Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5
– Черт, нет!
– Не стоит нервничать. Вспомните, какие задания давал вам Збаражский. Что было первый раз, когда вы встретились?
– Первый раз он сказал, что Елена в опасности. Сказал, что я сорвал какой-то вербовочный подход…
– Минутку – поднял палец генерал Габриелян – какой именно вербовочный подход?
– Он не сказал. Я его переспросил, а он сказал, что не говорил этого. Хотя он говорил.
– Хорошо, дальше. Он сказал, что вы должны поддерживать отношения с пани Еленой?
– Намеком. И дал билет на бал.
– Какой бал?
– В Константиновском дворце. Он сказал, что пани Елена там будет.
– И все?
– Все.
– Что было потом?
Граф Ежи добросовестно рассказал все, что было потом, исключая эпизод, когда царь Константин спросил его о том, нет ли у него послания от Государя. На детекторе об этом не спрашивали, и он не считал нужным поднимать эту тему сейчас. Упомянул о своей стычке с наследником, ныне Борисом Первым, о том как Елена чуть не угробила их на дороге. Что было потом он рассказывать не стал, но офицерам и так было понятно…
– Хорошо. Что было потом, на второй встрече?
Граф Ежи рассказал и про вторую встречу – и сразу заметил, как насторожились оба офицера.
– Кто из вас первым упомянул фамилию Ковальчек, вы или он?
Граф Комаровский немного повспоминал – многое уже забыл, многое, как вихрем унесло.
– Я.
– Точно вы?
– Точно.
– В связи с чем вы упомянули эту фамилию?
– Мы с Еленой были на дискотеке. Летающая тарелка. Там познакомились с этим паном, он показался очень подозрительным.
– Почему?
– Ну… Елена сказала, что он содомит…
– А откуда пани Елена знала, что он содомит?
Граф недоумевающе посмотрел на Кордаву
– Пан полковник, вероятно, вы ни разу не были в Варшаве. Там если ты содомит – скрывать это смысла нет, за это ничего не будет. Это же не армия**, тем более не гвардия. Он преподавал в университете, скорее всего, проявлял интерес к студентам, а не к студенткам, может и жил с кем-то. Об этом быстро становится известно.
– Понятно… – сказал Кордава с брезгливостью – жили, жили, вот и дожились. Значит, дело было на дискотеке. Вспомните тогда еще вот что – кто из вас предложил пойти на именно на эту дискотеку, вы или пани Елена?
– Елена.
– Вы точно уверены?
– Уверен. Я плохо знаю ночную жизнь Варшавы, в отличие от нее.
– Хорошо. Вы пришли на дискотеку и…
– Ну, Елена увидела знакомых, и мы туда пошли. Там Ковальчек и оказался. Потом мы танцевать пошли.
– То есть получается, что с Ковальчеком вас познакомила пани Елена, так?
– Не совсем… Он сам познакомился… как бы в той компании, она собралась вокруг него.
– Хорошо. А почему вы все-таки заподозрили неладное, ведь это было просто знакомство…
– Потом… Я пошел вымыть руки, голова кругом шла – и этот Ковальчек оказался в мужском туалете. Сказал, что приглашает меня в университет на какой-то дискуссионный клуб.
– Какой?
– Он не уточнил. Сказал, что просто собираются, обсуждают политику.
– А вы?
– Я отказался. Что мне там делать?
– Действительно, офицеру лейб-гвардии там делать нечего, сударь.
– А потом сказали об этом Збаражскому.
– Да… Елена мне сказала в машине, так, между прочим, что этот Ковальчек – содомит. Я еще больше убедился в том, что идти не следует.
– И Збаражский, как я понимаю, начал требовать от вас, чтобы вы пошли в этот клуб.
– Да.
– И вы отказались.
– Да.
– А он стал напоминать про пани Елену.
– Вы же знаете. Я все сказал на детекторе, к чему все это?
– К тому, что мы кое-что не понимаем. Концы с концами не сходятся. Вам это нужно не меньше чем нам – чтобы сошлись концы с концами.
– Я не понимаю, как это мне может помочь.
– Потом поймете. Пока нам просто кое-что надо выяснить. Получается, вы все-таки пошли в этот клуб.
– Да.
– Почему?
– Хотел кое-кого увидеть… – буркнул граф
– Не Ковальчека, это точно. Пани Елену? Вы поссорились?
– Да.
– Причина?
Граф Ежи откинулся на стуле, с вызовом посмотрел на сидящих напротив офицеров
– Наркотики – сказал Кордава – пани Елена принимала наркотики, и вы хотели, чтобы она прекратила это делать. Так?
И этого под полиграфом – не было.
– Откуда вы знаете?
– Другим бы не сказал – вам скажу. Вы напрасно, кстати, злитесь, пан граф. Вот что я, что Дро Арташесович – мы оба с Кавказа, и иногда тоже распирает. Но есть служба, и есть долг – личное забывается, чьи-то переживания никого не интересуют. До того, как начались погромы, варшавская сыскная полиция поделилась кое-какими материалами с петербургской. Был запрос относительно того, не состоите ли вы на оперативном учете как потребитель кокаина. Дальнейшее – несложно догадаться, сложить два и два. Как вы узнали, что Ковальчек торгует наркотиками?
– Проследил.
– За ним?
– За Еленой.
– Вы видели, как она покупает наркотик у Ковальчека?
– Да не так все было, Иезус-Мария! Я начал за ней следить, потому что знал, что она принимает эту дрянь, и хочет дальше ее принимать! Заметил, где она ходит, нанял машину, начал ездить за ней! У нее мотороллер, на машине сложно! Потом, когда Ковальчек пригласил меня – я сразу понял, что она к нему ходила, я там ее ждал, меня даже полицейский оштрафовал.
– Полицейский оштрафовал? – мгновенно перебил Дро Арташесович – за что?
– За неправильную парковку. Она загнала мотороллер прямо во двор, я не решился идти за ней. Темно уже было, это было на Ягеллонов, там постоянно проблемы с парковкой. Встал так, чтобы видеть, если она появится – а там оказывается знак. Ну и … полициянт.
Генерал Габриелян встал и вышел из модуля
– А дальше?
– А дальше. После этого сборища мы поговорили с Еленой. Опять поругались. Потом этот… пристал.
– Почему вы согласились проводить Ковальчека до дома? Как вы попали к нему в дом?
И снова – воспоминания – которые не радуют. Все же вспомнил.
– Вспомнил. Он мне сказал, что живет на авеню Ягеллонов, и попросил проводить. А там меня штрафанули, пся крев, я это место хорошо запомнил. Ну и… сложил два и два.
– Хорошо. Вы пришли домой к Ковальчеку. Он предложил вам наркотики? Или что-то еще?
– Да ничего он не предложил, пся крев! Это я ему предложил показать, где он эту дрянь хранит. Ткнул пару раз в унитаз физиономией – он и лопнул.
– И показал.
– Показал…
– А вы?
– А я все это в унитаз у него на глазах спустил.
Внезапно Кордава улыбнулся
– Верно, он сильно об этом сожалел. А потом вы сказали ему – если еще раз, то я тебя…
– Так точно.
– И ушли.
– Ушел. Ну я же сказал это, детектор должен был подтвердить.
– Что подтвердил детектор, это неважно, пан граф. Даже если вы говорите правду – обелить вашу репутацию можно только одним способом: узнать имя настоящего убийцы. А сделать это мы можем только здесь и сейчас с вами. Вы все еще не поняли? Подумайте сами – вам не кажется, что все это время вы были в центре какой-то грязной игры? Что вас просто сталкивали лбами с Ковальчеком. И занимались этим все окружавшие вас люди. Ваш отец пригласил вас в свой кабинет и познакомил вас со Збаражским. Пани Елена познакомила вас с Ковальчеком. Пан Збаражский шантажировал вас, чтобы вы сблизились с Ковальчеком. Потом пани Елена буквально вывела вас на Ковальчека как на наркоторговца. Кто-то очень сильно постарался, чтобы свести вас вместе. А для чего этот "кто-то" делал это – не задумывались? Может быть – чтобы убить и свалить вину на вас? А может еще что похуже? А?
– Не хотите ли вы сказать…
– Думайте сами.
– Этого быть не может.
– Может. Вам известна поговорка – предают только свои? Чужой не может предать, вы не повернетесь к чужому спиной. Как думаете – насколько пани Елена увязла в заговорщической организации?
– С тех пор как мы вместе – она ничего не сделала.
– Уверены? Вы с ней были двадцать четыре часа в сутки? Да тут и делать то ничего не надо было – надо просто было свести вас с ума, свести вас с нужным человеком, потом вывести из равновесия, чтобы вы начали делать глупости.
Видя, что граф Ежи еле сдерживается от того, чтобы кинуться – полковник предупредительно поднял руку
– Не стоит. У пани Елены нет одного – мотива. Сильно я сомневаюсь, что она способна хладнокровно играть на чужих чувствах ради каких то целей, пусть и неподлеглости Польши. Наркотики… она могла их просто купить. Был кто-то еще. Его мы и должны найти. Докажите невиновность пани Елены – не нам, самому себе.
Ох, как было трудно… Тем более ему, поляку и дворянину. Когда учился в кадетском корпусе – постоянно посещал карцер за драки, и считал это не наказанием, а какой-то даже доблестью. В его личном деле было записано совершенно суворовское "что в деле, что в непослушании лих". Но обучение в военном училище и служба в гвардейском полку все-таки научили его сдерживаться. И он сдержался. Хотя внутри – кипел.
