Кирилл Казанцев - Кремлевские войны
И этот фонд был четвертым моментом, осложняющим ситуацию. Будет очень трудно доказать, что он создавался с совершенно государственными и патриотическими целями. А некоторым людям доказать это будет совершенно невозможно. К тому же тогда, четыре месяца назад, когда создавался фонд, новая администрация во главе с Салтановым только вставала на ноги, и Алексей Константинович решил не приглашать людей из этой незнакомой команды на совещание в Заветное. Наверное, это была ошибка. Даже наверняка ошибка!
Продолжая прохаживаться по кабинету, вице-премьер от досады с силой ударил кулаком правой руки по ладони левой. Надо было тогда проявить больше мудрости и позвать Салтанова! Тогда ситуация сейчас была бы совсем другой. Будучи участником того совещания, глава президентской администрации, во-первых, был бы в курсе принятых в Заветном решений, а во-вторых, невольно нес бы за них часть ответственности. А теперь надо все разъяснять, доказывать, что ты не верблюд…
«А может быть, само создание фонда было ошибкой? – вдруг подумал Алексей Константинович. – Может, не надо было тогда соглашаться с этим предложением Алмазова?» Конечно, доводы Егора Борисовича были сильны, польза от фонда явная, но просчитал ли вице-премьер в тот момент все возможные риски? В том числе для своей репутации? Выходит, не просчитал.
Сознание совершенной ошибки – точнее, нескольких ошибок – было мучительным. Однако вице-премьер не относился к числу людей, которых сознание совершенной когда-то ошибки лишает воли и выбивает из седла. Раз он совершил неправильный шаг, надо исправить оплошность. Надо срочно встретиться с Салтановым. И не как проситель, пришедший искать защиты для своего подчиненного (а может, и для себя самого), а как равный по влиянию государственный муж. Разработать план этой беседы. Судьба Алмазова в нем будет находиться совсем не на первом плане. А может, во время первой встречи с главой президентской администрации этот вопрос вообще не стоит затрагивать. Надо говорить о другом, о том, что интересно фактическому главе правительства. Например, о неизбежной корректировке бюджета или о тарифной политике… Скажем, высказать вот такое предложение…
Вице-премьер стремительно развернулся и направился к столу. Время мучительных размышлений закончилось. Он поймал путеводную нить, которая должна была вывести его из лабиринта. Путь предстоял долгий и трудный, но Алексей Константинович был уверен, что в конечном итоге выход будет найден. Не из таких передряг выходили! Что же касается Егора Борисовича, то ему придется пока потерпеть. Путь к его освобождению будет нелегким, это было ясно.
Тарасов шевельнул мышкой, оживляя дремавший компьютер, и принялся набрасывать предложения, которые могли заинтересовать Александра Салтанова.
Глава 12 Все рухнуло
Надя Веревкина очень спешила. Сойдя с троллейбуса, она почти бегом свернула за угол, вышла на улицу Московскую и направилась к банку. Здесь у нее была назначена встреча с тысячником фирмы «ННН» по центральному району Пензы Владимиром. В сумочке у Нади лежали документы, необходимые при посещении Сбербанка: паспорт и сберкнижка. Но денег на этой книжке было немного – чуть больше семидесяти тысяч. Основные Надины надежды были связаны с другим счетом – тем, который был основан четыре месяца назад ее тысячником. Там, согласно последнему курсу «николиков» – условных ценных бумаг, выписываемых участникам «ННН», – лежало свыше ста двадцати тысяч, полагающихся Наде. Особенность фирмы, носившей то же самое имя, что и сама Надя Веревкина, состояла в том, что никаких документов на руках у вкладчиков не имелось. Все строилось на доверии – и к самому основателю фирмы Николову, и к его тысячникам. Однако пока оснований не доверять создателям пирамиды у Нади не было. Несколько ее знакомых, тоже, как и она, ставших вкладчиками и захотевших в последний месяц забрать свои сбережения, деньги получили без помех. Надя надеялась, что и у нее никаких проблем не возникнет и уже сегодня в ее распоряжении будут почти двести тысяч рублей.
Деньги эти были Наде остро необходимы. Им предстояло составить первую часть взноса за однокомнатную квартиру. Основной же платеж должен был составить так называемый «материнский капитал», который Веревкина надеялась получить после рождения второго ребенка. А если точнее, мальчика, который должен был появиться на свет через три месяца. Беременность уже была очень заметна, спешить Надя могла только относительно – бегать ей нельзя было ни в коем случае. Но и мешкать тоже не стоило – не в том смысле, что надо было скорее спешить в банк, тут как раз все было в порядке: Крутилин, мужик порядочный, основательный, наверняка вошел бы в Надино положение и подождал, даже если бы она намного опоздала. Спешить надо было с покупкой. «Однушек» на рынке вообще мало продавалось, а таких дешевых, чтобы Надиных денег хватило на покупку, тем более. Может, всего одна такая квартира и была на всю Пензу. Причем в районе Ахуны, рядом с чистейшим сосновым лесом. Упустишь ее – и придется еще полгода искать похожую. Между тем ждать еще полгода у Нади уже не было никаких сил. Знакомые, которые были в курсе Надиных обстоятельств, удивлялись, как она до настоящего момента смогла дотерпеть.
…Основная проблема Нади Труновой с юных лет была в том, что она никому не могла сказать «нет». Не то чтобы она была, что называется, гулящая, только о сексе и думала. Просто у нее был характер такой – не умела отказывать. Для молодой привлекательной девушки это было просто фатальное обстоятельство. Она сопротивлялась, не хотела стать легкой добычей всякого, кто бы ее пожелал. Если кавалер был слишком противен и недостаточно настойчив, Надя находила в себе силы, чтобы отнекиваться, уворачиваться, скрываться – в общем, как-то ускользать из его объятий. Но если парень попадался упорный, то Надя в конце концов уступала.
В результате вокруг нее постоянно вился рой ухажеров и «друзей», между которыми то и дело вспыхивали ссоры и драки. А вот настоящего поклонника, любимого человека не было. Да и как он мог появиться? Ведь Надя производила впечатление легко доступной и, в общем, постоянно занятой девушки. За такими с серьезными намерениями не ухаживают.
Так, лавируя между ухажерами, Надя прошла через пединститут, поработала немного в школе (оказалось очень тяжело), потом перекочевала в местную газету. Корреспондентская жизнь, с ее обилием знакомств, еще усугубила Надину беду. Сколько усилий она приложила, чтобы найти человека, с которым можно было бы вместе пойти по жизни, создать семью! Сколько слез выплакала, когда выяснялось, что такой человек все никак не находится!
Годы шли, и она стала всерьез тревожиться, что так и останется одинокой, вечной «девушкой». Поэтому, когда появился Саша Веревкин – водитель грузовика на одном из автопредприятий и выяснилось, что он не возражает закрепить отношения, сделать их прочными, Надя долго не раздумывала. Да, не принц, не герой, и сильного чувства ни с той ни с другой стороны нет, но что поделаешь? Пока будешь принцев с чувствами ждать, старость придет.
Они расписались и свадьбу сыграли – все как у людей. После чего Саша переехал к Наде в комнату, которую она занимала в общежитии строителей. Комната была продуктом все того же Надиного умения легко нравиться. И при этом даже не пришлось жертвовать честью: начальник огромного строительного треста, у которого юная журналистка взяла несколько интервью, проникся сочувствием к мыкавшейся по съемным квартирам девушке (Надины родители жили в селе) и выписал ей ордер. Просто так. Нет, он намекал, что был бы не прочь иногда навещать одинокую жилицу в ее одинокой комнате, но Надя визитам воспротивилась, и благодетель не стал настаивать.
Надя с Сашей поселились в этой комнате, обставились, наладили какой-то уют. По настоянию жены Саша ушел из автопредприятия, где платили гроши, и стал слесарем на станции техобслуживания – здесь заработок был гораздо выше. У них появилась кое-какая мебель, они ходили в театр, а однажды даже съездили в Петербург, где до этого ни Надя, ни Саша не были.
Однако счастливая семейная жизнь длилась недолго. Выяснилось, что молодой муж подвержен распространенному русскому пороку. И даже очень подвержен. В период ухаживания это как-то не слишком проявлялось, а сейчас почему-то вылезло. Саша пил все чаще и больше. Неизвестно, что этому способствовало: то ли новая работа, на которой не надо было по утрам дышать в трубочку, то ли жизнь в общежитии с ее постоянными сварами и гулянками, но молодой муж, что называется, не просыхал. И это сказывалось не только на деньгах, хотя и их Саша стал приносить гораздо меньше. Главное – атмосфера в семье стала тяжелой, словно в комнате жил серьезно больной человек. На Надю это особенно плохо действовало еще и потому, что к тому времени она уже была беременна своим первенцем. По ее настоянию (проявила-таки характер!) Саша закодировался.
