Михаил Попов - Кто хочет стать президентом?
– Одну минуточку, – сказала Варвара Борисовна.
За каких-нибудь сорок минут она разобралась с первыми двумя мыслителями. Их мысли не показались ей хоть сколько-нибудь интеллектуально питательными. Впрочем, это старую деятельницу литературного фронта совершенно не расстроило. Смысл всей ее профессиональной жизни в значительной степени заключался в отделении зерен таланта от плевел графомании, причем высший пилотаж состоял в том, чтобы отказать человеку в публикации, но отправить его домой счастливым. Она наработала свои приемы еще задолго до того, как у нас услышали о Карнеги и ему подобных.
– Войдите! – громко предложила Дерябкина третьему товарищу и положила в рот шоколадную конфету, рассчитывая прожевать ее до того, как к столу подсядет худощавый юноша, которого она особо отметила среди претендентов. Почему-то он показался писательнице перспективным.
Вместо юноши явился вчерашний синеглазый драчливый мужчина в камуфляже.
– Здравствуйте! – громко сказал он, решительно и быстро пододвигая стул к столу.
Варвара Борисовна выдавила из себя только что-то вроде «мгм», борясь с конфетой и стараясь не показать перипетий этой борьбы.
– Вас зовут Варвара Борисовна, меня Александр Елагин, очень приятно познакомиться. Прошу прощения, что ворвался, но у меня, вы понимаете, крайность. И только вы можете мне помочь.
– А где мальчик? – произнесла Дерябкина освобожденным ртом.
Елагин оглянулся на дверь.
– Вы же литератор и знаете, что обычно отвечают на этот вопрос.
Варвара Борисовна приподнялась, поправляя очки:
– Что вы с ним сделали?!
– Но почему вы решили…
– Вы своими вчерашними действиями дали большую пищу для работы воображения в самом неприятном направлении.
Майор успокаивающе поднял руки:
– С мальчиком ничего не случилось. Я попросил пропустить меня вне очереди – очень вежливо, поверьте. Я не угрожал ему, не оскорблял. Мне кажется, он понял мое состояние.
Писательница села на место, но с самым недоверчивым видом.
– Позовите его на минуту, я хочу убедиться, что все обстоит так, как вы говорите.
Елагин шумно втянул воздух, а потом выдохнул, стравливая возбуждение. Быстро встал, дошел до двери, открыл ее, выглянул:
– Эй, мальчик! Вернувшись на место, сказал:
– Мальчик ушел.
– Теперь я понимаю, как вы с ним поговорили. Майор опять сделал вдох-выдох.
– Да поверьте же мне. Я не убийца, не бандит, я, если хотите, государственный служащий.
– Это как государственный служащий вы вчера сражались с милицией?
Елагин откинулся на спинку стула.
– Хорошо, вы правы, вчера я решал внезапно возникшую личную проблему. Мне хотелось защитить одну девушку от грозившей ей, на мой взгляд, опасности, и я это сделал, не думая о том, в какой степени мое поведение согласуется с ролью государственного служащего.
Непонятно почему, но эта тирада немного примирила Варвару Борисовну с фактом появления опасного синеглазого мужчины в ее студии. В его словах прозвучали, как ей показалось, какие-то человеческие нотки.
– Хотите, я расскажу вам, что произошло? При вашем складе образования вы должны меня понять. Я примчался вчера на встречу именно с ней, с рыжеволосой американкой. Но, опять же прошу верить, на тот момент она меня интересовала совсем не как женщина, а именно как американка. Я ее не видел до того. А когда увидел, все переменилось. Мне стало плевать, кто она, – американка, марсианка… Чтобы было понятнее – очень короткая история. Когда-то я работал за границей, потом пришлось вернуться. Семейная жизнь складывалась нескладно. Пил, возвращался домой в отвратительном виде. Чтобы жена не вытащила все деньги из карманов, делал заначки. И вот однажды сделал – и забыл, где именно. Искал всю неделю, потом даже стал сомневаться, а была ли она вообще. И вот вчера, стоя в дверях вашей студии и поймав взгляд этой американки, я вспомнил – представляете, вспомнил, куда засунул ту злополучную пятисотрублевку. То есть получилось как в народной поговорке.
– Какой еще поговорке? – неприязненно спросила Варвара Борисовна. Ее совсем не тронула алкоголическая история назойливого визитера. Заочно она была на стороне жены майора, которой не достались честно ей причитавшиеся пятьсот рублей.
– «Посмотрела – рублем подарила». Пятьюстами рублями. Все точь-в-точь.
– И чего же вы хотите от меня, знаток народных поговорок?
– Вы не можете не знать, где они остановились, эти американки. Мне нужно поговорить с ней… я даже не знаю, как ее зовут. Как ее зовут?
– Ни как ее зовут, ни где они с подругой живут, я вам не скажу.
Елагин был всерьез ошарашен таким ответом, он ждал совершенно другого.
– Почему?
– Вы так удивлены, будто и в самом деле не понимаете.
– Я и в самом деле ничего не понимаю.
– Девушки мне доверились. Мы стали партнерами. Я не могу их подставить. – После небольшой паузы Варвара Борисовна добавила: – Вы мне кажетесь человеком опасным.
Майор помрачнел.
– Но я, кажется, уже объяснял, что ко всему прочему я нахожусь на службе. Как вы думаете, почему милиция, подвергнутая мною столь оскорбительным действиям, уже сегодня утром позволила мне разгуливать на свободе?
– Это не мое дело, молодой человек.
– Может быть, потому, что они просто разобрались и поняли, что не имеют права меня задерживать?
– Повторяю, это не мое дело.
– Может быть, предъявить вам документы? – Елагин блефовал: у него не было документа, способного должным образом воздействовать на литературную тетку.
Варвара Борисовна ничего не успела ответить, потому что дверь распахнулась и на пороге появилась Джоан – испуганная и растерянная.
– Что случилось? – В два голоса спросили Варвара Борисовна и майор.
– Лайма.
– Что случилось с Лаймой?
Майор то же самое спросил по-английски, сразу же перехватывая инициативу.
– Она исчезла.
– Почему ты решила, что она исчезла? Может, просто пошла погулять? В магазин?
– Она оставила записку, что исчезает.
– Где записка?
Джоан полезла было в карман, но резко передумала.
– Я не могу показать ее.
Дерябкина то привставала за своим столом, то плюхалась обратно на стул, ничего не понимая в ведущемся на английском языке разговоре. Ей казалось, что Елагин прямо у нее на глазах сманивает беззащитную девушку на какую-то опасную дорожку.
– Наверное, надо просто подождать. Джоан расстроенно покачала головой:
– Ждать бесполезно.
– Как тебя зовут?
– Я уеду. Сегодня же.
– Как тебя зовут? И куда ты уедешь?
– Джоан.
– Джоан, тебе не нужно уезжать.
– Это единственное, что мне сейчас подходит и хочется.
– Я тебе помогу.
– В чем?
– Я тебе во всем помогу. Можешь на меня положиться.
– Я не могу на тебя положиться, потому что Лайма уехала из-за тебя.
Майор на секунду сбился с наступательного ритма.
– Что она говорит? – улучила момент Варвара Борисовна.
– Она говорит, что хочет уехать.
– Вероятно, ей и следует уехать. Эти, в куртках, еще явятся. Думаете, они вас испугались, хоть вы и на службе?
– Она говорит, что ее подруга уехала из-за меня. Как, по-вашему, разве я не должен во всем этом разобраться?
– Просто вы перепугали ее до полусмерти.
– Что она говорит? – спросила Джоан.
– Мисс Дерябкина говорит, что Лайма уехала, потому что испугалась меня.
– Нет, не поэтому.
– Она не испугалась?
– Нет.
– Так почему же все-таки уехала?
– Я не могу этого сказать, – ответила Джоан. Она явно смутилась и в таком виде еще больше нравилась майору, готовому сделать для нее что-нибудь такое, чтобы она поняла, на сколь многое он ради нее готов.
– Знаете что, – сказала хозяйка территории двум странно переглядывающимся и странно улыбающимся друг другу молодым людям, – мне, конечно, не жалко, но на вашем месте я бы поскорее убралась отсюда. Здесь теперь слишком общественное место, возможны самые неожиданные и неприятные встречи.
С этим мнением трудно было не согласиться.
– У вас есть куда повести девушку, товарищ, находящийся на государственной службе?
Майор задумался. «Китеж? Нет, не то. На квартиру к кому-нибудь из ребят? Немногим лучше».
– Раз вы задумались, значит, у вас нет приличного жилья. Поэтому поезжайте туда, откуда пришла она. Другого варианта нет.
Майор с симпатией посмотрел на старушку: да ведь она, похоже, вовсе не такая уж грымза, как ему сначала показалось.
Глава тридцать четвертая
Другие берега
г. Калинов, особняк Танкера
Капитан Захаров почти сразу же после исчезновения московского майора из его кабинета пожалел о содеянном. Минутный порыв. Месть!
А она, как известно, скверный советчик.
И потом – кому, кому он решил отомстить?!
Ведь если майор воспользуется записью, сделанной в секретном номере «Парадиза», Винглинскому конечно же будет неприятно. Возможно, он даже потеряет какие-то деньги и часть авторитета. Но полностью потопить его эта кассета не в состоянии. А выбравшись на берег, олигарх обязательно захочет узнать, кто это ему подложил такую подлую свинью. Человек он умный и рано или поздно – а скорее всего рано – он сообразит, что виноват не кто иной, как обойденный капитан Захаров.
