Дмитрий Лекух - Командировка в лето
— Ого, это здорово, — Ленка посмотрела на него как-то совсем по-другому. Профессионально. Оценивающе.
— А что? Потянешь… А я-то думаю, что это тебя дядя Федор везде разыскивает? Я уж думала, что из-за Князя. По слухам, тот на тебя глаз положил.
Глеб затушил сигарету, подошел к Ленкиному столу, налил себе воды из графина.
— Нет, Рафику эта идея только сегодня утром в голову пришла. И, похоже, спонтанно. А про то, что меня Федя ищет, он мне тоже говорил.
— Вот как, — Ленка задумчиво пожевала губу, — значит, все-таки Князь…
— А кто он такой, этот Князь? Я вроде на ящике всех знаю, а о нем что-то слышать не приходилось.
Скворцова усмехнулась.
Странно как-то.
Не по-доброму.
— Не приходилось, значит, не положено. Он себя афишировать не сильно любит. Дима Князев, маркетолог и рекламщик. Очень умный, обаятельный и смертельно опасный человек. Владелец… — Она назвала довольно известную в журналистских кругах фирму. Известную, прежде всего, тем, что, несмотря на влиятельность и солидные, судя по всему, обороты, о ней было очень мало известно.
А это просто так не бывает.
— Ну-у-у, — протянул Глеб, — и чем же я, любопытно, мог заинтересовать такую важную персону?
Ленка чуть замялась, потом кивком головы попросила у него сигарету. Он протянул пачку, дождался, пока она выудит оттуда искомое, и только после этого чиркнул зажигалкой.
Курила Скворцова крайне редко.
Точнее, в двух случаях: когда сильно выпивала и когда сильно волновалась.
Так.
А дело-то, похоже, значительно серьезнее и интереснее, чем он думал.
Любопытно.
— Не знаю, — выдохнула она вместе с дымом. — Знаю только одно: просто так Князь ничего не делает. И никем не интересуется.
О как.
Все страньше и страньше.
— А ты-то откуда знаешь?
Ленка снова — глубоко, до ямочек на щеках — затянулась крепким сигаретным дымом, выдохнула, стряхнула пепел.
— А я с ним спала. Точнее, жила. Почти три месяца. Потом сбежала.
Глеб, тоже хотевший закурить, чуть не проглотил незажженную, слава Богу, сигарету.
— Вот оно что… И как?..
— Да никак. В этой жизни я бы смогла жить только с двумя мужиками. С тобой или с ним. Больше ни с кем. Но он сильнее тебя, Глеб. И опаснее. Опаснее всех твоих моджахедов вместе взятых. Помни об этом, пожалуйста…
Глеб все-таки прикурил.
Затянулся, успокаиваясь.
— То есть… Ты хочешь сказать, ему совсем нельзя верить?
Ленка невесело усмехнулась.
— Ему? Верить? Ну, почему же… Ему-то как раз можно верить. Абсолютно. Но это-то, дорогой Глебушка, мой будущий муженек, и есть самое страшное… Ну, да ладно… Что у тебя с материалом? Небось, опять бомбочку какую приготовил?
Глеб хмыкнул.
— Бомбочку… Все вам бомбочки подавай… Я эти бомбочки все два с половиной месяца тебе гнал через ретранслятор. Нет, Леночка, не бомбочку. Комментарий. Комментарий человека, который там жил. Не очень долго. Но вполне достаточно, чтобы кое-что понять. А бомбочки пусть тебе стрингеры гонят. За деньги.
— Ну, Глеб, не звизди. Не может такого быть, чтоб хоть какую фиговинку не прижал под первый репортаж…
— Дашь два сюжета? Сразу предупреждаю: один для меня важнее. Это — комментарий.
— А второй?
— Второй? Второй — та самая бомбочка. Которую ты так хочешь. Интервью с пленным «финансистом». Он там та-а-акие фамилии называет…
— Крутые фамилии?
— Ой, Ленка… Ой-ой-ой, какие крутые… Правда, не из Москвы, из регионов. Тех, кто ему закупки осуществлять помогал…
— Ни фига себе… Оружие?
Глеб засмеялся.
— Какое, к чертям, оружие, Скворцова. Оружие они у любого прапора, что на складе сидит, купить могут. Опять же, дружественная Грузия недалече, там с оружием вообще перебор. От Союза наследие осталось незабвенного. Генацвале пристроить по сходной цене все что угодно — всегда пожалуйста… С деньгами недобор. Так что оружие для них — не проблема. Са-а-авсем не проблема. А вот как тебе присадочки, увеличивающие октановое число самопального бензина? Подлил такой немного в самопал, и — нормальный «семьдесят шестой». Можешь спокойно отдавать на любую заправку по всей немерено громадной и довольно хреново контролируемой территории Российской Федерации… А такие присадочки только у нас, в России, купить можно. Причем исключительно у очень больших дядь. И исключительно за ну, о-о-очень большие деньги…
— Та-а-ак… Любопытно… А что дают боевикам эти самые присадочки?
Глеб удивленно поднял бровь домиком.
— Скворцова, ты меня иногда просто удивляешь… вроде ведь неглупая девка… Как ты думаешь, откуда эти орлы бабло на войну-то берут? От международных террористов, что ли? Это, дорогая моя, объяснение для обывателя… А вот бензинчик самопальный, да еще и с присадочками, после которых его не так просто от заводского отличить, да с нормальным октановым числом, да при наличии нежного друга Аушева, который, хоть теперь вроде никем не числится, но связи-то, связи! Или ты думаешь, он Масхадову покойничку за красивые глазки «хаммеры» на день рождения дарил? Покупая их на скромную чиновничью зарплату? Да они караванами бензовозы в Россию до войны фигачили! И сейчас… фигачат… со всего Кавказа… когда с федералами договориться удается… Там, знаешь ли, тоже не только рыцари без страха и укропа встречаются…
— А органы не наедут? Нарушение тайны следствия, то-се?
Глеб хмыкнул, потянулся за очередной сигаретой.
— Нервная ты какая-то, Ленка, стала… Или в политику играешь? Типа — здесь можно, а здесь — низзяа-а… Здесь могут по попке нащелкать, с тепленького местечка подвинуть…
Скворцова, посмотрев на него неожиданно зло, резко встала и, вырвав из его пальцев незажженную сигарету, с размаху запулила ее точнехонько в урну.
— Заколебал здесь курить. Дышать нечем. И вообще, господин военный обозреватель, можете купить себе барабан и возглавить колонну идущих на хер. Мне, между прочим, твой материал у Главного визировать. А правила игры ты не хуже меня знаешь, Робин Гуд хренов…
Глеб встал.
Медленно, со вкусом, потянулся.
Потом подошел к урне, достал оттуда чудом не сломавшуюся сигарету, закурил.
Подошел к звезде вплотную, вынуждая ее смотреть себе в глаза.
Снизу вверх, как положено.
— «Быстро поднятая сигарета не считается упавшей», — как говаривал один мой приятель, а он в этом самом деле толк понимал… А теперь послушай меня ты, звезда хренова. Если еще раз попытаешься повысить на меня голос, да еще с употреблением… нда… гкхм… ненормативной лексики, — я на тебе не женюсь. Никогда. Потому что половина твоей звездности — это то, что мы из тебя с Рафиком на пару слепили. Или забыла, кто тебя, соплю журфаковскую, на телек привел? А правила игры я и вправду получше тебя знаю. Поэтому попросил откомментировать материал замгенпрокурора. Он дал добро. В прямом эфире. Ждет твоего звонка. Можешь красоваться, славу — дарю. На хрен она мне нужна, эта слава. Будем считать, что ты сама договорилась. Похоже, его самого эти недосягаемые дяди утомили. Вместе с покровителями. Поняла?
Ленка не выдержала его взгляда.
Отступила.
Потерла виски.
И вправду — что вызверился-то?
Можно подумать, сам первый день на ящике…
— Нда-а-а… Блин, и ты молчал? Ларин, я ошиблась, ты не мой будущий муж. Ты не слабее Князя. Ты такой же, как он. Брат-близнец. Сволочь. Скотина. Мачист хренов. И неизвестно еще, кто из вас об кого зубки пообламывает. Потому что ты — самый законченный сукин сын из всех, с кем я когда-либо сталкивалась… Ну, сунул девушку носом в говно, теперь доволен? Доволен, да?
И неожиданно заплакала.
Молча.
Так плачут люди, которые потеряли что-то важное в этой жизни.
Или кого-то…
Глеб смутился и начал ее утешать.
Как мог.
Он и вправду понял, что виноват. Поэтому сначала попытался просто вытереть ей слезы.
Тыльной стороной ладони.
Потом губами.
Шепча при этом всякие ласковые глупости.
И когда их губы — сначала случайно — соприкоснулись, показалось — ничего страшного.
Подумаешь.
Но это — только сначала.
А вот потом…
Трусиков под узенькой юбочкой и вправду не было.
И все и вправду было очень здорово.
Так, как и должно было быть.
До того момента, как дверь в кабинет ведущей вечернего выпуска новостей — почему-то без стука — открылась, и на пороге появилось широкое улыбающееся лицо Феди Кашина, в миру — дяди Федора.
Когда-то Глебова однокашника по журфаковской «международке», а ныне заместителя коммерческого директора Канала.
Бывает.
Лицо, правда, ойкнуло и немедленно скрылось, но продолжать после этого было весьма затруднительно.
Однако они-таки справились.
Даже дверь на замок после вторжения закрыть не догадались.
