Роберт Ладлэм - Тривейн
— На сей раз все будет по-другому, Эндрю! Поверь, если бы я думал иначе, то никогда бы за это не взялся!
— Пока это только ваше мнение, Фрэнк, — ответил Тривейн. — Но ведь должно быть и еще кое-что...
Болдвин снял тяжелые, в стальной оправе очки и положил их рядом с тарелкой. Потом несколько раз моргнул и осторожно помассировал свою патрицианскую переносицу. Невесело усмехнувшись, сказал:
— Конечно, должно, Эндрю... Твои слова лишний раз убеждают меня в твоей проницательности. Что ж, назовем это наследием двух стариков, чья деятельность, как и деятельность их предков, принесла немало полезного той стране, в которой мы живем. Да, смело можно сказать, что мы много сделали, и награда была более чем достаточной...
— Боюсь, что не понимаю вас...
— Конечно, не понимаешь. Видишь ли, с Уильямом Хиллом мы знаем друг друга с детства...
— С послом Хиллом?
— Именно... Не стану утомлять тебя рассказами о всей эксцентричности наших отношений, во всяком случае сегодня. Достаточно сказать, что мы не выносим друг друга многие годы. Думаю также, что не я был тому виной... Комиссия по обороне и подкомитет — наша идея. Мы хотим видеть их работающими, и мы достаточно сильны, чтобы уже сейчас обеспечить такую работу. Более того, это должна быть работа, к которой станут относиться с уважением...
— И чего вы думаете добиться?
— Правды... Той самой правды, в которую верим и которая только одна и должна существовать! Страна имеет право знать правду, и не беда, если она кого-то заденет: ведь чтобы лечить болезнь, нужно поставить верный диагноз. Не какие-то бессвязные ярлыки, которые навешивают все эти самоуверенные фанатики, не репрессивный надзор, которого требуют недовольные, а правда, Эндрю! Только правда... Это будет нашим даром стране — моим и Билли. Возможно, даже последним...
Тривейну захотелось встать: старый джентльмен собирался сделать то, о чем он сам столько думал. И, судя по всему, он уже расставил точки над "и".
— А каким образом комитет сможет сделать то, о чем вы говорите? — спросил он. — Другие ведь тоже пробовали, да только мало что получилось!
— Надеюсь, Эндрю, что с твоей помощью он будет вне политики и коррупции...
Болдвин надел очки и взглянул на Тривейна. Взгляд его старческих глаз гипнотизировал Эндрю.
— Важно, что ты не республиканец и не демократ, не либерал и не консерватор, — продолжал Болдвин. — Обе партии пытались заполучить тебя, но ты отказал обеим. Ты ни в чем не нуждаешься, и тебе нечего терять. Тебе будут верить. А это самое главное... Мы ведь совсем другой тип людей: не признаем компромиссов, идем на конфликт там, где другие отмалчиваются. И нам нужна вера в правду...
— Но ведь Пентагон и те, кто с ним связан, сами будут контролировать деятельность подкомитета, — возразил Тривейн. — Во всяком случае, так было до сих пор. Кто сможет бороться с этим?
— Президент!.. Он обещал. Он хороший парень, Эндрю...
— И надо мною никто не будет стоять?
— Никто, даже я. Ты будешь принадлежать только самому себе.
— И я смогу сам подобрать штат? Никого не будут навязывать?
— Составь мне список тех, кто тебе нужен. Я должен знать этих людей...
— Я назову их, как только подберу... Думаю, что необходимо наше сотрудничество...
Последние два вопроса, беспокоившие Тривейна, он изложил в утвердительной форме, заранее зная, какой получит ответ.
— Это я тебе обещаю, — услышал он то, что надеялся услышать.
— И все-таки я не хочу заниматься этой работой, Фрэнк!
— Но ты должен! — заявил Франклин Болдвин.
— Я уже говорил Филис о том, как вы умеете убеждать, Фрэнк. Именно поэтому я и избегал вас...
— Никто не может избежать того, что ему предназначено. Рано или поздно наступает момент, когда приходится выбирать... Знаешь, чье это выражение?
— Похоже на древнееврейское...
— Нет, но близко. Средиземноморское. Марк Аврелий... Много ты видел банкиров, которые читали Марка Аврелия?
— Сотни! Правда, все они думают, что это название общественного фонда...
Глава 3
Стивен Тривейн стоял у роскошной витрины. Ее мягкий свет подчеркивал царящую в магазине атмосферу спокойного и уверенного в себе богатства, к которому стремились все жители Гринвича. Взглянув на манекены в твидовых пиджаках и серых слаксах, Стивен перевел взгляд на себя: поношенные джинсы фирмы «Левис», грязные туфли, пуговица на вельветовой куртке вот-вот отлетит.
Потом он бросил взгляд на часы и недовольно поморщился. Стрелка приближалась к половине девятого, но сестры с ее подругами все еще не было. Он обещал отвезти их в Барнгет, а в пятнадцать минут десятого уже должен попасть в Кос-Коб, где у него назначено свидание. Придется, видимо, ему опоздать.
Откровенно говоря, Стивену не очень-то хотелось везти сестру с ее подругами на этот девичник, но не мог же он ей отказать: ведь ей всего семнадцать, и по закону, который сам Стивен находил смешным, она не имеет права вести ночью машину. Вполне понятно, что в качестве шофера она выбрала брата: ему-то уже девятнадцать.
Да, ему уже девятнадцать. Через три недели начинаются занятия в колледже, и отец предупредил, что на первом курсе сын будет обходиться без машины. Что ж, улыбнулся молодой Тривейн, в колледже машина ему действительно ни к чему: он вовсе не собирается путешествовать...
Не видя сестры, Стивен пошел к аптеке, чтобы оттуда позвонить девушке, с которой у него было назначено свидание, но тут рядом с ним резко затормозила полицейская машина.
— Ты Стивен Тривейн? — отрывисто спросил через окно полицейский.
— Да, сэр! — довольно испуганно ответил Стивен: полицейский разговаривал грубо.
— Садись в машину!
— Зачем? Что случилось? Я жду...
— У тебя есть сестра Памела?
— Да. Да, есть. Ее-то я и жду...
— Она не придет. Поверь мне на слово и садись в машину!
— А в чем дело?
— Твои старики, парень, сейчас в Нью-Йорке, и мы не смогли с ними связаться. Твоя сестра объяснила нам, где ты ее ждешь, и мы приехали. Мы хотим помочь вам обоим... Садись в машину!
Ничего другого, как только открыть заднюю дверцу и сесть, не оставалось.
— А что, — спросил Стивен, — моя сестра попала в аварию? Надеюсь, с ней все в порядке?
— Можно, конечно, это считать аварией, — ответил сидевший за рулем полицейский.
Вконец перепуганный, Стивен вцепился руками в переднее сиденье.
— Пожалуйста, скажите, что случилось?
— Твоя сестра и ее подружки собрались погулять у Свенсонов в доме для гостей, — стал объяснять патрульный, — в Мэне... Мы узнали об этом час назад, но когда приехали, то обнаружили, что дело гораздо серьезней...
— Что вы хотите сказать?
— Только то, что наткнулись на очень серьезный случай, парень... Крепкие наркотики!
Стивен был потрясен. Он даже не нашелся, что им ответить. Конечно, он знал, что сестра могла при случае покурить марихуану, да и с кем этого не бывает? Но чтобы она перешла на крепкие наркотики? Невероятно!
— Я вам не верю! — воскликнул он.
— Сам убедишься, — последовал ответ. У ближайшего угла машина повернула налево. Значит, они едут не к управлению полиции?
— Разве они не в полиции? — спросил Стивен.
— Нет, пока их даже не зарегистрировали...
— Ничего не понимаю!
— Видишь ли, парень, мы не хотим устраивать из этого целую историю... А если бы их зарегистрировали, мы бы уже ничего не могли сделать... К тому же они все еще у Свенсонов.
— Мои родители там?
— Я же сказал тебе, что мы не смогли с ними связаться, — повторил водитель. — Свенсоны, как известно, находятся в Мэне, а твои родители — в городе...
— Вы сказали, что там были и другие...
— Да, подруги по школе... Пусть с ними сначала разберутся те, кто за них отвечает, это пойдет на благо каждому. И вообще нужно быть осторожным. Дело в том, парень, что мы нашли два нераспечатанных пакета, стоимостью около двухсот пятидесяти тысяч долларов...
* * *Эндрю Тривейн, поддерживая жену под локоть, поднялся по бетонной лестнице к запасному входу в полицейское управление Гринвича. Было условлено заранее, что он войдет в здание именно через этот вход.
После короткого, вежливого представления чету Тривейнов проводили в кабинет инспектора Фаулера. Стоявший у окна Стивен кинулся им навстречу.
— Отец! Мама! — воскликнул он. — Тут какая-то чепуха!
— Успокойся, Стив! — строго остановил его отец.
— С Пэм все в порядке? — спросила Филис.
— Да, но их еще держат у Свенсонов. Она ужасно расстроена, они все расстроены из-за этого идиотского недоразумения!
— Я же просил тебя, Стив! — снова сказал отец. — Успокойся!
— Я спокоен, папа! Я просто сердит: они ведь даже не знают, что такое нераспечатанный пак и уж тем более — где и как его продать!
— А ты знаешь? — спокойно поинтересовался инспектор Фаулер.
— Это мое дело, коп!
— Еще раз прошу тебя, Стив, — проговорил Тривейн, — возьми себя в руки или замолчи!
