоить.
— А он и не одобрял слияния. Он сказал, что дождется окончания выборов и только тогда вернется к этому вопросу и определит свое отношение к нему.
— Да, но и вы и я знаем, что это только часть заключенной сделки: вы поддерживаете его своими газетами, он одобряет слияние вашего концерна с «Юнайтед ньюспейперс», о чем объявит после того, как будет избран лидером партии.
— Какого дьявола, о чем ты болтаешь? Послушай-ка, ты, сучка…
— Нет, мистер Лэндлесс! Именно вам придется выслушать меня. — Она улыбалась, всем своим видом выражая спокойную уверенность карточного игрока, который хочет убедить своего противника, что на руках у него отличные карты. Конечно, у нее не было доказательств, только совпадение некоторых событий по времени наводило ее на мысль, что такая сделка должна была состояться. Однако теперь она уже знала, что вариант сценария с Урхартом в главной роли — единственный, в котором был смысл. Но как бы там ни было, сейчас ей приходилось постоянно повышать ставни — только так она заставит его раскрыть карты.
— Видите ли, вы не первый, кто ставит марионеток на посты редакторов газет, но, назначив редактором газеты «Телеграф» Престона, вы допустили ошибку. Он так труслив, что каждый раз, когда вы тянули за веревочку, начинал дергаться и буквально терял над собой контроль, хотя и пытался притворяться, что он сам себе хозяин. Так вот, мистер Лэндлесс, когда на партийной конференции вы решили погубить Генри Коллинриджа, Престон не смог ни притвориться, будто это его собственное решение, ни хотя бы утаить тот факт, что он действовал в соответствии с вашими прямыми указаниями. И когда именно вы, мистер Лэндлесс, с помощью редакционной статьи в «Телеграф» в последнюю, самую драматическую минуту бросили в гущу участников забега Френсиса Урхарта, Престон не смог ни оправдать, ни объяснить такой перевертыш работникам редакции. Чтобы воткнуть эту статью в газету, ему пришлось в воскресенье вечером пробраться в собственную редакцию, таясь от всех, как вор в ночи. Не задумываясь, он делает то, что ему приказывают, но в то же время почти никогда не понимает, почему ему приказывают делать то или это. Несмотря на университетское образование, мистер Лэндлесс, вы, если хотите, слишком хороши для него.
