Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты
ГЛАВА 29 Коммуна. Остров Голомятный
В известной народно-освободительной газете «Песни радикала» (давно хотел уточнить у главного редактора, песни — ради чего?) появилась интересная статья «Хорош, пацан, ломаться» о созданной коммуне на острове Голомятном.
После прочтения любопытной статьи об успехах коммунаров в борьбе с вредными страстями человечества, приходит понимание, что это не коммуна никакая, а что-то сродни лагерю особого режима для излечения и избавления от наркотической тяги, алкогольной зависимости и изгнания бесов марксистско-ленинской идеологии.
Условия для всего вышеперечисленного созданы просто роскошные, да, посудите сами: среднегодовая температура — минус пять градусов (минус пятьдесят семь — не редкость); питание низкокалорийное и очень дозированное; вокруг прекрасное и очень холодное море; белые медведи — вечно голодные шаманы арктических широт; величавое безмолвие и кладбище, на котором хоронят по акту, зато под песни звезды российского шансона — Анки Терпилы.
То есть, такая, знаете ли, жизнеутверждающая эпохалка, снабженная рядом прекрасно выполненных фотографий, которые из-за качества газетной бумаги, смотрелись чуть размыто. Зато, те неуспокоенные юноши и девушки, кто не поленился полюбопытствовать по поводу сурового северного житья-бытья и забрался в интернет, там картинки открывались во всей красе миллионов пикселей.
Что-то в этих фотках привлекло не только юношей и девушек, но, также их родителей. Старшее поколение также посмотрели с трёх — четырёхкратным увеличением для более полного проникновения в предполагаемые обстоятельства.
* * *На центральном групповом снимке на половину полосы, можно было с умилением насладиться просмотром счастливых лиц тех романтиков, которые, кроме пересиливания наркотических ломок и временного избавления от зависимостей, по ходу дела осваивали и ревущие северные широты. Счастливчики были сняты на фоне шутливого лозунга-призыва «Не вылечишься — вынесут» российского гордо реющего триколора и каких-то зелённых ящиков.
Интерес к статье и фотографиям подогревался тем, что в начале, в вводной части, маленькими буквами было отмечено, что «мы ведём наш репортаж из помещений бывшей военной части, где располагалась радиолокационная станция П-14… до ближайшего острова Средне-безымянного 10 км пути по морю… В условиях вечной мерзлоты были вырыты не только ходы сообщения между долговременными оборонительными точками, но и двадцатиметровые шахты для хранения тушенки (??? — удивление автора)».
Людей разыскивающих всевозможные артефакты советской военной эпохи, больше всего заинтересовали не счастливые лица коммунаров, смонтированные в жарких редакционных кабинетах, а именно ящики цвета хаки-хохмы. Бывшие и нынешние военные люди, особенно те из них, кто был защитником Отечества, помнят, что в таких ящиках хранились снаряды и другое имущество. На одном из средств пакетирования и хранения четко виднелась надпись «Свердловск — 19» потом фотографом были засняты чьи-то беспечно свисающие ноги, и, чуть увеличив снимок, читалось последнее слово «…и микробиологии».
Ради, какого-такого интереса пытливый ум полез в «поисковые системы» даже сегодня не ясно. Но то, что он там прочитал, его сперва несколько удивило, потом серьёзно поразило, и только в конце концов окончательно уложило на матрасы непонимания происходящего.
Позвонили в редакцию, за плёвые деньги узнали пароли и явки для разговоров. Связались с коммунарами по рации. Очень осторожно попросили старосту выяснить, что в тех ящиках лежит. Им ответили. Попросили, ближайшим бортом с аэродрома Средне-безымянного острова выслать образцы. Староста, не будь дураком (а вдруг?) в свою очередь для паритетных начал, попросил вначале прислать то да сё, включая сорок семь наименований товаров народного потребления, много средства против обледенения, нет — мыла не надо, а главное выслать много, без счёта никотино-содержащих палочек без фильтра.
* * *К обоюдному удовольствию, бартерная операция прошла удачно — четырнадцать тюков и контейнеров обменяли на пять коробочек похожих на спичечные коробки.
Негоцианты-коробейники после этого приостановили взаимопроникновение в интересы друг друга. Однако длилось это не долго.
Заинтересованность во взаимовыгодном сотрудничестве, после прочтения букв на полученных образцах начала расти в геометрической прогрессии.
После того, как буквы прочитали еще раз и смысл прочитанного наконец-то дошел до туповатых читателей, представители «торгового рода-племени» согласились при оказии, забрать все 78 имеющихся в наличии ящиков.
— Только ничего не трогайте ломами и не вскрывайте паяльной лампой. — Восторженно кричали с Большой земли, — Будете круглый год мандарины с бананами из Сингапура кушать… «Вдову Клико» «Домом Периньоном» большими глотками запивать… Так-то вот! Мы не шутим. Когда высылать вертолёты?
* * *Узнав такие вкусные вкусности и получив, после открытия навигации по Енисею, весомый довесок в виде совершенно безвозмездной помощи — «Много премного — печенья, несметное количество — варенья, цистерну — сладкой сгущенки…» А еще залили по горловину всё емкости топочным мазутом, бензином и отдельно арктическим дизтопливом…
Старосте коммуны, бывшему старшему прапорщику служившему на этом острове еще при «других Советах — сэсэсэровских» Егору Моисеевичу Кронштейну, от всего происходящего пахло фиалками и любимой женой, служившей надзирателем в остроге на Диксоне. После фиалок, начинало казаться, что шибко ударяет в ноздри запах свежепролитой крови.
— Да, — думал Кронштейн, — это тебе не ящик тушенки спереть и в Вильнюс родному папаше отволочь… Как бы, эти гады, не обдурили, благодетели сраные! Раньше тюка ветоши, со склада «секэнд Хонды» не выпросишь, не допросишься, а сейчас готовы даже льды арктические растопить, и всё, по заветам любимой партии, засадить кукурузой. Что-то здесь не то, не срастается, типа, перелом в порванном месте.
Зато, расположенные на этом же острове, рядышком, полярники, от своей жлобской зависти чуть не лопнули. В бессильной ярости и злобе, они грызли лед и с обидой говорили друг другу в эфирное пространство:
— Это, с какого перепугу… это ж… ну… вооще — растеряно говорил один полярник другому в микрофон. — Этим голодранцам всё, а нам, гордости рассейской арктической науки, шиш!
После, до конца не выплакавшись в эфире, бежали бескорыстно делиться спиртом со старостой Кронштейном, пытаясь выведать у захмелевшего воротилы арктического мира, большую коммунарскую правду.
— Хрен вам всем, а не информацию, — упрямился закалённый в алкогольных боях прапорщик, — Отвяжитесь идолы, нехрещенныя. — После чего, с кривозажатой в потной ладони фигой падал со стула. Стоящие под дверями коммунары, привыкшие к таким падениям в условиях строжайшего запрета на спиртное, скоренько грузили благодетеля в кроватку, допивали оставшийся спирт, а шпионов прогоняли прочь.
ПЕРСОНАЖ ХАОСА Эпизод № 10
Если некто, перед самым твоим носом перешел дорогу, ведя на поводке пьяного гуся, это следует воспринимать, как неизбежное направление к крупному пари или как очередной эпизод спасения Рима?
Содержание и наполнение вешалки угнетало неимоверно — на ней висело всё, что угодно — кроме людей, не сумевших перешагнуть современную драму бытия.
Как только за дверью случиться партия в покер, там обязательно будет выигрышное пари. Делать нечего. Окружил себя стеной непонимания. Перезарядил ауру — кармой. Попытался найти самый короткий путь к счастью.
Коноплеводы и маковеды, приступили к сбору рекордного урожая сельскохозяйственных культур. Закрома Родины сладко стонут от предвкушения окончания битвы за урожай. Даёшь Отчизне, новые успехи в покорении рекордов передовиков сел и аулов.
Представление публике часов, с имеющимся запасом замеров времени заканчивается. Остальное наступит позже, когда высохнет белье и закончиться ураган. Аминь.
ГЛАВА 30 Гусаров. Алавердян. Балерина
Ночью, ворочаясь с боку на бок, приходят мысли, сумбурные, непонятные после которых ответов нет, только еще больше вопросов. Ночью, я глубоко переживаю за судьбу Родины, демократии и народа, а если проснуться не успею, то переживаю ещё больше!
Процесс реформирования мыслей и формирование новых идей — это достаточно сложный вопрос. Все было очень и очень серьёзно, хотя, не заботясь о последствиях деятельность вносила элемент комфорта, причём, со мной или без меня это уже было не важно, главное, я пытался избежать взрыва, способного ввергнуть меня в пучину слабоумия либо просто уложить навсегда с инфарктом — что нормально или инсультом, а вот это уже полная дрянь, исходя из последующей инвалидности и, только потом — смерти. Как не выдать распирающие тебя в разные стороны эмоции?
