Валентина Мальцева - КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1
— Кто вас на это уполномочил?
— Руководство Центрального разведывательного управления США.
— В чем заключается это предложение?
— Давайте начнем с конца, — заговорщицки улыбнувшись, предложил Клаус.
— То есть?
— Давайте начнем с того, что ДАСТ вам это предложение. В том случае, естественно, если вы его примите.
— Стало быть, я могу его и не принять? — быстро спросил Мишин.
— Естественно. На такие дела под конвоем не идут.
— Так что оно мне даст?
— Пятьсот тысяч долларов в качестве оплаты ваших услуг, а также возвращение в Москву, в аппарат КГБ СССР, с условием сохранения вашего положения и офицерского чина.
Не отрывая тяжелого взгляда от Клауса, Мишин молчал. Его собеседник, явно довольный произведенным эффектом, откинулся в «полиэтиленовом» кресле и сложил на пухлом животике старческие руки.
— Вы давно работаете в Дании? — без видимой связи поинтересовался Мишин.
— Почти десять лет.
— Оно и чувствуется.
— Не понял! — морщинистое лицо Клауса сразу же утратило благостное выражение.
— Столь длительное пребывание на родине великого сказочника не могло не отразиться на вашей фантазии.
— В моем предложении реально все — от первой до последней буквы, — холодно возразил Клаус. — У вас нет ровным счетом никаких оснований не доверять мне. В конце концов, вам известно, с кем вы имеете дело.
— Меня приговорили к расстрелу, — глухо напомнил Мишин.
— Я знаю.
— За предательство.
— Мне это известно, — кивнул Клаус.
— А вам известно, кто меня приговорил?
— Да. Председатель КГБ Юрий Андропов.
— Даже если в это дело вмешается ваш президент, со всем его влиянием на цивилизованный мир, этот приговор все равно не отменят.
— А если все-таки отменят?
— Пятнадцать лет в тюрьме, — пробормотал Мишин. — Та же смерть, только медленная. Хрен редьки не слаще!
— А если не только отменят, но и вернут вас на рабочее место?
— В качестве подсадной утки ЦРУ?
— В ПРЕЖНЕМ качестве.
— У меня было тяжелое детство, — вздохнул Витяня и с хрустом потянулся. — Мне никто не читал на ночь сказок. Отсюда врожденное недоверие к историям со счастливым концом.
— И тем не менее я еще раз хочу напомнить о нашем предложении.
— В чем его суть?
— Э, нет! — решительно покачал головой Клаус. — Вначале я получу ваше письменное согласие, а уже потом будем говорить о деталях.
— Где гарантия, что вы меня не надуете?
— Вам не понадобятся гарантии, едва только вы узнаете план.
— Вы когда-нибудь работали на профессиональной сцене?
— Боже упаси!
— Неужели вы сами искренне верите в то, что сказали?
— После всех ваших угроз в мой адрес — ну, там, оторвать мне яйца и закатать мое бренное тело под паркет — я подвергаю каждое свое слово двойному контролю. Несмотря на свой преклонный возраст, господин Мишин, состояние собственных гениталий по-прежнему меня волнует. Ну, так как? Будете рисковать или тихо разойдемся по домам?
— В случае, если я откажусь, где вы меня намерены убирать? — спокойно спросил Мишин. — Прямо здесь, на квартире дочери вашего друга? Или выберете более подходящее место?
— Как и все русские, вы очень подозрительны.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Как я могу на него ответить, если занимаюсь совсем другими проблемами? — хмыкнул Клаус.
— Хорошо, — подумав немного, ответил Мишин. — Я согласен.
— Тогда прочтите эту бумагу, — быстро откликнулся американец, протягивая Мишину сложенный вчетверо лист.
Несколько минут Витяня вчитывался в составленный на английском текст. По мере того как до Мишина доходил смысл затеянного американцами предприятия, его лице принимало все более обескураженное выражение. Наблюдавший за ним из-под опущенных ресниц Клаус даже вида не подал, что искренне рад этой позитивной эволюции в настроении бывшего киллера КГБ.
— Если я правильно понял текст, мне предстоит действовать в одиночку… — Мишин не спрашивал, а констатировал.
— Не совсем так, — поправил Клаус. — Вы можете привлекать того, кого сочтете нужным. Однако ЦРУ не будет иметь к этим действиям НИКАКОГО отношения.
— Мне понадобятся деньги.
— А 500 тысяч долларов это что, по-вашему? Пакетик с кукурузными хлопьями?
— Это МОЕ вознаграждение за риск. Я говорю о расходах на оперативные цели.
— Сколько вам потребуется? — подумав несколько секунд, спросил Клаус.
— Пока не знаю. Мне нужен номер счета, с которого я могу, по мере необходимости, брать деньги. Вы сможете проследить впоследствии за целесообразностью их расходования. В крайнем случае, вычтите из моего гонорара.
— Хорошо, я переговорю с кем надо. Еще вопросы?
— Оружие, взрывчатка, средства связи и прочее?
— Это учтено, — кивнул Клаус. — Вы будете знать, к кому обратиться.
— С кем я поддерживаю связь?
— Ни с кем.
— То есть?
— С того момента, как мы с вами расстанемся, Мишин, вы вновь становитесь человеком, приговоренным на своей родине к расстрелу. Наше присутствие вы почувствуете только в тот момент, когда вам будет прекращено финансирование. Это будет сигналом к тому, что со своей задачей вы не справились. Вам предоставляется полная свобода действий. Вместе с тем вы должны знать: мы не спустим с вас глаз ни на секунду. Где бы вы ни были и как бы не маскировались. Как профессионал вы должны догадываться о масштабах операции.
— Единственная просьба: не путайтесь у меня под ногами.
— Не беспокойтесь, Мишин.
— Беспокоиться должны вы, Клаус, — мрачно уточнил Мишин. — Я не люблю, когда мне дышат в затылок. Особенно, на работе. Рефлексы, знаете ли. Иногда сначала делаешь что-то непоправимое, а уже потом начинаешь думать, насколько это было целесообразно…
— Ваш почерк изучен достаточно хорошо, Мишин, — процедил Клаус. — Но, на всякий случай, запомните одно имя. Только одно — Руперт. Если человек, которому вы захотите свернуть шею, назовется этим именем, значит он НАШ, господин Мишин. Не делайте ему ничего плохого, поверьте мне, нет смысла бередить раны, которые только-только стали затягиваться…
— Я постараюсь, — буркнул Витяня.
— Еще какие-нибудь вопросы?
— Два вопроса. Та милая женщина, которая хоть немного скрасила впечатления от нашей беседы…
— Что вас интересует, Мишин? — чувствовалось, что этот вопрос неприятен американцу.
— Она действительно не в курсе наших с вами дел?
— Я уже сказал: она совершенно ни при чем. Просто мы решили перестраховаться и провести эту встречу на совершенно «чистой» квартире.
— Отлично. И второе: половину причитающегося мне гонорара я хотел бы получить авансом, завтра. На два счета — в Цюрихе и Лондоне. Номера счетов я вам назову в конце нашей беседы.
— Зачем вам столько денег, Мишин? — неожиданно хмыкнул цеэрушник. — Вы же воспитывались на принципах социалистического равенства.
— После своей смерти я переведу их на строительство мемориала жертвам американского империализма.
— Мы составили соглашение не со смертником, — без особой твердости в голосе возразил Клаус. — И вообще, что за мысли? Я уверен, что вы прекрасно справитесь с этой задачей…
— Да и я не очень-то сомневаюсь, — улыбнулся Витяня, хотя глаза его оставались холодными, настороженными. — Другое меня беспокоит, господин Клаус. В документе, который я сейчас подпишу, нет ни слова о том, как сложится моя жизнь ПОСЛЕ выполнения задания.
— A-а, вот вы о чем! — ухмыльнулся Клаус. — А я-то думал, что вы вообще ничего не боитесь.
— Вообще ничего не боится только евнух в гареме, — Витяня по-дружески положил руку на хлипкое колено Клауса и легонько сжал его. На лице американца отчетливо проступила болезненная гримаса. — Все, за что обычно дрожит мужик, ему уже оторвали.
