Владимир Катин - Тайна леса Рамбуйе
Жан-Поль застал Ива Трюньяна за утренним кофе. Небольшого роста, толстый и лысый, он казался составленным из двух шаров — головы и живота. Друзья обнялись, поцеловали друг друга в щеку.
— Ты, однако, не меняешься, Ив. Круглый, как наша планета.
— В моем возрасте нельзя худеть, Жан-Поль, иначе сразу же сморщишься. Хочешь кофе?
— Изволь.
— Со сливками?
— Со сливками.
Трюньян позвонил и велел подать свежий кофе.
— В столь ранний час и с озабоченным лицом — значит, по важному делу, верно?
— Верно, Ив, нужна твоя помощь.
— Слушаю тебя, Жан-Поль.
— Вопрос деликатный. Одним словом, мне и моим друзьям по политическим соображениям надобно поймать одну важную американскую птицу, которая может залететь в клетку «Золотого петуха». Это — эмиссар из Америки Альфред Вульф. Мы хотим похитить Вульфа, чтобы восстановить справедливость — обменять его на несчастную жертву американских особых служб — некую Мэри Локс.
— А, та самая, о которой пишет пресса. — Трюньян ткнул пальцем в кипу разбросанных по столу газет.
— Да. Американцы, надеясь повлиять на Эдди Локса в их игре в ракеты, подложили в багаж доченьки миллионера сверток героина и сцапали ее в нью-йоркской таможне. Но папа оказался кремень. «Пусть, говорит, судят, но я не уступлю».
— Да, да, я где-то читал, что Локс активно против американских ракет.
— Да. И он не сдается. Тогда янки решили его убрать.
— Как?
— Наповал.
— Ай-ай-ай! Как мы когда-то с тобой паршивых бошей, да?
— Вот именно. Но у меня хитрый замысел: захватить гостящего в Париже американского эмиссара и обменять его на Мэри. Они на эту сделку пойдут — девчонка не ценность. Иного способа ее вызволить, увы, нет. А заодно постараемся и папу спасти от коварной пули.
— Мне любопытен твой план, Жан-Поль. Хотя этих янки я, ты знаешь, люблю. Америкашки славные парни, немного простоваты, грубоваты, но ведь гениальные дельцы!
— И я ничего не имею против них, Ив! Но тут, понимаешь, обстоятельства… Политика. Слишком долго рассказывать.
— Не надо! Я верю тебе, Жан-Поль, мой старый горшок, верю! Если уж ты пришел в такую рань, да еще с озабоченной физиономией, то затеял что-то значительное. Меня не интересует, зачем и почему понадобился спектакль с обменом-разменом. Говори, что нужно of меня?
Жан-Поль не спеша прошелся по большой светлой гостиной, устланной песочного цвета ковром, прикрыл плотнее дверь.
— Помнишь, Ив, как мы выкрали у тебя в «Золотом петухе» гауляйтера СС Нолке?
— А как же! Это была сенсация века!
Два старых друга вспомнили прошлое и расстались, договорившись обо всем.
Расчет Жан-Поля был и прост, и в то же время сложен. «Важную птицу» Альфреда Вульфа охраняли не хуже, чем самого президента, — жил он в загородной резиденции американского посла, ездил в бронированном лимузине под неусыпной опекой «горилл».
Из своего прошлого опыта работы в охранке и сыске Жан-Поль знал, что для высоких гостей американское посольство по сложившейся традиции обязательно устраивает развлекательные программы — прогулки по ночному Парижу. Концертное шоу «Да здравствует Америка!» считалось гвоздем сезона, да и сама его фабула должна была импонировать американцам.
Жан-Поль оказался прав. Посольство США забронировало на ближайший спектакль дюжину мест — три столика в лучшей части зала. Сложней было дальнейшее развитие операции — похищение эмиссара. Из одиннадцати человек его свиты по крайней мере половина, как водится, телохранители. Когда-то, правда, немецкого гауляйтера охраняло гораздо больше и в форме, и в штатском, но все же его выкрали. «Золотой петух» с тех пор не раз ремонтировали и перестраивали, однако Ив Трюньян сохранил, как реликвию, то уникальное по выдумке приспособление, которое они изобрели для захвата высокопоставленного эсэсовца.
В тот вечер в «Золотом петухе» все шло как обычно. Накрапывал дождь, и возле ярко освещенного подъезда дежурили швейцары в синих ливреях с услужливо раскрытыми зонтиками. Встречая подъезжающие машины, проворно распахивали дверцы и провожали гостей в фойе.
Эмиссара Альфреда Вульфа привезли в антрацитовом «кадиллаке». Едва машина подкатила к обочине тротуара, как невесть откуда к ней бросились четверо рослых парней, бесцеремонно оттолкнув швейцаров из «Золотого петуха» с их черными абажурами зонтов. С заднего сиденья легко, как кузнечик, выпрыгнул седой сухощавый мужчина в темном костюме, с кокетливой бабочкой у подбородка и белой гвоздикой в петлице. Его сразу же плотно окружило несколько человек, но настолько профессионально ловко, что со стороны никто не заметил усиленной охраны — вся группа смотрелась одной дружной компанией, и Вульф ничем не выделялся.
— Спортивный склад, — заметил Трюньян, разглядывая эмиссара на экране телевизора в своем кабинете.
— Теннисист, — определил Жан-Поль.
— Молодцы американцы, они находят время на все. А ежедневный спорт для них — как зубы чистить.
Скрытые камеры следили за эмиссаром повсюду, едва он переступил порог варьете. Свита угрюмых охранников расселась за соседними столиками так, чтобы видеть не сцену, а своего подопечного и зал.
— У тебя все готово, Ив?
Трюньян кивнул головой и вытащил стрелу антенны переговорного аппарата.
— Алло, Жак, что они заказали?
— Устрицы «белой» три ноля и шампанское, месье.
— Аперитив не берут? Ни виски, ни джин?
— Нет, месье. Только шампанское «Вдова Клико».
Жан-Поль настороженно смотрел на Трюньяна.
— Что будем делать?
— Предусмотрено и такое, Жан-Поль, все предусмотрено. Этот твой Вульф должен, по моим расчетам, принять сильное мочегонное средство и непременно сбегать в туалет. Но порцию традиционного виски, куда мы хотели влить невинного снадобья, он, видите ли, не пожелал. А шампанское полагается открывать на глазах у клиента. Так что с лекарством в шампанское мой фокус не пройдет. Придется добавить наш эликсир в устрицы, в устричный сок. Пусть поработают почки заодно у всей кампании дорогих американских гостей.
Трюньян снова вызвал администратора по рации.
— Жак, принимайте вариант номер два, вы поняли меня?
— Да, месье. Как условлено.
На экране появился большой круглый поднос с мелко наколотым льдом и уложенными поверх раскрытыми раковинами устриц. Вульф оживился и первым взял плоское перламутровое блюдечко, в котором в своем соку лежал еще живой моллюск. Обильно полив его лимонным соком, с наслаждением проглотил.
— Так, — одобряюще крякнул Ив Трюньян, с восхищением наблюдая за Вульфом. — Молодец! Знает толк, а? Посмотри, как расправляется. Вот уже и за вторую принялся, он первым отправится в уборную, что нам и требуется.
До начала концертной программы оставалось примерно полчаса, но зал был полой. Официанты в убыстренном ритме разносили еду и напитки, стараясь успеть обслужить так, чтобы не помешать представлению.
Стоял легкий гул приглушенно разговаривающей публики, кое-где вспыхивал смех, негромко выстреливало открываемое шампанское.
Все это Жан-Поль и Ив Трюньян слышали по микрорации, подключенной к букету цветов, стоящему на столе, за которым расположился Альфред Вульф со своей свитой.
Но что это?!
«Тик-тук… Тик-тук… Тик-тук…»
Равномерно и четко в кабинете слышались позывные.
— Откуда помехи, Ив?
— Странно. Где-то работает передатчик. И мы его ловим.
Жан-Поль побледнел.
— Стоп! Операцию придется отменить. Сигналы идут от датчика. От датчика, спрятанного на Вульфе. Какая предусмотрительность! Местонахождение эмиссара постоянно контролируется через этот датчик.
— Где же он скрыт? В запонке, в каблуке ботинка?
— Нет! Вслушайся!
— Слушаю. И слышу «тик-тук». Позывные.
— Правильно. Но взгляни на свои часы.
Жан-Поль посмотрел на циферблат, пожал плечами.
— Неужели ты все еще не понял? Датчик у Вульфа — в часах. В его наручных часах. Эти «тик-тук» передаются в такт с секундной стрелкой. Прислушайся, сверь часы и ты все поймешь.
Жан-Поль с минуту слушал, глядя на часы.
— Ты прав, Ив. Пойду предупредить Клода.
— Иди, иди. Но сразу возвращайся. Спектакль будем смотреть вместе.
Альфред Вульф тем временем энергично ел устрицы, пил вино, оживленно разговаривал, часто смеялся.
Едва Жан-Поль вернулся, как Трюньян воскликнул, потирая пухлые ладоши:
— Кажется, начинается.
На экране было хорошо видно, как Вульф наклонился к своему соседу и, показывая глазами на выход, что-то спросил. Затем оба встали и двинулись между столиков. За ними последовали три телохранителя. Под светящейся надписью «Мужской туалет» горели красные буквы «занято». Вульф и свита остановились, но дверь тотчас открылась, и выходивший молодой человек учтиво придержал ее, пропуская Вульфа в кабину. Щелк! — захлопнулась пружинящая дверь. Сопровождавшие эмиссара сотрудники спецслужб остались одни.
