Джон Бэррон - Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле
Офицер из группы поддержки был похож на молодого Авраама Линкольна. На безупречном английском он обратился к Джеку по имени, не назвав себя. В ходе беседы он обнаружил исчерпывающее знание деталей операций в Нью-Йорке и несколько раз давал понять, что имеет полномочия непосредственно от Центрального Комитета.
— Послушайте, мистер Икс, если вам угодно так себя именовать. Дела с Политбюро и Центральным Комитетом я веду лично, — заявил Джек. — Если кто-то оттуда захочет мне что-то сказать, он сделает это с глазу на глаз. Поэтому давайте говорить конкретно. Для чего я сижу в этом гостиничном номере?
Словно демонстрируя Джеку некое величайшее технологическое чудо, офицер вынул контейнер с микропленкой, который уничтожал содержимое, если его неправильно открыть. Затем последовала лекция о достоинствах контейнера и его функциях.
— В прошлом году ваши люди уже показывали мне эту штуку, — прервал его Джек. — Я знаю, как она работает. Вы сказали, что передадите мне несколько контейнеров через тайник или при встрече. Это что, музейный экспонат, или вы все же хотите, чтобы я им пользовался? Если да, то отдайте его мне.
Офицер сообщил ему, что криптологи придумали новый код для связи «Морат», которому Джека вскоре обучат.
— Это хорошо, — кивнул Джек. — Тридцать лет назад, когда вы были мальчишкой, а я обучался в Москве ремеслу разведчика, я узнал, что коды следует менять почаще. Что же касается наших будущих уроков, вам придется спросить у людей из Международного отдела ЦК. Моим временем распоряжаются они.
Словно разыгрывая козырную карту, мистер Икс с гордостью заявил, что Советы решили передать Джеку по его возвращении в Нью-Йорк 300 000 долларов. Говорил он так, словно это были деньги из его собственного кармана, и явно ожидал благодарности.
— Мне уже сказал об этом Мостовец, — ответил Джек. — Сумма меньше той, на которую рассчитывал наш генеральный секретарь, но она поможет нашему делу. Между прочим, пошлите деньги 50-долларовыми банкнотами; со 100-долларовыми обычно ходят наши гангстеры, и это привлекает внимание.
Офицер покорно согласился, что 50-долларовые банкноты будут уместнее. Расстались они вполне дружелюбно, договорившись встретиться позднее, чтобы обсудить с экспертом КГБ новые шифровальные системы.
Пока Джек дожидался визы на Кубу, Коржаков наставлял его, как вести себя с Кастро.
— Мы очень хорошо знакомы с товарищем Кастро. Как вы знаете, Хрущев дважды с ним беседовал. Он говорил с ним очень детально, правдиво, но мягко, как с ребенком. Товарищ Кастро — очень чувствительный человек. Наш опыт подсказывает, что говорить с ним следует очень осторожно. Мы даже поняли, что иногда не следует говорить с ним вообще, поскольку он — человек настроения. Если он в хорошем настроении, он будет слушать и будет с вами соглашаться, но если в плохом — будет кричать и обижаться.
Коржанов подчеркнул, что Советы не хотят, чтобы кубинцы знали о их заинтересованности в его поездке, и в Гаване вступать в контакт с Джеком не станут. Все, что они могут сделать, — это помочь ему получить визу и обеспечить комфортабельный перелет.
В тот день, когда Джек должен был встретиться с экспертом-криптологом КГБ, офицер КГБ принял его холодно.
— Сегодня эксперта не будет, и с кодами вас знакомить не станут, — начал он. — Хочу сообщить вам, что в Нью-Йорке сложилась очень серьезная ситуация, и мы крайне обеспокоены. Нью-йоркская «Джорнэл Америкен» в номере от 14 мая опубликовала статью обозревателя Виктора Ризеля. Он утверждает, что ФБР известно, каким образом коммунистическая партия получает деньги из Москвы. Он также утверждает, что может назвать имена и места и представить подробные доказательства. Передача денег, которую мы с вами обсуждали, не состоится.
На какой-то миг Джек потерял дар речи. К горлу подкатила тошнота от внезапно нахлынувшего страха. В КГБ его явно подозревали; они с женой оказались в смертельной опасности. Не зная, что предпринять, Джек сделал то, что ему удавалось лучше всего: стал играть по-крупному, блефуя и пытаясь выпутаться из угрожающей ситуации.
— Это нелепо! — вскричал он. — Как вы можете принимать решение, которое ставит подножку моей партии в такое время, как сейчас? «Уоркер»[14] в финансовом отношении зависит от национальной штаб-квартиры. Приближаются президентские выборы, мы готовимся к национальному съезду. Со стороны ваших нью-йоркских товарищей это очень опрометчивое и поспешное решение. Я не позволю такому жулику, как Ризель, причинить вред нашему секретарю Гэсу Холлу и нашей партии. Я обращусь к самым высоким инстанциям в Центральном Комитете, чтобы отменить это решение.
— Сожалею, — сказал сотрудник КГБ, — но ничего поделать не могу. Нью-йоркские товарищи имеют право принимать решения, когда дело касается безопасности операций, и такие решения всегда окончательны.
— Не все так просто, — заявил Джек. — Я не поеду домой, пока это решение не будет пересмотрено. Именно этого ожидал бы мой генеральный секретарь.
Зазвонил телефон, прерывая разговор. Кубинцы выдали визу, и Джеку нужно было через два часа прибыть в аэропорт. Теперь он страшился своей поездки на Кубу и еще больше — возвращения в Москву после визита к Кастро. Он не мог уклониться от поездки, не вызвав еще больших подозрений. Но мог попытаться спасти жену. Пакуя чемоданы, он рассказал Роз о том, что произошло, и приказал ей покинуть Советский Союз ближайшим авиарейсом. Когда они прощались, Джек подумал, что может никогда больше ее не увидеть.
Тем временем в Соединенных Штатах ФБР расследовало утечку информации. Поиски привели к старшему помощнику Дж. Эдгара Гувера, который таким образом пытался снискать себе расположение прессы и Конгресса. Помощник почти ничего не знал о «Соло», но видел доклады Гуверу, в которых говорилось о наличных долларах, нелегально переправляемых в Нью-Йорк. Поскольку его нельзя было привлечь к судебной ответственности или уволить без того, чтобы не скомпрометировать операцию, его предупредили, чтобы он молчал и на какое-то время вообще исчез. ФБР позаботилось, чтобы те сотрудники Бюро, кто имел дело с прессой, Конгрессом или другими правительственными учреждениями, были в полном неведении об операции «Соло». Антикоммунистам в Конгрессе ФБР заявило:
— Было бы просто замечательно, если бы это оказалось правдой. Но мы не в состоянии предъявить ни одного свидетеля, который может это подтвердить.
Бюро не сказало, что таких свидетелей нет; оно заявило, что не может их предъявить. В конце концов ФБР удалось исподволь убедить в искренности своей информации нескольких конгрессменов и их помощников, которые в Вашингтоне имели контакты с Советами.
После первой публикации этой истории ею больше не заинтересовалась ни одна газета. Гроза миновала, хотя Джек в Гаване понятия не имел, что они с женой теперь в безопасности. Кубинцы разместили его на небольшой уютной вилле. На второй день ему нанес визит вежливости Рамон Кальсинес, молодой член Президиума, ответственный за отношения с зарубежными коммунистическими партиями. Он сказал, что Кастро известно о его прибытии и он с нетерпением ожидает встречи, как только позволит напряженный рабочий график. Кальсинес добавил, что Кастро не придерживается строгого рабочего распорядка и может назначить встречу в любой момент, днем или ночью, поэтому Джеку следует оставаться на вилле, пока не поступит приглашение.
За восемь месяцев до этого Холл направил ветерана партии Беатрис Джонсон своим представителем в Гавану, чтобы обеспечить постоянное взаимодействие между американской и кубинской компартиями. Она приехала на виллу Джека на третий день. Вид у нее был утомленный и не слишком опрятный, она принялась рассказывать о своих нескончаемых мытарствах. Кубинцы поселили ее с маленькой дочерью в трущобах; в доме нет ни холодильника, ни вентилятора, и ей приходится хранить продукты в ящике со льдом у товарища, который живет в шести кварталах. Ее личные сбережения и деньги, которые выделила партия перед отъездом сюда, иссякли. Она влачит жалкое существование на гроши, которые получает за мелкие подработки в кубинской компартии. Симпатизирующие китайцам американские ультралевые непрерывно одурманивают кубинцев злобными наветами на американскую компартию, а ей так и не удалось встретиться с Кастро или с кем-нибудь еще из первых лиц. Кубинцы ею «помыкают, грубо обращаются и держат в изоляции».
Похоже, разговор о своих несчастьях с Джеком, которого она знала еще по Нью-Йорку, придал ей бодрости и энергии. Излив душу, она обстоятельно познакомила его с ситуацией на Кубе. Каждый вечер они вместе ужинали у него на вилле, и он привык полагаться на ее мнение. После недели молчания Кастро Джонсон сказала ему, что некоторые ждут месяцами. Она посоветовала Джеку написать Кастро прочувствованное письмо о срочной необходимости с ним посоветоваться. Он так и сделал и послал письмо Рене Ватьехо, близкому другу и доверенному лицу Кастро.
