Николай Лузан - «Чистое поле». Миссия невыполнима
Абхазия спустя 15 лет после окончания войны все еще продолжала жить по законам сурового военного времени. Ее признаки были на каждом шагу: изрешеченный осколками и пулями указатель — до Сухума 110 км, валяющийся на берегу реки Псоу ржавый остов бэтээра и развороченная взрывом снаряда автобусная остановка. На спуске с моста Павла и Олега остановили абхазские пограничники, вооруженные автоматами. Позади них, под маскировочной сеткой, угадывалось огневое сооружение. Рядом с ним, нацелившись стволом пулемета на мост, стоял бэтээр. Дорога, ведущая вглубь Абхазии, щетинилась ежами из колючей проволоки. Проверив документы, пограничники открыли им проход на абхазскую сторону. Они спустились на стоянку, где у надежного, как сама армия, УАЗа, их ждал водитель-сержант Евгений Бургучев. Отказавшись от чая и бутербродов, предусмотрительно прихваченных в дорогу Олегом, Павел поторопил с отъездом.
Дорога до столицы Абхазии — Сухума — заняла около двух часов. Павел не заметил, как пролетело время, и с жадным интересом слушал рассказ Олега об обстановке и жизни в Абхазии. А тому было что рассказать. Из девяти лет службы в контрразведке он шесть месяцев провел в «горячей командировке» — в Веденском районе Чечни, а последние пять лет крутился по «мандариновому кольцу» — Батуми — Поти — Зугдиди — Сухум. За эти годы Олег повидал всякого и знал не понаслышке, как действуют спецслужбы Грузии.
Резкий скрип тормозов прервал их разговор. Лихач подрезал УАЗ, Бургучев резко взял вправо и выскочил на обочину. Пройдясь крепким словом в адрес «джигита», он снова выехал на дорогу. Вскоре она змейкой скользнула под арку железнодорожной эстакады, скатилась к морю, и через километр УАЗ остановился перед внушительными воротами санатория Московского военного округа. К машине подошли два солдата-миротворца с автоматами за спиной, пройдясь внимательными взглядами по пассажирам и узнав Гонтарева, они сдвинули в сторону ежи и открыли проезд.
Машина въехала на территорию санатория, и Павел оторопел. В нем сохранилась разительно иная жизнь, чем в истерзанном войной Сухуме. По центральной аллее, прямой стрелой устремившейся от ворот к белокаменной колоннаде набережной, вальяжно дефилировали нарядные толпы отдыхающих. Из кафе и баров доносились звуки веселой музыки. Детская площадка, кишевшая ребятней, напоминала собой птичий базар. В какой-то момент Павлу показалось, что он попал на праздник жизни. Через минуту эта иллюзия исчезла. Бургучев свернул на крайнюю аллею, и война, затаившаяся в 70 километрах — за рекой Ингур в Грузии — напомнила о себе. Перед глазами Павла промелькнули таблички с грозными надписями: «Проезд только для машин МС», «Посторонним вход воспрещен», «Предъяви пропуск в развернутом виде». На входе в шестиэтажный корпус, ставший штабом миротворческих сил, дорогу Павлу преградил часовой.
— Он со мной! — коротко бросил Гонтарев.
Часовой отступил в сторону, и Павел вслед за Олегом поднялся на второй этаж. Его занимал отдел военной контрразведки миротворческих сил. В коридоре было пустынно — сотрудники находились в боевых порядках, и только у окошка секретариата одиноко топтался сотрудник. Гонтарев проводил Ковалева в кабинет начальника отдела — полковника Бориса Быстронога.
Бывший десантник, прошедший через горячие точки в Ингушетии, Северной Осетии и Чечне, он внешне походил больше на сельского агронома, чем на рубаху-командира. Среднего роста, кряжистый Быстроног стоял так, будто врос ногами в землю. Живая мимика простодушного, открытого лица и задорно торчащий над высоким лбом хохолок волос цвета спелой пшеницы говорили о его деятельном характере. Еще большее сходство с сельским интеллигентом ему придавали круглые старомодные очки. За их толстыми линзами близоруко щурились небесной голубизны глаза.
Энергично поздоровавшись, Быстроног предложил Ковалеву сесть. Холодок в его голосе, возникший в начале разговора, растаял, когда Павел упомянул фамилию однокашника — подполковника Азовцева. Вспомнив об учебе с ним в Новосибирском институте контрразведки, он и перешел к делу. Не вдаваясь в подробности проверки Пацана, Павел доложил о цели командировки и высказал просьбу о своем размещении и организации встречи с коллегами из Службы государственной безопасности Абхазии. Она была решена Быстроногом влет. Он тут же связался с начальником санатория полковником Фесенко. Оперативность, с какой решился вопрос размещения и питания, говорила Павлу о том, что контрразведчики твердо держат руку не только на пульсе жизни санатория, но и на горле самого начальника, порой путавшего свой карман с государственным. Также быстро Быстроног согласовал вопрос о встрече в СГБ. Дежурный по Службе заверил: сотрудника российской контрразведки готовы принять хоть сейчас.
Павел порывался было отправиться на встречу, но опытный Быстроног, хорошо знающий уклад жизни в Абхазии, охладил его порыв. Рабочий день подходил к концу, поэтому встреча могла быть скомкана, и предложил перенести на утро. Павел внял совету и решил воспользоваться паузой, чтобы отдохнуть с дороги и собратья с мыслями перед предстоящей встречей в СГБ. Определившись с Быстроногом по следующему дню, он в сопровождении помощника дежурного по отделу контрразведки возвратился на территорию санатория.
Начальник Фесенко лицом в грязь не ударил и расстарался. Несмотря на наплыв отдыхающих, разместил «дорогого гостя» в номере люкс третьего — генеральского — корпуса и распорядился организовать питание на месте. Павел не стал барствовать и после душа принял предложение Гонтарева поужинать в кафе «Нептун», больше известном в народе как «Девятый вал». В нем с обеда рекой лилось вино и до глубокой ночи не закрывались двери. Павла это не прельстило, и они с Гонтарем выбрали более скромную «Палубу». На ней не так «штормило», как в «Девятом вале», а публика вела себя гораздо степеннее.
При их появлении в зале тут же, как из-под земли, возник хозяин — Ашот и принялся рассыпать мелкий бисер перед Гонтаревым. Тот было размахнулся как следует отметить встречу с земляком, Павел же предложил ограничиться скромным ужином, в итоге они сошлись на бутылке «Чегема» и порции шашлыка. Вино оказалось превосходным, а шашлык нежным и буквально таял во рту. После утомительной дороги Павел быстро разомлел, разговор лениво перескакивал с одного на другое и вскоре иссяк. Договорившись встретиться утром, они разошлись. Павел, оставшись один, не стал подниматься в номер и уединился на кипарисовой аллее, чтобы наметить план предстоящей беседы в СГБ, но в голову шли совершенно другие мысли. Он, как и многие, подпал под очарование волшебной и неповторимой природы Абхазии.
Огромный диск луны выплыл из-за зубчатой стены гор и залил окрестности призрачным светом. Золотой купол Сухумского собора, подобно Вифлеемской звезде, таинственно мерцал на фоне величественной панорамы гор. По их склонам приветливо перемигивались трепетными огоньками частные дома. Море, устав после апрельских штормов, умиротворенно плескалось у ног и о чем-то загадочно перешептывалось с берегом. Голову кружил пьянящий запах цветущей лаванды и дерева. Все дышало миром и покоем.
Покой и уверенность в успехе завтрашнего дня воцарились и в душе Павла. В номер он возвратился с легким сердцем и, едва коснувшись головой подушки, уснул. Разбудили его веселый перестук мячей, доносившийся с теннисного корта, скрежет шестеренок в спортивном городке и бодрый марш физкультурников. Под его звуки десяток «божьих одуванчиков» на площадке аэрария пытались убежать от инфаркта и паралича. Побрившись и приняв душ, Ковалев оделся и отправился на завтрак в столовую, там встретился с Гонтаревым, и уже вместе они поднялись в кабинет к Быстроногу.
Тот, обложившись телефонами, принимал доклады подчиненных из Верхней и Нижней зон безопасности на линии разделения огня между подразделениями абхазской и грузинской армий. Поздоровавшись, он подтвердил Павлу: в СГБ готовы к встрече с ним, и предложил машину с провожатым — Гонтаревым. Павел поблагодарил и отказался: Служба контрразведки Абхазии располагалась неподалеку от санатория, он решил пройтись пешком.
В этот час в воздухе еще сохранялась утренняя свежесть, он с удовольствием прогулялся по набережной и затем направился в СГБ. Здание Службы находилось в старой части Сухума, где следы войны были не так заметны, но когда Павел подошел к «силовому кварталу», она опять напомнила о себе. Двадцать килограммов тротила, заложенные боевиками Дато Шенгелии, разнесли на куски старую «шестерку», но не смогли ничего поделать с прочными, как гранит, стенами бывшего особняка купца Алоизи. Вылазка террористов не напугала сотрудников СГБ и милиции, но вынудила принять дополнительные меры безопасности. Территорию службы и министерства внутренних дел обнесли металлическим забором, а на подходе установили дополнительный блок-пост.
