Тарас Покровский - Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски
На утро следующего, третьего дня Кулю подняли в какой-то кабинет и пристегнутый наручниками к холодной батарее, он провел и этот день, правда в полдень его, в сопровождении троих оперов, сводили в местный буфет на обед за их счет. Непонятно для чего, но они пытались скрывать перед Кулей тот факт, что Ташков нашелся. Уже к концу дня его перевели в другое здание на территории районного отделения, и там состоялся очередной допрос под протокол, по окончании которого никто никуда не засобирался расходиться.
— Сейчас у вас будет очная ставка с Ташковым Иваном, — сказал новый для Кули молодой дознаватель, и через пару минут в кабинет ввели его партнера. На нем были наручники и не было лица, в смысле, что оно было целым, но настолько отрешенным, что казалось маской.
— Иван, что случилось?
— Не разговаривать! Сядьте на место! — резко оборвал порыв Кули один из присутствующих оперов.
Куля попытался заглянуть другу в глаза, но у него не получалось. Иван настойчиво избегал прямого взгляда и по большей части смотрел в пол, опустив голову.
— …Кто открыл сейф и взял деньги из сейфа? — прозвучал очередной вопрос следователя Ташкову во время прохождения очной ставки.
— Сейф открыл я, используя код, который мне сообщил Куля Павел. Я так же взял деньги из сейфа и передал их Куле Павлу в руки.
— Вы подтверждаете сообщение Ташкова о том, что он дал вам деньги? — задал дознаватель на этот раз вопрос Куле.
— Конечно нет…
У Кули пересохло во рту. Такого разворота событий он явно не ожидал. Что это было? Предательство? Но почему? Реальность опять не воспринималась такой, какой являлась. От ее невероятности у Кули случился мозговой ступор, и способность что-то соображать временно улетучилась.
— Ваня, что случилось? Посмотри мне в глаза!.. — пытался он достучаться до друга.
— Не разговаривать! — опять оборвали Кулю опера.
Иван сидел молча, не реагируя на Кулины стезания, и даже не глядя в его сторону. Из всего того, что он наговорил обо всем произошедшем в этой очной ставке, Куля узнал о существовании целой версии событий, в которой его участие было самым, что называется центровым и главным. Из легенды озвученной Иваном следствию выяснилось, что накануне дня "икс", когда обнаружилась пропажа крупной суммы денег из сейфа офиса, Куля и Ташков якобы понимая катастрофичность положения кредитного общества из-за прогрессирующей нехватки денег в его обороте, решили похитить оставшуюся сумму, и свалив всю вину кражи на Ивана, обрубить таким образом все концы взаимоотношений с этой организацией. Иван по этой легенде и по якобы обоюдной договоренности, должен был уйти в пожизненные бега. Участие же в краже Кули, в итоге, должно было остаться в тайне. Договорившись до таких действий, на следующий день, дождавшись ожидаемого крупного возврата денег в кассу от одного из заемщиков, сообщники последовали намеченному преступному плану. Далее по легенде Ивана, он открыл сейф, используя комбинацию цифр электронного замка Кули, взял все деньги, но тут же отдал их Куле в руки. Из протокола допроса Ташкова Ивана: "… Куля Павел, взяв все деньги сказал мне, что моего здесь нет, так как я не справился со своей работой…"(том 2, лист дела 33–36).
Далее со слов Ташкова: Куля Павел забрав все деньги себе и погрузив компьютерный системный блок с видеоархивом в свою машину, уехал, а Ташков закрыв офис и поставив его на сигнализацию, выдвинулся якобы в бега в Донецкую область к родственникам. Но в какой-то момент, он якобы передумал, и решил не идти на преступление до конца, вернувшись в Харьков.
Чуть позже от оперов Куля узнал, что его взяли дома вечером того же дня, когда он якобы из бегов ввалился домой, где его уже давно ждали, очень сильно пьяным до такой степени, что не мог даже что-либо говорить.
"Бред… Что за ерунда?!" — думал про себя Куля. — "Какой смысл ему так делать? Кто в это поверит?". Понемногу возможность мыслить к нему возвращалась, и первое что он почувствовал — это, как ни странно, какое-то облегчение, наверное из-за прояснения наконец, на третьи сутки, ситуации, а второе — чувство какого-то игрового азарта от навязываемой ему какой-то глупой игры, в которой у его оппонентов не было шансов выиграть, потому что то в чем его пытаются обвинить, искусственно сгущая вокруг него тучи — полная ерунда, в которую никто никогда не поверит. В этой связи у Кули даже поднялось настроение и появилось желание шутить. Но если бы он знал о том, что происходило тогда вокруг него на самом деле, ему было бы не до шуток…
Кроме того, что менты не верили в первую очередь ему, и это не смотря на то, что за эти три дня, пока он незаконно просидел в обезьяннике, они перевернули вверх дном все, что только было возможно: его квартиру, машину, офис, гараж, загородный дом, который они купили с отцом для него, в поисках чего-либо, что можно было бы пришить к делу в качестве доказательства легенды Ташкова, в том числе и пропавших денег, но ничего, естественно, не нашли. Но не смотря на это, они нашли, а вернее узнали от того же Ташкова, о ряде единиц имущества принадлежавшего Куле, которое стоило немалых денег, а так же об очень привлекательном земельном участке в Крыму под застройку с прекрасным видом. Именно этот факт сыграл, как выяснилось позже, решающую роль в Кулиной судьбе, так как он теперь, как богатенький Буратино стал интересен СИСТЕМЕ. Теперь в любом случае, или если они докажут версию Ташкова, или если не докажут — это становилось не важно. Важно, что у фигуранта есть имущество, а имущество — это деньги, которыми СИСТЕМА может поживиться, или в крайнем случае прикрыться, выдавая Кулины честно заработанные деньги за украденные им же. СИСТЕМА клацнула зубами и челюсти защелкнулись, но на этот раз Куля не успел увернуться, и его эта пасть закусила за одну ниточку. Он пока еще не был внутри ее окончательно съеденным, но теперь это было делом техники.
На первоначальном этапе, этапе дознавательно-оперативной работы, СИСТЕМА некоторые усилия все-таки еще прилагала для добычи доказательств, и хотя арсенал методов изыскания таковых был скуден, иногда он изумлял своей изобретательностью.
После ошеломляющей Кулю очной ставки, так и не дав возможность опомниться и перекинуться с Иваном хоть парой слов, его перевели в другой кабинет. Там один из оперов завел с ним теплую дружескую беседу, и дав несколько минут успокоиться, перешел на доверительный тон:
— Вы поймите, Павел Михайлович, Вам нет смысла отпираться. Вы уничтожили видеоархив в надежде, что никто не узнает о Вашем участии в краже денег, но не учли, что компьютерная программа архиватора копировала видеосигнал еще и на жесткий диск компьютера охранника, который находился в столе приемной комнаты. Запись всех событий в офисе там зафиксирована полностью, но закодирована. Наш сотрудник часть записи того дня уже раскодировал, и скоро, не сегодня-завтра, раскодирует и остальную часть, но тогда может быть поздно для Вас, — после этих слов опер сделал паузу.
— Что поздно? — опять не до конца понимая ситуацию спросил Куля.
— Поздно будет делать чистосердечное признание, когда все доказательства и так будут налицо.
— Да не в чем мне признаваться!..
— Значит не верите… Зря…
В этот момент в кабинет зашел другой опер.
— Принес? — спросил его первый.
— Да.
— Ну вот, Павел Михайлович, мы сейчас Вам и покажем Вас на месте преступления, чтобы Вы не сомневались.
После этого он взял флешку у вошедшего опера, вставил в USB-порт и развернул монитор компьютера к сидящему у торца стола Куле. Через минуту он увидел на мониторе прийомную офиса его кредитного общества. Она была пуста, и если бы не движущиеся тени, падающие из окон на противоположную стену, делающие картинку динамичной, можно было бы подумать, что на мониторе фотоснимок.
— Это часть того, что раскодировал наш спец, но все остальное скоро подоспеет, материал есть и он в работе, — комментировал опер демонстрируемый ролик.
Такая запись теней продлилась всего пару минут и на ней в показуемой комнате так никто и не появился. И все было вроде бы привычно для этой записи: его офис, приемная большая комната, мебель, информационные стенды на стене, но что-то было не так. Что-то Куле в этой картинке резало глаз, как говориться, и не давало покоя. Не давало покоя не в том смысле, что он боялся что-то увидеть компрометирующее его, а в том смысле, что что-то не сходилось в этом ролике, а что именно он не мог понять, и это немного цепляло сознание.
— Блин, а где фрагмент когда он выносит системный блок из офиса? — с досадой спросил первый опер у второго, показывая глазами на Кулю.
— Не знаю, был… Наверное не вместился на флешку при копировании. Да ладно, сегодня уже поздно, наш компьютерщик уже ушел, поэтому я завтра скопирую уже всю папку целиком, и продемонстрируем все завтра.
