Александр Афанасьев - Сожженные мосты Часть 5
Найти русские войска было легко, тем более что о наступлении знали уже все и бросились спасаться как крысы с тонущего корабля. Он просто просчитал, где должны идти наступающие части и выехал туда, съехал с трассы, встал у какого-то перелеска. Из машины достал простыню и лопату, которую нашел, заехав в свое имение, соорудил белый флаг. Прижал его дверью машины, чтобы было видно, и стал ждать. Судя по самолетам в воздухе и поднимающейся вдали пыли – ждать было совсем недолго.
Бронеколонна появилась примерно через пятнадцать минут, больше это походило на наступление средневековых рыцарей – тяжелые, ощетинившиеся стволами машины шли клином, взрывая землю навесными тралами, поднимая пыль, слитный гул нескольких десятков дизельных моторов создавал тяжелый, давящий на нервы звуковой фон, заставляющий желать только одного: спрятаться, убежать. Колонна проходила мимо, он даже подумал, что его не заметили, не обратили внимание – но потом две боевые машины отделились от общего строя и направились в его сторону, хищно поводя по сторонам стволами орудий. Он спокойно ждал.
Одна машина остановилась поодаль, направив ствол на лесополосу, вторая – подъехала и встала рядом. Из десанта вылез офицер и несколько казаков, казаки без команды разбежались, заняли позиции. Офицер был в очках, с аккуратной бородкой клинышком.
– Капитулируете, пан? – спросил он с плохо скрываемой брезгливостью
– Извольте представиться пан, раз принимаете капитуляцию – я граф Ежи Комаровский, поручик Его Величества, Лейб-гвардии Польского гусарского полка, честь имею.
– Ну… чести здесь давно уже не наблюдается, как я погляжу. Седьмая тяжелая бригада, старший лейтенант фон Пиллау
Немец, б…
– Слово "эхо" вам ничего не говорит, пан старший лейтенант?
Старший лейтенант, уже что-то пишущий в прошнурованной книжке поднял глаза.
– Как вы сказали, пан?
– Эхо. Мне сказали, что именно этими словами следует приветствовать русские войска на польской земле.
Старший лейтенант спрятал блокнот
– Что же сразу не сказали, господин лейб-гвардии поручик? Могли бы и … того. Прошу в машину, при первой возможности отправим вас в штаб.
– Возможности не было. У меня в машине есть трофеи, не хотелось бы оставлять здесь.
– Лучков, Буревой – обыскать машину. Трофеи забрать.
– Есть.
Забрали его только вечером, когда передовые машины седьмой тяжелой бригады достигли Яблонно и остановились на самом берегу Вислы, обстреливаемые из города и не имея приказа двигаться дальше вперед. Из ста пятидесяти шести машин, вышедших в этот поход, предместий Варшавы достигло ровно сто пятьдесят, шесть были потеряны в пути по разным причинам, в том числе и по причине огневого противодействия, при этом ни одной машины не было потеряно безвозвратно. За это же время бригада трижды вступала в огневой контакт, достоверно уничтожила четырнадцать огневых точек противника и имела на своем счету бригаду Армии Людовой, которая капитулировала без единого выстрела. Достигнув Яблонно уже по темноте, бригада разместилась на самом берегу, выставив сильные посты, и была обстреляна из ПТУР и минометов – но ответный огонь и удары штурмовых вертолетов привели огневые точки противника к молчанию. После чего – командир бригады, выполняя свое обещание, достал из своей КШМ ящик шампанского, нижним чинам по случаю успешного выполнения боевой задачи с минимальными потерями поставили на вечерний стол по чарке – "от Государя". Поскольку русские офицеры друг другу все равно братья – к офицерскому столу пригласили и графа Комаровского, налили шампанского, после чего он кратко рассказал офицерам бригады о том, свидетелем чего ему пришлось стать. Никаких эмоций, кроме горестного качания головой это не вызвало, поляки снова начали посягать на бригаду – и некоторые офицеры из дежурных пошли по своим боевым постам.
Большего граф Комаровский сделать не успел – за ним прилетел вертолет.
Оперативный штаб сводной армейской группы "Висла" находился у самой границы, в крепости Брест и не намеревался двигаться дальше, чтобы не подставлять себя под излишний риск и не тратить время на перемещение аппаратуры. Большинство служб группы оперативного управления войсками и посадочные площадки для вертолетов находились на окраине, в Каменицах – а ставка Верховного главнокомандующего находилась в старой пограничной крепости Брест, там держал свой штандарт военный министр, фельдмаршал граф Раевский, родственник Государя. Он лично решил возглавить операцию по усмирению Виленского края и неспроста – до предельной выслуги лет ему оставался год, после чего он должен был выйти в отставку. Ну а … Андрей Первозванный, скажем – лишним точно не будет. К чести сказать, фельдмаршал не очень-то вмешивался в управление войсками, в развернутом мобильном зале боевого управления был лишь с утра, а потом снова изволил отбыть в крепость с сопровождающими лицами, оставив заботу управления восемью бригадами и приданными подразделениями профессионалам Генерального штаба. Вечером господин фельдмаршал изволили благосклонно выслушать доклад о том, что передовые части уже достигли Варшавы и начали маневр по ее окружению, взяты Люблин и Белосток, силы жандармерии, идущие следом за тяжелыми бригадами, начали зачистку местности и проверку паспортного режима, во взятых населенных пунктах спешно организуются временные военные комендатуры. Четвертая бригада под огнем форсировала с ходу Вислу и подошла вплотную к Радому, где наткнулась на серьезное сопротивление. Оно и понятно, учитывая, что там крупная оружейная фабрика. На Варшавском направлении без боя капитулировала целая бригада и некоторые более мелкие части, сопротивление встречено только у самых стен Варшавы*. Вообще, пленные сильно затрудняют продвижение бронебригад вперед, поэтому принято решение сдавшихся в плен сортировать, и нижних чинов, у которых дома находятся на территории контролируемой Русской армией отпускать по домам. Дело выглядело куда проще, чем в восемьдесят первом году, когда полыхнуло – так полыхнуло. На допросах многие пленные говорили, что сами не понимали, что заставил их взять в руки оружие, как бес вселился – впрочем, никаких других слов ждать и не приходилось. По словам тех же пленных, наиболее боеспособные формирования и оголтелые фанатики отступают к австро-венгерской границе, намереваясь дать там последний бой. Намерение это встревожило аналитиков, потому что явно просматривалось желание устроить какую-либо провокацию, чтобы втянуть так или иначе в войну Австро-Венгрию, а то не дай Бог и Священную Римскую Империю. Про царя Бориса Первого никто ничего особо не знал, возможно – он уже бежал.
Небольшой связной Воробей заходил на посадку на ярко освещенной и выровненной армейскими грейдерами площадке, где рядами стояли вертолеты, в основном транспортные и такие же воробьи. Передовые аэродромы штурмовой авиации уже ушли вперед и тут остались только связные и транспортные вертолеты. В темноте, левее, у самого поселка были видны ровные ряды соединенных переходами контейнеров, где находился зал боевого управления группировкой и автомобили – КУНГи с целым лесом антенн.
У вертолета графа Комаровского ждал посыльный открытый автомобиль с нижним чином за рулем, его он знал по имени – значит прислали конкретно за ним. Про разведку нижний чин ничего не знал, просто сказал что есть приказ доставить поручика Комаровского в крепость.
И хорошо, что не в Петропавловскую.
Поехали – сначала по проселочной дороге, потом выбрались на Ковельскую трассу, ведущую прямиком в пограничную зону. На трассе несмотря на ночное время было море машин, из пяти четыре – военные, в колоннах, грузовики снабжения и подтягиваемая за бронечастями пехота, в основном из мобилизованных казаков. Машины стояли – видимо, впереди были проблемы. Пехота выглядела весело, с одной из машин несмотря на ночь жарила гитара, на другой играл магнитофон. Сильно пахло тяжелыми, солярными выхлопными газами.
До Брестской крепости прямого хода не было – оказалось, что нужно было выехать на мост, через реку Мухавец, а там ждал катер, один из тех, что были мобилизованы для нужд военного ведомства. Катер ходил прямо до самой крепости, внутри крепостного вала был причал. И по этой дороге – до моста – тоже были машины, только на сей раз они медленно, но двигались.
На причале графа Комаровского ожидал ни кто иной – как адъютант самого Раевского в генеральской форме, причем парадной, а не полевой. На фоне не слишком-то презентабельной обстановки крепости выглядело это дико.
– Поручик Лейб-гвардии Польского Гусарского полка Комаровский? – спросил генерал, смотря на него так, как будто он был в чем-то виноват.
– Так точно.
– Извольте следовать за мной.
