Анджей Выджинский - Последняя ночь в Сьюдад-Трухильо
— Мы об этом подумали. Мисс Клэр обычно появлялась здесь в форме стюардессы. На сей раз она приедет в обычном платье, изменит прическу или даже покрасит волосы. Вы знаете, как прическа и цвет волос меняют лицо женщины… Она приедет с документами жены одного из сотрудников посольства. Вот так. Ее никто не узнает, никому даже в голову не придет, что она могла осмелиться приехать в Сьюдад-Трухильо. На это и рассчитывал Ван Оппенс.
— Это был дьявольский план, мистер Этвуд.
— Теперь Ван Оппенс хотел бы отменить приезд мисс Клэр, однако сделать ничего нельзя. Она уже выехала в другой штат и оттуда прилетит в Трухильо. Ван Оппенс не знает, как в новой ситуации осуществить задуманный в совсем иных условиях маневр.
— Можете ему передать, что я беру это на себя. Мне тоже нужно приспособиться к новой ситуации, и я уже понял, что смогу рассчитывать только на помощь мисс Клэр.
— Что вы собираетесь делать?
— Я хочу попросить вас, чтобы кто-нибудь из сотрудников посольства, за которым агенты доминиканской полиции еще не установили слежки, встретил мисс Клэр. Пусть ее привезут в «Космос» и сразу же проводят прямо ко мне в комнату, нигде не задерживаясь. Я буду ждать. Ван Оппенс может организовать какую-нибудь тайную охрану на аэродроме и возле гостиницы. В котором часу прилетает самолет?
— В двадцать три часа. Время удобное, уже будет темно.
— Прекрасное время и прекрасная идея. Далеё, мистер Этвуд. Самолетом, который отправляется через два часа в Майами, вы пошлете секретаршу с сообщением для Бисли. Я уже рассказывал вам об этом плане. Секретарша передаст ему название аэродрома Икс, с которого увезли Галиндеса. Следующим самолетом, после разговора с Бисли, она вернется сюда. Может быть, Бисли сообщит нам что-нибудь новенькое, что позволит быстро покончить с этим делом. Вы приготовили билет на самолет для вашей секретарши?
— Все в порядке… За вами еще не ходят по пятам?
— Это может произойти в любой момент. Сегодня мне бы не хотелось больше выходить. Я запрусь в гостинице и буду ждать от вас известий. С сообщением от Бисли можете прислать ко мне посыльного с телеграммой или боя с цветами. Мне самому к вам приходить не стоит.
— Нас это тоже устраивает. Если за вами следят и станет известно, что вы занимаетесь делом Мерфи, мы окажемся в сложном положении. Вы ведь не включены в официальный список членов комиссии. Не слишком ли вы рискуете, пользуясь именем моего секретаря?
— До сих пор только это меня и спасало. Некое таинственное лицо появляется в разных местах, а визу на его имя получал совершенно другой человек. Это сбило их с толку. После моего сегодняшнего разговора с одной танцовщицей в одном кабаре они начнут принимать меня за Ван Оппенса.
— Думаю, что Ван Оппенс не одобрит такую мистификацию.
— И я ее не одобряю. Так же, как и замыслы Ван Оппенса.
Я поехал в гостиницу.
Там я вытащил булавку с фальшивой жемчужиной и внимательно ее изучил. На довольно толстом острие возле самой жемчужной головки находилось нечто вроде микроскопического гарпуна, удерживающего булавку в материи. Взявшись за этот шип, я дернул головку. Она поддалась, хотя острие было зажато у меня в пальцах. Еще один поворот — и жемчужина отделилась от острия, а вместе с ней — как из миниатюрных ножен — вырвалось скрытое внутри второе острие, гибкое и тонкое, как волос.
Я нажал головку булавки. Тоненькая проволочка на миллиметр вошла внутрь жемчужины. На кончике полого острия появилась капелька сероватой жидкости. Мои подозрения подтвердились.
Я вышел в коридор, по которому постоянно шныряли кошки. Как раз одна из них сидела у моих дверей — я иногда выносил ей остатки завтрака. Она подняла морду. Я положил одну руку ей на затылок, а другой, в которой сжимал головку булавки, легонько, совсем легонько нажал за ухом.
Кошка оскалила зубы, поднялась на задние лапки, передними потянулась к морде и внезапно упала, вытянув все четыре лапы.
Я закрыл дверь. Теперь я знал, как погиб Серхио Бенкосме, как убили Лоретту и ее отца. Доминиканский агент под любым предлогом или без оного, сев в машину рядом с Флинном, такой булавкой уколол его голову и вылез. Во всех известных мне таинственных случаях убийца прикасался к коже головы среди волос, и поэтому никогда не удавалось обнаружить следов укола. Их не нашли бы и у меня, не поторопись я при разговоре с Рони возле моего дома. Рони, коснувшись торчащей в галстуке булавки, направился было ко мне, но я уже сел в машину и захлопнул дверцы.
Я также убедился, что штифт иглы, снабженный направленным кверху острым зубцом, оставался в материи, в которую она была заколота; стоило двумя оборотами повернуть саму жемчужину — и из ножен вылезало острие, наполненное концентратом какого-то необычайно сильного яда, более эффективного, чем кураре, и молниеносно усваивающегося организмом.
Было ли обладание такой булавкой привилегией членов «Белой Розы»? Принадлежал ли к этому союзу белобрысый Рони, с которым я дважды встречался в Нью-Йорке?
Я осторожно вставил острие в штифт и, дважды повернув жемчужину, воткнул булавку под мышкой с внутренней стороны пиджака. Потом я захлопнул окно и запер дверь. В замке я укрепил автомат, не позволяющий вставить извне ключ или отмычку, сунул под подушку кольт и лег спать.
32У Бисли не было ни минуты покоя. Члены самых разнообразных комиссий ОАГ засыпали его бессмысленными вопросами и фантастическими предложениями. Время от времени приходилось выдерживать натиск репортеров, однако он не был уполномочен информировать их без согласия совета комиссии. Несколько раз с ним беседовали деятели из ЦРУ, которым он должен был представлять отчеты о ходе следствия. От них же узнать ничего не удалось; он только понял, что в Сьюдад-Трухильо через посредничество Этвуда используют собранные Уинном материалы и что за ним там наблюдают.
Бисли узнал, что цепь страшных происшествий, объединяющая похищение Галиндеса, смерть Флинна и его дочери, а также исчезновение Мерфи, с привлечением дела Тена, вероятно, закончится судебным процессом против третьестепенных лиц, эпизодических статистов чудовищного преступления. Однако финал интересовал Бисли меньше всего — он не был ни шефом ФБР, ни Даллесом, ни председателем Верховного суда США. Пусть они об этом заботятся.
Агент из Майами, тайно собирающий материалы, касающиеся стран Карибской зоны, по телефону сообщил о прибытии в «Эверглейдс Отель» секретарши Этвуда и передал полученные им от нее известия, в том числе название аэродрома Икс — Эмитивилль. Он сказал Бисли, что вместе с девушкой ждет у телефона результатов его посещения Эмитивилля. Бисли обрадовался: наконец-то в сплошном мраке сверкнул луч света — появилась нить, которая приведет их к нью-йоркскому центру «Белой Розы».
Он тут же вызвал трех агентов из так называемой «оперативной группы» и, пока ждал их, позвонил на аэродром.
— Кто у телефона?
— Генри Ковальский, аэродром Эмитивилль. В чем дело?
— Хэлло! Вы сторож аэродрома?
— Есть здесь у нас один, он живет в сторожке возле ворот. Вы как раз в нее и звоните, но он вышел, и пока я сижу вместо него.
— Кто вы такой?
— Я механик. А в чем дело?
— Как зовут сторожа? И где он?
— Ральф Баллок его зовут. Он пошел перекусить. Метрах в двухстах отсюда есть бар, где можно поесть. Может быть, сходить за ним, я могу…
— Нет, спасибо, Генри. Как называется этот бар?
— «Ниагара». У меня есть их номер телефона. Если Ральф кому-нибудь нужен, ему звонят туда, и он тут же возвращается. Дать вам телефон?
Бисли записал номер, позвонил в «Ниагару» и попросил к телефону мистера Баллока.
— Доброе утро, мистер Баллок, — сказал Бисли.
— Доброе утро, — ответил Баллок, — кто со мной говорит?
— Мистер Ральф, не запомнился ли вам один день, когда на ваш аэродром приехала санитарная машина?
— Да, был такой случай с год назад. Кажется, двенадцатого марта.
— Да-да, превосходно, об этом и идет речь. Возвращайтесь сейчас же на аэродром и ждите меня там. Только, пожалуйста, не задерживайтесь.
— Хорошо, иду. Я даже помню номер санитарной машины. Оттуда вынесли какого-то человека на носилках, а пилот «Феникса»…
— Достаточно! Ничего больше не говорите по телефону! Немедленно отправляйтесь в сторожку.
Бисли поглядел в окно. Машина оперативной группы с шофером и двумя агентами уже ждала его.
По забитым улицам Бруклина добраться до Лонг Айленда оказалось не так-то легко. Бисли проклинал густой поток автомобилей, в который они попали, но и это не могло испортить ему настроения.
Наконец они добрались до Эмитивилля. Машина въехала в ворота аэродрома, на котором стояли два спортивных самолета, полузакрытые брезентом.
Бисли постучал в сторожку.
