Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты
И, тем не менее, после большой дымящейся ложки дерь… пардон, пессимизма, хочу официально, как кандидат в «Герои России» заявить — жизнь понятие позитивное и прекрасное, чего и вам желаю.
Потрудитесь дать аплодисменты!
ГЛАВА 55 Муранов. Борзой. Обстрел
Прибыл к Борзову. Тот чуть ли не в ногах валяется и нервно кричит:
— Ты меня без ножа режешь. Ко мне дважды наведывались эмиссары, знаменосцы их центра, не слыхал, «Свободный Кавказ» называется? — как-то его после последних слов не хорошо передёрнуло. — В последний раз предупредили, что им нужны только эти стекляшки, ну, или моя жизнь со всей моей многочисленной родней. Давай же быстрее.
Передал я ему эту сумку, а у самого странная мысль появилась. Этот урод понимает, что могло наступить, если бы там находилась отрава, изготовленная в закрытых лабораториях страны великой, могущество которой основывалось на шантаже подобными «стекляшками» и разными другими прибамбасами.
Ведь почему Гитлер, имея огромное количество отравляющих веществ, так и не применил их во время войны? Ответ прост, этого людоеда предупредили, что если только ты, вшивая шавка, попробуешь даже случайно нажать на пуск, твоим распрекрасным городам с большой концентрацией населения наступит полный трындец. Адекватный ответ будет получен Германией незамедлительно. Того, что случилось в битве при Ипре 22 апреля 1915 года, когда немцы, впервые крупномасштабно применили химическое оружие (хлор), в результате которой в течение нескольких минут погибли около 6 тыс. человек — такого не повториться.
Видя как подпрыгивают испитые щеки Борзого, можно было понять, что плевать ему на всех, главное это деньги и чем больше их заплатят, тем на большие подвиги и мерзости он может пойти.
Сухо распрощался с ним. От выпивки гордо отказался. Правда, не забыл забрать пакет с обещанными тремя сотнями тысяч долларов. В конторе уже несколько раз, при помощи мобильной связи интересовались их судьбой и очень убедительно просили этот пакет не потерять.
Правда наши спецы и аналитики, очень даже успешно просчитав мои действия и отношение к деньгам не учли фактор человеческой жадности и жлобства со стороны плательщика. Из города меня никто с тремя долларовыми брикетами выпускать не собирался.
* * *Выходя за ворота бандитского особняка, я даже ручкой помахал ехидно улыбавшемуся мне вослед Борзову. После чего под визг и завывание сирен Скорой помощи был достаточно серьёзно потревожен очередями из автоматического оружия. И если бы не ставшая между мной и стрелявшими с другой стороны улицы машина Скорой помощи, быть мне убитым на месте.
Предварительное обсуждение с Гусаровым по поводу бронежилета, оказалось пустым и беспредметным, т. к. он повоевавший рассказал, что «калаш» с двадцати метров пробивает его насквозь и при таких обстоятельствах восьмикилограммовое чудище является лишь предметом, сковывающим движения и не дающим простора для легкости маневра.
Борзой наблюдающий за моим убийством из окна особняка, наверное, был очень удивлен тем фактом, что пули не дырявили машину насквозь, как бронежилет, а застревали в одном борте. Ну, что же. Остаётся, в спину нам, по его ошибочному мнению, жестоко обманутым тупорылым лохам пожелать «Gloria victis!»[11]
Когда же стрелки догадались пульнуть по водителю Скорой помощи, только густая дымовая завеса была приветом для необученных снайперов и издевательством со стороны бравой троицы, обведшей вокруг пальца умника Борзого и посрамившей аналитиков родной конторы, посчитавшей, что главная угроза при пропаже денег исходит от меня.
Когда мою тушку Гусаров только втягивал в машину, протянув дружескую руку помощи, скорая, завывая сиренами, старалась, как можно быстрее покинуть эту неприятную и негостеприимную улицу, стараясь на практике опровергнуть постулат «тише едешь, дальше будешь». Удалось. В очередной раз интеллигенции удалось посрамить мелкие зловредные страсти к наживе бандитов и жестокие по отношению к своим подчиненным действия спецслужб, а всё потому, что у нас узкая специализация: один знает — как, а другой — куда. Слава интеллигенции!
Кстати видеозапись, ведущуюся якобы из дома Борзого, наглядно подтверждала мою честность и желание любой ценной сохранить и пакет, и свою жизнь. Однако жизнь офицера перевесила меркантильные ожидания бухгалтеров из конторы и он, прикрываясь пакетом, как щитом случайно, я подчёркиваю, хотя мне это даётся с трудом — случайно обронил вожделенный источник обогащения на землю, спасая свою жизнь и здоровье, финчасть от незапланированных расходов на похороны героя.
* * *Долго же я сопротивлялся. Ходил, курил обе сигареты и всё в глубокую затяжку. Внимательно и туманно вглядывался вдаль. Призывал свою совесть, чёрт его знает к каким нравственным знаменателям, тем более что в числителе у меня был триста штук гринов. Я вспоминал и о большой заслуженной мною пенсии, и о прекрасной выслуге лет. Чего я только не перепробовал, не перебрал, но, ни один мой довод не мог устоять перед прагматизмом простого стрелка радиста, подполковника Гусарова (его звание и принадлежность к структурам армейских спецподразделений, как раз перед планированием операции выяснилось досконально, как — не знаю). Змей-искуситель, плотно, до обморока обмотав меня своими липкими, как изолента аргументами всё время нашёптывал: ну давай, давай, давай — ё-ё-ё-ё-ё-ё… И по матери меня запускал, и по отцовской линии не щадил. Войдя в раж, он громко и неоднократно кричал: «Я тебе, как коммунист, коммунисту скажу. Георгий, ты не прав».
Слаб человек. Тем более Гусаров надавил на самое больное. Мы, говорит, с Федям, корячились, жизнь свою единственную под угрозу ставили, кровь мешками проливали, давай, делись успехом.
Я естественно картинно всплёскивал руками, делал глаза в потолок и искренне удивлялся: «Что-то я не припомню, когда это вы оба ставили свою жизнь под угрозу? Наговариваешь ты больше…».
Гусаров же, находчивая скотина, тупо таращился на меня, тряс головой, как больной эпилепсией и возмущенно кричал: «А когда спирт твой поганый пили, мы что нектар с цветков опыляли? Имей же совесть, а ведь она у тебя, когда то была! Ну, давай, Жорик, создадим условия для незаконного обогащения офицеров и командиров спецслужб. А то вот, накось, водки выкушай, сучий ты потрох. Но только без обиды, мне твоя ультрапринципиальность без интересу, и так погано».
Я же, как баран у новых ворот, выпил предложенные полстакана подакцизного продукта и голос мой хоть и дрожал от нахлынувших воспоминаний о первой присяге сэсэсэру и дальнейшем прохождении службы, но дрожал он как-то уж больно не убедительно. Металла у отказника в голосе не было, вот что я тебе скажу дорогой читатель. «Это тебя антихрист, сатана соблазняет — нашептывал мне мой спрятанный под газовой плитой партбилет, — одумайся, ведь на Голомятном тебе даже доверяли оформлять стенгазету. Прояви твердость, отвернись от незаслуженного запретного плода…».
А Змея, как заклинило, он все продолжал увещевать и накручивать, и накалять, и безумствовать. Не поверите, в позу бойца стал, собираясь меня в очередной раз бить в область живота и выносить ногами вперёд. Вкрадчиво и по-дружески объяснял, что бить будет больно, но аккуратно, чтобы перед принятием правильного решения синяков на теле не обнаруживалось. Так и говорил, изобью тебя безмозглая скотина, как сидорова козла, ты только не обижайся. А зачем мне обижаться, когда деньги будут в кармане.
Короче говоря «пришёл мой приятель и песню унёс», а вместе с песней и я дал слабину. Железные принципы подверглись шершавой коррозии, и металл не выдержал, сломался. В результате идеологической обработке и до секунды с миллиметрами рассчитанного плана, согласился, подставить свою башку под снайперов и автоматчиков, а заодно разыграть небольшой спектакль. Вот так как-то… Родная контора, прикрытие и физическое подавление стрелков не обеспечила, а долларовые купюры, за здорово живёшь, требовала сдать.
Делать нечего, вместо купюр им — пшик, а мне, как ассистенту-режиссера пришлось заниматься самодеятельностью с переодеванием и разработкой спецэффектов. В эти моменты я предавался приятным размышлениям о том, как я всё полученное буду элегантно тратить сегодня, иначе завтра удовольствия могут достаться другому. Ну, что ж, безумству храбрых, поём мы песню.
ГЛАВА 56 Гусаров. Расставание
Ознакомился с последними тезисами Жорки. Понял, что контузии могут быть разные и от взрыва, и от наркоты, и от гидрашки. Смеяться не позволяет гонор, но так как он говорит, поверьте, это достаточно смелое заявление, про ожидаемые разнообразные блага и излишества. Говорит, с гидрашки перейду на вискарь и коньяшные изделия.
