Никита Филатов - Капитан Виноградов
— Ой, только не заводись!
— Да ладно… Надоело просто. Домой хочу.
— Сейчас… Насчет бумаг… Полицейские сегодня утром привезли с собой какие-то схемы, карты.
— Ни с того ни с сего?
— Да нет! Мой парень считается чем-то вроде прикомандированного от МИДа к контрразведке… Так вот, его вчера еще предупредили, что под предлогом обеспечения визига генерала Клочкова в Финляндию будет проводиться совместная акция спецслужб. В районе Выборгских шхер.
— Ладно — ФСК… А погранцы об этом как узнали? И наши — милиция морская?
— Ну, совсем без них было бы неприлично, но… Храмова твоего и полковника Волосова чуть ли не в последний момент проинформировали.
Виноградов понимал, что таким образом госбезопасность пыталась примирить принципы конспирации с межведомственной этикой.
— Значит, с кем контактировал Гутман, мы не знаем? И как те сведения, о которых он сообщил, попали к финнам, тоже?
— Да. Но судя по вашей сегодняшней морской прогулке, все это оказалось не «липой».
— Что предлагаешь?
— Сначала скажи — веришь мне?
— Что касается версии о роли Лукенича… похоже на правду.
— Отдай мне его!
— Как?
— Он сейчас бесится, нервничает, пытается понять, откуда утечка, что еще знают, кто в конце концов им занимается. Чекиста с «Шолохова» грохнул… Оказалось — зря!
— А кого — не зря? Гутмана? — хмыкнул Владимир Александрович. Собственный цинизм уже начал ему надоедать.
— Не цепляйся к словам! О себе подумай.
— Я последнее время только этим и пытаюсь заниматься! Только вы не даете…
— Хорошо, будем размышлять конкретно. Ты жив пока только потому, что Лукенич понимает — новый труп в деле сейчас опасен.
— Да какой смысл ему меня убивать-то?
— Ну, хотя бы просто из доброй диверсантской привычки — рабочее место за собой оставлять аккуратно прибранным…
— Что тебе надо?
— Лукенич выйдет на тебя в ближайшее время… Посылать, наверное, больше никого не будет, выйдет сам, лично!
— Да уж вряд ли он кого-нибудь пошлет!
После того как майор узнает, что четверо его людей после встречи с Виноградовым прямиком отправились в морг, ему будет очень непросто поверить, что милицейский не имеет к происходящему никакого отношения.
— Что-то не вяжется…
— Что?
— Если меня убивать не собирались, зачем Лукенич засаду на трассе организовал? Кошелек отнять и канистру запасную?
— Может, пугнуть?
— Вряд ли… — Владимир Александрович подумал, что, наверное, имело бы смысл порасспросить об этом самих парней из «фронтьеры», но сейчас для этого было уже несколько поздновато.
— Вопросов много, Саныч… Например, как они узнали, что ты поедешь именно утром и на машине… И куда поедешь…
— Пошли бы вы все! Давай короче.
— Короче — так! Лукенич назначит встречу… Сразу не соглашайся и свяжись со мной.
Бывший оперативник сунул Виноградову глянцевый прямоугольник визитной карточки: какой-то Шмулев Иван Яковлевич, генеральный директор…
— Никакого Шмулева нет! Это мой телефон — только четыре последние цифры в обратном порядке.
— Грамотно!
— Как умеем… Встречу назначишь, где я скажу, время тоже! Сам можешь не появляться.
— Справитесь?
— Не волнуйся. У нас тоже волкодавы есть, не хилее!
* * *В глубоких сумерках застенчиво шелестел прибой, и уже невозможно было различить, где кончается шершавая поверхность залива и начинается наспех прикрытое облаками осеннее небо.
— Сам выбраться сможешь?
— Найду дорогу.
Виноградову хотелось поскорее покончить со всем этим, приехать в Питер, выспаться… А там видно будет!
— Значит, договорились.
— Ладно… — Владимир Александрович уже звенел ключами, пытаясь открыть свою «пятерку». Это оказалось не так просто, учитывая темноту и раздерганные нервы.
— Сейчас! — Хозяину наскучила виноградовская возня, и он повернулся куда-то в направлении сарая. — Эй, кто там… Свет во дворе включите!
Несколько мгновений оба стояли не шевелясь, ожидая реакции.
— Эй! Блинчик, Эдуард?
Вдали что-то звякнуло — или, может быть, показалось…
— Вы там что, сдохли все? Э-эй!
В следующую секунду что-то лишило ноги Владимира Александровича опоры.
— Еб..!
Огромная, пахнущая землей и железом ладонь не больно, но бесцеремонно сплющила лицо, перекрывая на вдохе готовый вырваться крик. Скрутив позвоночник, туловище Виноградова припечатали к автомобильному капоту:
— Тих-хо…
Пространство вокруг ожило, заполнившись множеством одинаковых фигур в черном. Одна из них уже восседала верхом на Синицыне, защелкивая наручники на вывернутых запястьях…
10
Симпатичный сыщик не всегда раскрывает тайну. А иногда и тайны нет. Бывает, нет даже сыщика. Что же тогда остается?
Буало-Нарсежак. Из сборника «Как сделать детектив»Многолетний опыт общения с силовыми структурами подсказывал Владимиру Александровичу — трепыхаться не стоит. Это не просто бессмысленно. Это еще и очень больно.
Тем не менее совсем без воздуха тоже было невозможно, поэтому капитан заелозил, высвобождая нос и одновременно проверяя степень свободы для остальных частей тела: судя по размерам ладони и хриплому голосу, в навалившемся сзади мужике было пудов десять живого веса… Не считая бронежилета.
— Ти-хо… — снова повторили над ухом, и Виноградов напрягся в ожидании карательных санкций.
Однако хватка внезапно ослабла:
— Ноги в стороны, руки на капот! И не дергайся…
Тиски, сжимавшие тело, ослабли, и капитан получил возможность выполнить команду. Торопливо втянув в себя сырой и сладкий воздух, он ждал продолжения — таковым обычно являлся удар по печени или сзади в пах… но вопреки устоявшейся практике Виноградова только обстоятельно ощупали:
— Оружие?
— Нету!
Мимо проволокли Синицына, с каждым шагом задирая ему скованные сзади руки выше и выше, так что тому приходилось, чтобы не рухнуть лицом в гравий, суетливо перебирать ногами.
На крыльце беззвучно выросла очередная фигура в черном, и короткий энергичный жест показал участникам операции, что дом осмотрен.
— Закончили.
Команда прозвучала прямо над ухом, почти без искажений, так что Владимир Александрович даже не сразу сообразил, что всего-навсего слышит рацию стоящего сзади «захватчика». Голос в динамике, казалось, не приказывал, а просто констатировал факт, но пространство перед домом моментально опустело. Старший выждал мгновение, затем спустился с крыльца и растаял в сгущающейся темноте кустарника.
— Пошел!
Виноградова опять приподняли за шиворот, позволив сдвинуть затекшие в неудобной позе ноги.
— Быстро. И тих-хо! Башкой не крути…
Капитан отказался от робкой попытки рассмотреть конвоира и направился по еле заметной тропинке к лесу.
— Руки за голову!
Наручники на Владимира Александровича почему-то не надели — чувствовалось, что такое явное несоблюдение правил игры в равной мере смущало и капитана, и того, кто шел сзади.
Нельзя сказать, что Виноградов скучал без металла на запястьях, ушибов и синяков… Просто это бережное, без следов физического воздействия задержание чревато было, к примеру, случайной пулей в спину якобы при попытке к бегству.
— А куда мы?.. — замедлил он шаг.
На всякий случай Виноградов решил испытать судьбу.
Это была непозволительная вольность, чреватая увечьями средней степени тяжести. Однако ничего, кроме тычка автоматным стволом под лопатку, не последовало:
— Вперед, блин!
Очевидно, насчет Владимира Александровича имелись какие-то особые указания.
Они уже двигались среди сосен:
— Стой!
Прямо поперек тропинки лицом вниз лежали двое. Виноградов сразу же узнал длиннополое пальто переводчика и разорванный свитер на борцовском плече синицынского охранника.
Чья-то рука хозяйски вцепилась в коротко стриженные волосы здоровяка, вывернула к свету то, что когда-то было лицом: сплошной запекшийся уже кровоподтек с ярко-алым провалом рта.
— Пытался сопротивление оказать… дурачок!
Капитан поискал глазами говорившего, голос показался ему знакомым. Но в этот момент рука в черной перчатке разжалась, и голова охранника с безжизненным стуком ударилась о землю.
— А этому — так, для порядка.
Переводчик действительно выглядел несколько лучше, хотя ему тоже нельзя было позавидовать — очевидно, парень нужен был еще для того, чтобы говорить и писать.
— Да что мы все о грустном, Владимир Александрович! Пойдемте-ка на бережок, прибой послушаем…
— Что-то не хочется… Дует там, боюсь простудиться!
