Ирвинг Уоллас - Документ «Р»
Войдя в кабину, он закрыл за собой стеклянную дверь и швырнул тросточку в угол. Оглянувшись по сторонам, снял синие очки, спрятал их в карман, поднял телефонную трубку, опустил монету и рассеянно посмотрел на диск, набирая номер. Отозвалась телефонистка. Он назвал ей номер и минуту спустя опустил в щель еще несколько монет. Потом подождал. Наконец ему ответили. Продавец прикрыл рукой микрофон трубки.
— Соедините меня, пожалуйста, прямо с директором, — требовательно сказал он. — Специальный агент Кайли докладывает с объекта «Р».
Снова подождал, на этот раз всего лишь секунду. Раздался громкий голос Тайнэна:
— Ну что?
— Директор Тайнэн. Докладывает Кайли из «Р». Их было трое. Я опознал только двоих. Один — министр юстиции Коллинз. Второй — председатель Верховного суда Мейнард…
Утром следующего дня президенту Уодсворту пришлось дважды звонить по телефону директору ФБР в течение четверти часа.
Впервые в жизни Вернон Тайнэн не взял трубку, когда ему звонил президент. Запершись в кабинете с Эдкоком, он внимательно слушал доставленную последним ленту — Запись только что состоявшегося телефонного разговора между председателем Верховного суда и главой государства.
В первый раз президент позвонил Тайнэну как раз тогда, когда Эдкок вошел в его кабинет с лентой в руках.
— Ответьте, что меня нет на месте, — велел Тайнэн секретарше, — и скажите, что постараетесь меня найти.
Когда президент позвонил второй раз, Тайнэн все еще слушал запись.
— Скажите, что я еще не пришел, что ждете меня с минуты на минуту, — приказал он Бет.
Он дослушал запись до конца.
— Прокрутить еще раз, шеф? — спросил Эдкок.
— Нет, хватит, — откинулся в кресле Тайнэн. — Надо сказать, что я не удивлен. Я ждал этого после вчерашнего звонка Кайли из Арго-сити. Что ж, надо звонить президенту и послушать, как изложит этот разговор он.
Минуту спустя Тайнэна соединили с Белым домом.
— Извините, что не был на месте, — сказал Тайнэн, очень естественно запыхавшись. — Только что вошел. Сегодня были две встречи, но я не предупредил о них Бет. Что-нибудь случилось?
— Все пропало, Вернон. С тридцать пятой все кончено.
Тайнэн изобразил изумление:
— Что вы говорите, мистер президент!
— Мне звонил Мейнард.
— И что же?
— Председатель Верховного суда хотел знать, не приходилось ли мне когда-нибудь слышать о так называемом Арго-сити в Аризоне. Я сразу вспомнил — вы сообщали об этом городе вчера, докладывая о работе ФБР. Я ответил Мейнарду, что знаю этот город, что ФБР уже несколько лет ведет там расследование нарушений федеральных законов, что расследованием руководите лично вы и скоро представите свои выводы министру юстиции Коллинзу.
— Совершенно верно.
— Но Мейнард оценивает события в ином свете.
— Простите, не понял, — изобразил полнейшую растерянность Тай-нэн. — Как же еще их можно расценивать?
— Он считает, что вы используете Арго-сити как опытную площадку для практического применения тридцать пятой поправки. И результаты, вдохновляющие вас, показались ужасающими ему.
— Но это же абсурд!
— Я так ему и ответил. Но старый баран уперся.
— Он просто свихнулся, — сказал Тайнэн.
— В общем, он против нас. Заявил, что до сих пор не выступал публично по поводу тридцать пятой, но теперь готов это сделать. Потом пытался оказывать на меня давление.
— Давление на вас, мистер президент? Каким же образом?
— Объяснил, что если я публично сниму свою поддержку поправке, то он будет молчать. Но если я откажусь изменить свою позицию, он выступит сам.
— Кто он такой, чтобы угрожать президенту, черт его побери! — возмущенно рыкнул Тайнэн. — Кем он себя возомнил, чтоб его! И что же вы ему ответили?
— Ответил, что последовательно поддерживал тридцать пятую и буду поддерживать впредь. Ответил, что верю в ее необходимость и хочу сделать частью конституции.
— А он? — изображая беспокойство, спросил Тайнэн.
— Он сказал, что в таком случае подает в отставку. Сегодня днем вылетает в Лос-Анджелес, где собирается устроить пресс-конференцию в гостинице «Амбассадор».
— Это не пустая угроза?
— Вне всякого сомнения, Вернон. Я пытался вразумить его, но все без толку. Через несколько часов он вылетает в Калифорнию и сажает нас в калошу. Стоит ему выступить против тридцать пятой, и нам конец — он настроит против нас все законодательное собрание. Кто мог предвидеть такой поворот событий? Все наши труды, все наши надежды будут разрушены вмешательством одного человека. Что будем делать, Вернон?
— Бороться.
— Как?
— Пока не знаю. Но постараюсь что-нибудь придумать.
— Придумайте что угодно.
— Обязательно, мистер президент. Тайнэн повесил трубку и улыбнулся Эдкоку.
— Мы-то придумаем, верно, Гарри? За нами дело не станет.
Этим вечером Крис Коллинз пребывал в прекрасном настроении, впервые за долгое время не ощущая чудовищного напряжения. Можно было и отдохнуть.
Долгожданный звонок Мейнарда раздался, как только он вошел в дом, вернувшись с работы. Председатель Верховного суда несколько минут назад прилетел в Лос-Анджелес и хотел сообщить Коллинзу о результатах беседы с президентом и своем решении уйти в отставку и выступить публично.
— Надеюсь, что этого будет достаточно, — сказал он.
— Еще бы! — воскликнул полный возбуждения Коллинз. — Большое вам спасибо, мистер председатель.
— Спасибо вам, мистер Коллинз.
Карен стояла рядом, ничего не понимая. Повесив трубку, Коллинз вскочил, схватил жену в объятия, хотел поднять, но, вспомнив о ее беременности, лишь нежно поцеловал. Он быстро объяснил Карен, не вдаваясь в подробности, не рассказывая об Арго-сити, что Мейнард решил публично выступить против тридцать пятой поправки.
— Как хорошо, милый! Наконец-то чудесные новости, — пришла в восторг Карен.
— Давай отпразднуем, — сказал Коллинз.
Он давно уже не чувствовал себя так легко. — Поедем куда захочешь.
— Хочу в «Жокей-клуб»! — пропела Карен.
— Одевайся. Я позвоню, закажу стол. Пойдем вдвоем. И никаких дел — будем развлекаться.
…Коллинз одевался, когда раздался телефонный звонок.
— Алло, — поднял он трубку.
— Мистер Коллинз? Говорит Измаил Янг. Не уверен, что вы меня помните…
Коллинз даже улыбнулся — разве такое имя забудешь!
— Конечно, помню. Вы — призрак директора Тайнэна.
— Надеюсь, что останусь в вашей памяти отнюдь не в этом качестве, — ответил Янг серьезно. Он запнулся, подбирая слова. — Я знаю, как вы заняты, мистер Коллинз, но если это только возможно, очень хотел бы с вами сегодня увидеться. Я не отниму у вас много времени…
— Боюсь, что сегодня никак не выйдет, мистер Янг, — перебил его Коллинз. — Вы могли бы заехать ко мне на службу в понедельник и…
— Поверьте, мистер Коллинз, я не стал бы беспокоить вас, если бы не имел к тому веской причины. Это важно и для вас, и для меня.
— Не знаю, право…
— Очень вас прошу.
Тон, которым Янг сказал это, заставил Коллинза сжаться.
— Хорошо, мы с женой собирались вместе поужинать в «Жокей-клубе».
— Извините, я…
— Ничего, ничего. Мы там будем в восемь тридцать, поужинайте с нами.
…Измаил Янг, встретивший их у входа, держался неестественно нервно и непрерывно продолжал извиняться.
— Мне очень, очень неловко, что я навязался к вам в компанию…
— Что вы, что вы, мы очень рады вашему обществу, — великодушно ответил Коллинз. Чувствовал он себя просто чудесно и в шутливом тосте поднял свой, бокал: — За поражение тридцать пятой поправки!
Когда все выпили, он спросил Янга:
— Вы не знали, что я противник поправки?
— В том-то и дело, что знал, — ответил Янг.
Коллинз не сумел скрыть изумления.
— Откуда? Ведь я не делал никаких публичных заявлений.
— Вы забыли, — ответил Янг, — что я работаю с директором ФБР Тайнэном. Директор знает все.
— Понятно, — сразу отрезвел Коллинз. — Он, значит, знает?
— Да.
— Мне следовало предвидеть это. Кажется, я страдаю привычкой все время недооценивать директора.
Наступило молчание. Янг вертел в руках бокал, явно что-то обдумывая про себя, прежде чем сказать вслух. Наконец он решился:
— Я просил вас о встрече по двум причинам. Одна касается меня, другая — вас. Начнем с вас.
Сказав это, он снова замолк и молчал до тех пор, пока Коллинз не спросил:
— В чем же дело?
— Я хочу поговорить о Тайнэне. Он ненавидит вас.
— Откуда это вам известно?
— Я ведь встречаюсь с директором каждую неделю. И он настолько привык ко мне, что не замечает моего присутствия. Отвечает на звонки, звонит сам. Оставляет на столе служебные документы. Я для него не человек, а нечто неодушевленное.
