Роберт Стреттон - Час нетопыря
Во-вторых, необходимо было захватить полный контроль над прессой и телевидением. С этой целью Фёдлер созвал в 14 часов 30 минут чрезвычайную и вместе с тем узкую пресс-конференцию, а его секретарь передал во все газеты и всем радио- и телестанциям личную просьбу вице-канцлера воздержаться до конца пресс-конференции от каких-либо публикаций на деликатные международные темы.
В-третьих, все силы трех участников соглашения предполагалось направить на полную изоляцию и компрометацию восточной зоны. У людей Пфейфера уже был готов набор документов, которыми неопровержимо доказывалось, что по распоряжению руководства ГДР с Секретной базы № 6 были похищены одиннадцать нейтронных боеголовок, а похищением руководили Зеверинг и Вибольд. Изоляция ГДР должна была стать полной и окончательной. Разумеется, Фёдлер не мог пригласить к себе советского посла в Бонне, чтобы показать ему документы, изготовленные людьми Пфейфера. Посол просто не поверил бы в такого рода жест. И не поторопился бы передать эту новость в Москву. Поэтому Фёдлер придумал несколько более сложную операцию, которая зато возымела бы большее действие. Фон Долгохани получил распоряжение вызвать четырнадцать послов западных стран, по секрету им сообщить, что ГДР совершила чудовищную провокацию, и подтвердить сказанное копиями документов. Среди приглашенных третьим по счету должен был оказаться бельгийский посол, который имел давние дружеские связи с чехословацким послом в Бонне. Фёдлер надеялся, что путь в Москву через Прагу приведет к большим результатам. Кроме того, Пфейфер предложил участие опытных людей из своего ведомства в «непосредственной операции». В машине торгового советника представительства ГДР в Бонне должны были оказаться самые что ни на есть оригинальные документы, относящиеся к Зеверингу и Вибольду, то есть к двум провалившимся агентам Восточного Берлина. Советника предполагалось под любым предлогом арестовать, несмотря на дипломатическую неприкосновенность, а документы, обнаруженные в его машине, предъявить журналистам во время пресс-конференции. Впрочем, может быть, его и не понадобится арестовывать: есть методы получше. Главное было в том, чтобы возбудить враждебность по отношению к ГДР не только на Западе, а отрезать «зону» от ее собственных союзников на Востоке. Пока Берлин сможет опровергнуть обвинение, будет уже поздно.
В-четвертых, надо было умело вызвать кризис в странах, являющихся членами пакта. Относительно легко было парализовать Францию: достаточно было подсунуть Парижу доверительную информацию, что американцы и русские изображают, будто между ними происходят какие-то трения, чтобы их потом успешно преодолеть и тем самым укрепить свою доминирующую роль в мировой политике. С этим делом без труда справится посольство Федеративной Республики в Париже, а также находящиеся в Брюсселе члены тайной организации, у которых есть неплохие связи с французскими коллегами. В отношении к другим союзникам тактика должна быть более гибкой. Это тоже было обсуждено во всех подробностях.
Пятым пунктом плана предусматривались активные действия по отношению к американцам. Фёдлер решил использовать для этого свою козырную карту, которую никогда еще не выкладывал. На самом дне его сейфа хранились подлинные документы абвера, касающиеся одного человека, который когда-то назывался Шёрдваном, а потом принял фамилию Томпсон. Этот человек занимал довольно высокий пост в резидентуре ЦРУ в Мюнхене. Люди Шляфлера, среди которых есть бывшие офицеры абвера, и люди Пфейфера, которые умеют разговаривать с агентами-двойниками, вызовут его к себе. Они потребуют от него, чтобы он передал начальству соответствующим образом обработанную информацию. Ведь в конце концов немецким офицером становятся один раз в жизни, а подчинение приказу у офицера должно быть в крови. Надо, чтобы американцы узнали из собственных источников, что похищение боеголовок было совершено исключительно агентами восточной зоны. И чтобы они представили себе, чем это в ближайшее время грозит. В сущности, полковник Шляфлер был готов немедленно взорвать одну из боеголовок, как только они прибудут на Секретную базу № 3. Он даже дал соответствующие распоряжения. Разумеется, он собирался действовать так, чтобы не было сомнений: взрыв — это дело рук ГДР. Он был уверен, что 14-я дивизия проделает все как положено. Тогда американцы убедятся, что сообщения их разведки соответствуют действительности.
С логической точки зрения план Фёдлера был безупречен, ибо ничто так не раздувает недоверия и взаимной подозрительности, как рост недоверия и новые подозрения. Однако в плане было несколько пробелов, которые следовало обязательно ликвидировать, прежде чем приступать к действию.
Фёдлер решил, что будет лучше, если ликвидацией этих пробелов господа Шляфлер и Пфейфер займутся сами, без участия столь высокопоставленного лица, как вице-канцлер. Фёдлер лишь на мгновение задержал взгляд на лицах своих партнеров, когда они с полуслова вынесли решение о судьбах нескольких человек. Это были сильные люди, не склонные к сантиментам и настойчивые в своих действиях. От них надо будет быстро избавиться, когда Фёдлер станет канцлером.
XXXIII
Первый из этих пробелов был связан с деятельностью молодого журналиста по имени Георг Пфёртнер.
Обер-комиссар Пилер получил приказ немедленно выяснить местонахождение Пфёртнера. Майергоф — небольшой городок, и обер-комиссар Пилер исполнил приказ в течение пятнадцати минут. Целый час полицейская машина ездила вслед за Пфёртнером, причем водитель по радио сообщал в управление о маршрутах, которыми передвигается подопечный, молодой человек в старом вишневого цвета «фольксвагене».
В 14 часов 27 минут Георг Пфёртнер вышел из небольшого кафе, где он встретился с медсестрой из госпиталя Святого Иоанна, уселся в свою развалюху и двинулся по шоссе на Бамбах.
Как раз тут его и поджидали. На восьмом километре от Майергофа на шоссе выехала сбоку огромная автоцистерна. Одновременно сзади Пфёртнера поджимали две ехавшие с большой скоростью легковые машины, у одной из которых был номер MAJ 6070. Цистерна ехала все быстрее. Пфёртнер инстинктивно тоже прибавил скорость. Слева от него была одна из легковушек.
Вдруг автоцистерна затормозила, сразу сбавив скорость с 90 километров почти до нуля. Пфёртнер сперва попытался тоже затормозить, затем выехать на левую полосу, но она была заблокирована двумя машинами. Когда он в последний момент решил свернуть вправо на обочину, машина под номером MAJ 6070 преградила ему путь.
Старый вишневого цвета «фольксваген» со всею силой наехал на остановившуюся автоцистерну. Удар был очень силен, но не настолько, чтобы машина расплющилась в лепешку. К несчастью, цистерна везла сжиженный бутан, и в момент удара по невыясненным причинам произошла авария основного клапана, через который на раскаленную солнцем дорогу хлынула струя дымящегося газа. Остальное довершили вспыхнувшие в момент удара искры. «Фольксваген» вместе с Пфёртнером сгорел меньше чем за минуту.
Причина аварии так и не была установлена, хотя майергофская полиция вместе с жандармами вела долгое и тщательное расследование, за которым наблюдал лично обер-комиссар Зигфрид Пилер.
XXXIV
Второй уязвимый пункт в плане Фёдлера удалось ликвидировать за десять с небольшим секунд.
В отдельную палату, где лежал без сознания унтер-офицер Виллиберт Паушке, вошел в белом халате один из сотрудников Ведомства по охране конституции. Он тщательно осмотрел палату, проверил решетки на окнах и дал кое-какие поручения дежурной медсестре, в результате чего она отлучилась из комнаты на несколько минут. Этого было вполне достаточно, чтобы в сосуд на капельнице влить содержимое двух ампул с концентрированным морфием. Таким образом, Паушке не будет никому рассказывать бредни насчет каких-то не существующих в природе террористах. К тому же он и так бы не выжил. Раны были слишком тяжелые и слишком многочисленные.
XXXV
Ликвидация третьего пробела была одновременно связана с выполнением очередного пункта плана Фёдлера.
Было установлено, что торговый советник постоянного представительства ГДР доктор Андреас Шейтер в 13 часов 30 минут встречается за завтраком с представителем одного крупного концерна электромашин. Встреча происходила в Кёльне, в небольшом ресторане на Обермарсфортен вблизи ратуши. Машина Шейтера была припаркована в 150 метрах на Аугустинерштрассе.
В 13 часов 42 минуты, как только Шейтер закрыл свою машину и направился в ресторан, специальная бригада транспортного отдела (допустим, что это действительно были служащие транспортного отдела кёльнского магистрата) повесила на Аугустинерштрассе знаки, строго запрещающие стоянку автомашин. Минутой позже подъехала полицейская машина с краном и отбуксировала запертую машину Шейтера на полицейскую стоянку. Для отвода глаз то же самое проделали еще с двумя машинами.
