Фредерик Форсайт - Никаких улик
Кальви рассудил, что если посылку перехватят и вскроют, то, когда он обратится за ней уже под собственной фамилией, по выражению лица служащего сможет заметить неладное и успеет скрыться. Даже если его поймают, он заявит, что совершенно здесь ни при чем — он всего лишь выполнял просьбу своего задержавшегося приятеля, месье Кальви, и не имел ни малейшего понятия об истинных намерениях последнего.
Подписавшись левой рукой «Кальви», он запечатал конверт, наклеил марку и занялся купленной но пути домой книгой. Это действительно была история Испании — тяжелая, дорогая, изданная на отличной бумаге и с множеством фотографий, делавших ее еще тяжелее.
Отогнув обе корки переплета, он стянул их резинкой, а находящиеся между ними 400 страниц прикрепил, как стопу бумаги, к краю кухонного стола, воспользовавшись двумя струбцинами.
За эти страницы он принялся с помощью тонкого и острого, как бритва, скальпеля, купленного в тот же день. Он орудовал им почти целый час, отступив от обреза книги по полтора дюйма с каждой стороны, пока не вырезал прямоугольное углубление размером шесть дюймов на семь и три дюйма в глубину. Стенки углубления он густо смазал тягучим клеем и, закурив, стал ждать, пока высохнет. После двух выкуренных сигарет все 400 страниц ссохлись намертво.
Вместо полутора фунтов бумаги, которую Кальви, вырезав, взвесил на кухонных весах, в углубление лег соответствующего размера кусок резиновой губки. Затем был разобран небольшой, калибра 9 мм, браунинг, приобретенный два месяца назад во время поездки в Бельгию после того как предыдущий пистолет, кольт 38-го калибра, был использован и там же выброшен в Альберт-канал. Кальви всегда был осторожен и никогда не пользовался одним и тем же оружием дважды. Ствол браунинга был приспособлен под глушитель, конец на полдюйма выдавался.
Автоматический пистолет, даже с глушителем, никогда не стреляет по-настоящему беззвучно, как это пытаются изобразить телевизионщики в своих остросюжетных фильмах. Поскольку у него, в отличие от револьвера, открывается казенник. Когда пуля выходит из ствола, казенная часть отскакивает назад, чтобы выбросить гильзу и дослать в ствол новый патрон. Поэтому такой пистолет и называется автоматическим. Но, открываясь на долю секунды, чтобы выбросить гильзу, казенник заодно выпускает и половину производимого выстрелом шума, так что глушитель срабатывает лишь на пятьдесят процентов. Кальви предпочел бы револьвер, который при выстреле не разевает казенник, но для сделанного в книге углубления годился только плоский пистолет.
Глушитель, который он положил рядом с разобранным на части браунингом, был шесть с половиной дюймов длиной — крупнее всех остальных деталей. Но из собственного профессионального опыта Кальви знал, что глушители размером с пробку от шампанского хороши только в кино, а в жизни толку от них не больше, чем от ручного насоса при извержении Везувия.
Вместе с глушителем и обоймой выходило пять предметов, и разместить их на губчатом прямоугольнике не удавалось. Чтобы сэкономить место, он ударом ладони вбил обойму внутрь рукоятки. Затем, обведя все контуры фломастером, принялся за работу уже другим скальпелем. К полуночи все четыре детали мирно покоились в вырезанных для них колыбельках: глушитель — вертикально, параллельно корешку книги, а поперек, друг за другом — ствол, казенная часть и рукоятка.
Накрыв весь набор прямоугольным лоскутом губки, он намазал клеем оба форзаца и плотно закрыл книгу. Затем положил ее на пол, придавил перевернутым вверх ногами столом и когда через час вынул, то вскрыть окаменевший фолиант можно было только с помощью ножа. Снова пошли в дело весы. Книга стала всего на пол-унции тяжелее.
Наконец, он вложил ее в прочный прозрачный пакет вроде тех, в которых издательства выпускают дорогие книги, чтобы пятно или царапина не испортили суперобложку. Пакет был в самый раз и, нагрев над газом лезвие автоматического ножа, он быстро запаял края. В случае проверки, рассчитывал Кальви, вскрывший посылку чиновник легко удостоверится, что внутри всего лишь книга, и спокойно отправит ее дальше.
Он вложил «Историю Испании» в толстый «слоеный» конверт, в которых обычно пересылают книги и который ничего не стоит открыть — нужно лишь отогнуть металлические усики, продетые в дырочку клапана. При помощи купленного набора шрифтов он смастерил фирменную наклейку с названием известного книжного магазина и напечатал адрес получателя: Месье Альфреду Кальви, отель «Метрополь», улица Де Хатива, Валенсия, Испания. Потом из того же шрифта соорудил печать, и по всему конверту побежали слова: КНИГИ — ПЕЧАТНАЯ ПРОДУКЦИЯ — КНИГИ.
На следующее утро он все это отправил: письмо — авиапочтой, а посылку — обычной, что означало доставку поездом и не раньше, чем через десять дней.
Испанская «Каравелла» плавно снижалась и с заходом солнца приземлилась в Кампо-де-Манисес. Было еще невыносимо жарко, и тридцать пассажиров, в основном парижан, прилетевших провести полтора месяца отпуска па собственных виллах, привычно ворчали из-за задержки багажа на таможне.
Служащий аэропорта тщательно проверил содержимое небольшого чемоданчика, который Кальви не сдавал в багаж, и корсиканец вышел на улицу. Первым делом он прогулялся в сторону автостоянки, большую часть которой от здания аэропорта заслоняли деревья. Это ему понравилось. Под деревьями в ожидании владельцев выстроились ряды автомобилей. Решив, что отсюда утром и поедет, Кальви взял такси и отправился в город.
Служащий отеля был сама любезность. Стоило корсиканцу назвать свое имя и предъявить паспорт, как портье тотчас вспомнил его заказ и письменное подтверждение, полученное от месье Кальви, и тут же, на секунду исчезнув, вынырнул из служебного помещения, держа пакет с книгой. Корсиканец объяснил, что его друг, месье Кальви, к сожалению, не приедет, но в счет, разумеется, следует включить оба номера; он расплатится утром, перед отъездом. Потом он достал письмо, в котором Кальви просил выдать предъявителю книгу, присланную в отель на его, Кальви, имя. Портье взглянул на письмо, вручил корсиканцу посылку и поблагодарил за оплату двойного счета.
Поднявшись в номер, Кальви проверил «слоеный» конверт. Его вскрывали: отогнули плоские металлические усики к центру, чтобы не разорвать отверстие клапана, а потом, запечатывая, снова разогнули в разные стороны. Шарик клея, который был прилеплен к одной из пластинок, исчез. Но сама книга осталась нетронутой — до нее невозможно было бы добраться, не разорвав или не попортив полиэтиленовую упаковку.
Он вскрыл полиэтилен, перочинным ножом отодрал обложку и извлек части браунинга. Собрав его, привинтил глушитель и проверил содержимое обоймы. Все было на месте все его фирменные патрончики; он сам отсыпал из них половину пороха, чтобы выстрел звучал не громче легкого щелчка. Девятимиллиметровая пуля со смещенным центром, даже пущенная вполсилы, с десяти футов отлично попадает в человеческую голову. А дальше, чем с десяти футов, Кальви, работая, никогда не стрелял.
Он запер пистолет в нижнем ящике шкафа, положил ключ в карман, вышел на балкон и закурил, глядя на раскинувшуюся перед отелем арену для боя быков и размышляя о предстоящем дне. В девять он спустился вниз; на нем по-прежнему был темно-серый костюм (купленный в одном из самых шикарных парижских магазинов), который прекрасно вписывался в степенную атмосферу старинного и дорогого отеля. Кальви поужинал в «Терраса дель Риальто» и в полночь лег спать, предварительно узнав у служащего, что в восемь утра есть самолет на Мадрид, и попросив, чтобы его разбудили в шесть.
Утром он расплатился, взял такси и поехал в аэропорт. Там, стоя снаружи, он наблюдал за подъезжающими на стоянку машинами, записывая на обороте конверта их номера и марки и запоминая сидящих за рулем. В семи машинах из двенадцати приехало по одному человеку, все это были мужчины в более или менее строгих костюмах. Перейдя на смотровую площадку, Кальви направил взгляд на пассажиров, устремившихся к мадридскому самолету. Среди них оказалось четверо замеченных им на автостоянке мужчин. Он взглянул на свой конверт. В его распоряжении были «симка», «мерседес», «ягуар» и маленький испанский «сеат» — местная разновидность «фиата-600».
Как только самолет поднялся в воздух, он зашел в туалет, где сменил костюм на кремовые джинсы, голубую спортивную рубашку и легкую синюю нейлоновую куртку на молнии. Достал из чемодана матерчатую сумку с эмблемой авиакомпании и уложил в нее завернутый в полотенце пистолет. Чемодан сдал в камеру хранения, подтвердил заказ билета на вечерний парижский самолет и снова направился к автостоянке.
Он выбрал «сеат», самую распространенную в ст ране марку, дверные замки которой к тому же не представляли особых сложностей. На стоянку въехали еще два автомобиля. Он подождал, пока хозяева ушли, подошел к «сеату»; из-под рукава куртки показался конец металлической трубочки, которую он насадил на дверной замок и резко дернул вниз. Ручка тихо щелкнула, и дверца открылась. Забравшись внутрь, он открыл капот, перекинул соединительный провод от батареи к стартеру. Потом, усевшись за руль, одним нажатием кнопки завел двигатель, и шустрая красная букашка вырулила с автостоянки и покатилась в сторону Валенсии, а оттуда по новой прибрежной автотрассе № 332 — на юг, к Аликанте.
