Росс Томас - Четвертый Дюранго
Харчевня называлась «Кузина Мэри» и принадлежала Меррмену Дорру, который настаивал, что его заведение — скорее, загородный клуб, а не придорожная харчевня. Дорр сравнительно недавно перебрался сюда из Флориды и утверждал, что изучал географию в Арканзасском университете, летал вторым пилотом на некоей линии, именовавшейся «Транс-Карибской линией грузовых перевозок» и, кроме того, два сезона играл во втором составе за команду «Индейцы Саванны» в классе В Южной Лиги.
Вскоре после того, как Дорр материализовался в Дюранго, неизменно подозрительный Сид Форк произвел серию междугородних звонков и убедился, что Дорр рассказывал о себе чистую правду, но не всю.
Дополнительная информация включала в себя и три месяца без права выйти под залог в тюрьме Вест Палм-Бича по подозрению в мошенничестве.
Обвинение имело в виду две или три поставки винтовок М-16 и минометов М-60. Дорр утверждал, что груз был оплачен некоей импортно-экспортной фирмой из Майами. Фирма же заверяла, что так и не получила заказанного груза.
Все обвинения с Дорра были внезапно сняты, когда выяснилось, что после очередного Дня Благодарения фирма свернула все свои дела и исчезла — да так, что о ней больше ничего и никто не слышал.
После этого Сид Форк прекратил дальнейшее расследование относительно Мерримена Дорра, ибо, как он объяснил мэру, «все это начинает смахивать на истории с привидениями». Тем не менее, Форк считал своим гражданским долгом время от времени отдавать должное прекрасному меню «Кузины Мэри» и ее разумным ценам, хотя закусочная лежала вне пределов его юрисдикции. Так что он каждые полтора месяца наносил Дорру полуофициальные визиты после того, как закусочная стала функционировать.
— Что тебя сюда привело? — задал он вопрос Дорру.
— Когда я сидел в тюрьме Вест Палм-Бича, я слышал о приемлемых порядках у вас тут.
— А заодно о наших правилах?
— Нет.
— Правила таковы: никаких наркотиков и шлюх, если ты не хочешь, чтобы тобой заинтересовались федеральные власти и помощник шерифа.
— А как насчет того, если по субботам люди тут тихо и спокойно перекинутся в покер?
— Это другое дело.
Сидя за рулем своего серого «Вольво»-седана, выпущенного три года назад, Б.Д. Хаскинс, миновав стоянку, по гравийной дорожке обогнула дом с тыльной стороны. Келли Винс, обратив внимание на скромную рекламу синего неона, буквы которой складывались в «Кузину Мэри», спросил, в самом ли деле существует Мэри, которая является чьей-то кузиной.
— Владеет этим заведением, — сказала Хаскинс, — Мерримен Дорр.
— Кормят тут прилично? — с заднего сидения спросил Эдер.
— Во всяком случае, порции большие.
Последний вопрос принадлежал Винсу, который поинтересовался, почему на стоянке нет машин посетителей.
— Потому что он не открывается раньше шести, — ответила мэр.
«Кузина Мэри» располагалась в заброшенном помещении школы в две комнаты, восьмидесяти лет от роду, пока Мерримен Дорр не купил и не перестроил его, причем большую часть работ он вел сам, включая даже проводку. Кроме того, он пристроил еще два крыла и окрасил стены в кирпично-красный цвет, оставив нетронутой только крышу. Каждое утро — оно редко начиналось раньше полудня — Дорр поднимал «Звезды и полосы» на старом, но заново выкрашенном и по-прежнему надежном флагштоке. На первых порах, открывая заведение, Дорр приветствовал восход солнца старым школьным колоколом. И хотя его ближайшие соседи жили не ближе четверти мили, все они (кроме одной глухой дамы) звонили, писали и являлись лично с протестами против такого шумного непотребства на рассвете. После этого Дорр стал пускать в ход колокол только Четвертого июля и в День ветеранов.
Кроме того, он опоясал широкой желтой лентой, которую можно было считать кушаком, ствол огромного старого дуба, стоявшего посреди бывшей школьной игровой площадки, ныне стоянкой машин. Этот желтый пояс, сообщил Дорр 22-летнему репортеру «Дюранго Таймс», служит напоминанием о всех американцах, томящихся в плену или захваченных террористами всех мастей и обо всех прочих американцах, изнывающих в иностранных тюрьмах лишь потому, что эти тупоголовые в Вашингтоне забывают, что они обязаны защищать людей.
Кое-кто считал Дорра записным патриотом. Другие воспринимали его как идиота. Но дела у него шли отменно.
Хаскинс припарковала свой седан на задах дома, поставив его рядом с пятью почти новыми машинами разных американских моделей. Келли Винс обратил внимание, что их владельцы не страдают тщеславием — на номерах всех машин виднелась надпись «Аренда». Б.Д. Хаскинс перехватила его испытывающий взгляд, обращенный на анонимные машины, и ответила на его невысказанный вопрос.
— Сюда приезжают поиграть в карты.
— В покер?
— В покер.
Вид задней двери закусочной показался Винсу знакомым, потому что как-то ему довелось видеть дверь такой конструкции в квартире одного из своих клиентов, у которого были весомые основания предполагать, что его собираются убить. Дверь была, как минимум, двух дюймов толщины, и ее алюминиевая сердцевина обшита стальным листом.
Хаскинс подняла было руку постучать, но дверь тут же распахнулась, явив их глазам худого человека шести футов ростом, с живыми зелеными глазами и лицом, украшенным узким белым шрамом от левого глаза до мочки левого уха. Шрам придавал ему определенную серьезность, что, по мнению Винса, шло делу на пользу.
Зеленые глаза Мерримена Дорра скользнули по Винсу, остановились на Эдере и вернулись к Б.Д. Хаскинс. Наконец, он улыбнулся, обнажив прекрасные белые зубы.
— Клянусь, Б.Д., каждый раз, как я вас вижу, хотя это бывает не так часто, вы все хорошеете.
Комплимент был выдан со всем изяществом, но Хаскинс не обратила на него внимания, коротко представив спутников:
— Джек и Келли. Мерримен.
— Джентльмены, — приветствовал их Дорр, отступая в сторону, чтобы гости могли пройти внутрь. Минуя его, Хаскинс сказала:
— Я не вижу машины Парвиса.
— Должно быть, потому что он еще не явился.
Дорр и мэр, сопровождаемые Винсом и Эдером, спустились в холл. Они миновали закрытую дверь. Перед ней на стуле без подлокотников сидел охранник, человек лет пятидесяти, на коленях у которого лежал короткоствольный автомат. Из-за дверей доносился безошибочный стук фишек. На середине холла они остановились перед другой запертой дверью, которую их хозяин распахнул и с поклоном пригласил войти.
— До чего необычная тросточка, — отметил Дорр, когда Эдер проходил мимо.
— Семейная реликвия.
Когда Дорр проследовал за ними, Б.Д. Хаскинс уже изучала большой круглый стол с накрахмаленной льняной скатертью, изящно сложенные салфетки и четыре столовых набора тяжелого серебра; фарфор с золотыми ободками и салфетки в хрустальных кольцах. Винс отметил, что в помещении не было окон, и прикинул, что бесшумный кондиционер держал тут постоянную температуру не выше 72 градусов по Фаренгейту.
В одном углу ее размещались три удобных кресла охряного цвета, темно-зеленый диван и кофейный столик. Пол покрывал коричневый шерстяной ковер с синтетической нитью. На стенах бледно-кремового цвета висели семь неплохих акварелей старой школы. Рядом с диваном и креслами размещался бар с напитками. Через полуоткрытую дверь виднелась ванная.
— Как вы отнесетесь к моему предложению? — спросил Дорр. — Крупная жареная форель с рисом, может, немного брокколи и салат «Кузина Мэри», после чего на десерт пирог с фруктами?
— Прекрасно.
— Шеф Форк не присоединится к нам?
— Нет.
Дорр кивнул, давая понять, что новость его опечалила, и широким жестом пригласил всех к бару.
— К вашим услугам, — сказал он и исчез.
Мэр изучала ногти левой руки, Келли Винс рассматривал одну из акварелей, и Джек Эдер пил второй стакан пива, когда через девять минут дверь распахнулась и вошла блондинка Дикси Мансур, сопровождаемая элегантным мужчиной лет под сорок, который, непонятно почему, вызвал у Винса представление о церемониальном кинжале, который ждет минуты, чтобы быть выхваченным из ножен.
На Дикси Мансур были светло-коричневые облегающие брюки, дававшие понять, что сто́ят они недешево, и темно-коричневая шелковая блуза, цена которой, как Винс прикинул, была просто непостижимой. Взгляд ее, скользнув по Винсу и Эдеру, остановился на сводной сестре, на мэре.
— Я решила напроситься в гости, — сказала Дикси.
— Я рада, — ответила Хаскинс и подставила щеку, для чего ее сестре пришлось чуть наклониться. — Думаю, что с судьей Эдером ты не встречалась. Моя сестра Дикси Мансур.
После того, как они обменялись рукопожатием и поздоровались, Хаскинс сказала:
— Келли Винс, ты, конечно, знаешь.
— Конечно.
Б.Д. Хаскинс приветствовала улыбкой своего зятя, который стоял со сдержанным, но любезным выражением лица, глубоко засунув правую руку в карман куртки из плотного шелка и в опущенной левой держа сигарету.
