Фредерик Форсайт - День Шакала
— Извините, что задержался с ответом. Не так-то легко разбудить сотрудников датского генерального консульства и упросить их прийти на работу. Вы совершенно правы. 14 июля датский пастор заявил о пропаже паспорта. Он предполагал, что его украли в номере отеля в Вест-Энде, но не мог этого доказать. Поэтому не стал подавать официальную жалобу, к облегчению управляющего отеля. Пастор Пер Иенсен из Копенгагена. Рост шесть футов, синие глаза, седые волосы.
— Это он, благодарю вас, суперинтендант. — Лебель положил трубку. — Соедините меня с префектурой, — попросил он Карона.
Четыре черных автобуса подкатили к отелю на набережной Гранд Огюстен в восемь тридцать. Комнату 37 полиция перевернула вверх дном.
— Извините, господин комиссар, — оправдывался владелец отеля перед низеньким, осунувшимся детективом, возглавлявшим рейд, — но месье Иенсен выписался час тому назад.
* * *Поймав такси, Шакал попросил отвезти его на Аустерлицкий вокзал, куда приехал прошлым вечером, резонно рассудив, что там его будут искать в последнюю очередь. Чемодан с ружьем и одеждой вымышленного француза Андре Мартина он сдал в камеру хранения, оставив при себе чемодан с документами и одеждой Марти Шульберга и саквояж с гримировальными принадлежностями.
Все еще в темном костюме, но в водолазке, прикрывающей высокий жесткий воротник, он снял номер в захудалом отеле в двух шагах от вокзала. Портье передал ему для заполнения гостевую карточку, но от лени не удосужился сверить ее с паспортными данными, как того требовала инструкция. В результате Пера Иенсена в карточке заменили другие имя и фамилия.
Поднявшись в номер, Шакал занялся лицом и волосами. Специальный растворитель смыл седину, волосы вновь стали светлыми, а затем, под действием краски, каштановыми, как у Марти Шульберга. Синие контактные линзы он оставил на месте, но очки в золотой оправе заменил другими, в роговой, которые носил американец. Ботинки, носки, рубашка, манишка, жесткий воротник и костюм легли в чемодан вместе с паспортом Пера Иенсена из Копенгагена. Вместо них он надел туфли из мягкой кожи, носки, джинсы, тенниску и ветровку студента из Сиракуз, штат Нью-Йорк.
Часам к одиннадцати трансформация завершилась. Паспорт Шульберга лежал в одном нагрудном кармане, пачка французских франков — в другом. Чемодан с одеждой пастора он засунул в гардероб, ключ от замка спустил в биде. Отель Шакал покинул по пожарной лестнице, и больше его там не видели. Несколько минут спустя он сдал саквояж в камеру хранения, положил квитанцию в задний карман, рядом с квитанцией на чемодан, и вышел из здания вокзала. Такси отвезло его на Левый берег, он попросил остановить машину на углу бульвара Сен-Мишель и улицы Юшетт и смешался с толпой студентов и молодежи, населявших Латинский квартал Парижа.
Сидя в прокуренной закусочной, он думал над тем, как провести следующую ночь. Он не сомневался, что Клод Лебель уже вычислил пастора Пера Иенсена и дал Марти Шульбергу не более двадцати четырех часов.
«Чертов Лебель», — мысленно выругался Шакал, но широко улыбнулся официантке, принесшей поднос с заказанным ленчем:
— Благодарю, дорогая.
* * *Лебель позвонил Томасу в десять часов. Тот даже застонал, выслушав просьбу француза, но вежливо ответил, что сделает все возможное. Положив трубку, он вызвал старшего инспектора, участвовавшего в расследовании на прошлой неделе.
— Присядьте, — Томас указал на стул. — Опять объявились французы. Похоже, они снова упустили Шакала. Теперь он в центре Парижа, и они подозревают, что у него новые облик и документы. Сейчас мы начнем обзванивать все посольства в Лондоне и спрашивать фамилии иностранцев, утерявших паспорт после первого июля. Будем надеяться, что список окажется небольшим. Негры и азиаты не в счет. Нам нужны только белые. В каждом случае меня интересует рост. Тех, кто выше пяти футов восьми дюймов, выносите в отдельную колонку. Можете приступать.
* * *Заседание в министерстве внутренних дел Франции началось не в десять часов вечера, а в два пополудни.
Первую часть отчета Лебеля встретили ледяным молчанием.
— Черт бы побрал этого подонка, — в какой-то момент не выдержал министр, — у него дьявольское везение.
— Нет, господин министр, везение здесь ни при чем. Во всяком случае, не оно сыграло главную роль. Его постоянно информировали о наших действиях. Поэтому он столь поспешно покинул Гап, поэтому успел удрать из замка, убив женщину. Каждый вечер я докладывал на совещании о нашем прогрессе. Трижды нам не хватало нескольких часов, чтобы схватить его. Этим утром арест Вальми и моя неспособность имитировать его голос позволили Шакалу скрыться из отеля, где он провел ночь, и вновь изменить внешность. Но в первых двух случаях ранним утром ему передавали все то, что я говорил вам.
Над столом повисла гнетущая тишина.
— Я припоминаю, комиссар, что вы уже высказывали подобное предположение, — холодно заметил министр. — Я надеюсь, вы можете доказать свою правоту.
Вместо ответа Лебель поставил на стол портативный магнитофон и нажал кнопку «пуск». Затаив дыхание, они прослушали телефонный разговор, записанный ночью. Он длился недолго, а затем все взгляды скрестились на маленьком магнитофоне. Полковник Сен-Клер посерел лицом, дрожащими руками начал укладывать в папку лежащие перед ним бумаги.
— Чей это голос? — наконец спросил министр.
Лебель промолчал. Сен-Клер медленно поднялся, все повернулись к нему.
— К сожалению, я должен сообщить вам… господин министр… Это голос моей… моей знакомой. В настоящее время она живет у меня… Извините.
Он вышел из зала заседаний, чтобы вернуться во дворец и написать прошение об отставке. Оставшиеся молча разглядывали свои руки.
— Очень хорошо, комиссар, — тихо проговорил министр. — Вы можете продолжать.
Лебель доложил о звонке Томасу с просьбой проследить каждый паспорт, потерянный в Лондоне за последние пятьдесят дней.
— Я надеюсь, — заключил он, — получить список сегодня вечером, и едва ли в нем будет больше одной или двух фамилий людей, внешне похожих на Шакала. Получив их, я свяжусь с полицией стран, откуда приезжали в Лондон туристы, потерявшие паспорта, чтобы нам прислали их фотографии. Потому что Шакал изменит внешность в соответствии с новыми документами. При удачном стечении обстоятельств фотографии будут у меня завтра утром.
— С моей стороны, — взял слово министр, — я хочу информировать вас о моем разговоре с президентом. Он наотрез отказался изменить что-либо в программе своих публичных выступлений, чтобы защитить себя от убийцы. Честно говоря, этого следовало ожидать. Однако я добился одного послабления. Мы можем снять завесу секретности. Шакал теперь обыкновенный убийца. Он задушил баронессу де ла Шалоньер в ее собственном доме, куда проник, чтобы украсть ее драгоценности. Предполагается, что сейчас он скрывается в Париже. С этим все ясно, господа?
Сидящие за столом закивали.
— Эти сведения мы передадим в дневные издания газет. Как только вы узнаете, кем он стал на этот раз, комиссар, я разрешаю передать его новые имя и фамилию прессе. Тем самым они попадут в утренние выпуски газет. Завтра же, получив фотографию туриста, потерявшего паспорт в Лондоне, отдайте ее на телевидение и в вечерние издания, чтобы публика была в курсе наших действий. Помимо этого, как только станет известна его новая фамилия, вся полиция и КРС должны выйти на улицы и проверять документы у каждого встречного.
Префект полиции, глава КРС и директор ПЖ склонились над блокнотами, лихорадочно записывая поручения министра.
— ДСТ проверит каждого известного нам сторонника ОАС, — продолжал министр, — опираясь на помощь Центрального архивного управления. Это ясно?
Руководители ДСТ и РЖ кивнули.
— Полис Жюдисер снимет всех своих детективов с текучки и бросит их на розыски убийцы.
Кивнул и Макс Ферне.
— Далее, вероятно, мне понадобится полный перечень намеченных выездов президента из Елисейского дворца, чтобы мы могли принять дополнительные меры предосторожности, даже если он и не будет о них знать. Если он что-то заметит, пусть лучше отругает нас. И, разумеется, я рассчитываю, что личная охрана президента будет оберегать его, как никогда раньше. Комиссар Дюкре?
Жак Дюкре, начальник личной охраны президента, согласно склонил голову.
— У бригады сыскной полиции, — министр повернулся к комиссару Бувье, — есть немало платных осведомителей в преступном мире. Я хочу, чтобы все они искали этого человека, как только мы узнаем его фамилию и внешние данные. Хорошо?
Еще один кивок головы. Для Мориса Бувье охота на человека не была в диковинку. Но тут замышлялось что-то грандиозное. Как только Лебель сообщал фамилию и номер паспорта, вкупе с внешними данными, чуть ли не сто тысяч человек, от сил охраны правопорядка до преступников, начинали поиски убийцы-одиночки на улицах, в отелях, ресторанах, барах.
