Евгений Коршунов - Операция «Хамелеон»
— Это не моя полиция, — тихо, но твердо перебил его Симба. — Это полиция Гвиании. Вы нарушили закон. Вы разгромили посольство великой державы, а Гвиания, у которой пока еще нет ничего своего — ни денег, ни специалистов, ни промышленности, — не может позволить себе такой роскоши.
«Черт бы побрал этого Гоке! — подумал Стив. — Если бы я не знал его, я бы подумал, что он и его парни организовали провокацию!»
— Вы, красные, думаете, что, если мы добились независимости, мы можем теперь позволить себе делать все, что хотим? — продолжал Симба, и голос его становился все тверже и тверже.
Он не предложил Стиву сесть и теперь встал из-за стола и, заметно прихрамывая, расхаживал взад и вперед по комнате, заложив руки за спину и слегка наклонившись вперед, — привычка эта у него сохранилась с тех времен, когда он был деревенским проповедником.
— Вы думаете, разгромив посольство США или Англии, вы разрешите сразу же все наши проблемы? Антагонизм между племенами Юга и Севера? Споры между традиционными вождями и государственной администрацией? Поможете покончить с суевериями и утвердить знания? Установите правильные отношения между иностранными монополиями и государственным сектором?
— Не все сразу... — попытался возразить ему Стив.
— Замолчи! — устало оборвал его президент. — Ты мальчишка! И я не хочу тебя слушать! А позвал я тебя вот зачем.
Он прохромал к столу и взял с него листок бумаги.
— Своим поведением ты сталкиваешь меня не только с Америкой, но с твоими же друзьями — с русскими!
Держа листок, Симба подошел к Стиву и остановился перед ним, пристально посмотрел ему в глаза:
— Да, да! Русский аспирант Николаев, не успев доехать до университета, куда он прибыл учиться от ЮНЕСКО, уже оказался замешанным в уличных беспорядках! И все из-за тебя.
Стив на секунду закрыл глаза: дальше он все знал. Полковник Роджерс предупредил его, что иммиграционная служба уже доложила президенту о случае у посольства и предложила немедленно выслать русского за пределы страны.
Полковник же во время короткого разговора в машине просил Стива во что бы то ни стало уговорить Старого Симбу не высылать русского. Стив не скрыл тогда своего удивления. Ведь если бы англичанин его об этом не просил, Стив поступил бы точно так же — конечно, если бы он знал, что русского хотят выслать. Правда, Роджерс его вовремя предупредил. И кто знает — может быть, именно он устроил эту встречу на холме Независимости?
Симба ждал ответа.
— Так что же ты мне на это скажешь? — сухой голос президента донесся до Стива откуда-то издалека. — Что посоветуешь?
— Это провокация! — выдохнул Стив.
— Провокация? — Старик саркастически усмехнулся. — Конечно, провокация. Как и разгром американского посольства! Только в первом случае это сделали англичане, а во втором...
Он не договорил и опять пристально посмотрел в лицо Стива. Но Стив решил не поддаваться.
— Американское посольство громили непреднамеренно. Мы против таких действий. И здесь ни при чем ни англичане, ни русские. И уже совсем ни при чем Николаев, — твердо сказал он.
И вдруг голос его сломался. И он заговорил быстро и обиженно, как мальчишкой говорил когда-то с дядей, когда хотел, например, уговорить дядю, чтобы он взял его с собой съездить в Луис.
— Он просто спасал меня. Как спасал бы любого другого. Неужели я отплачу злом человеку, который сделал для меня добро?
— Возьми себя в руки! — Симба смотрел на него с неодобрением. — Что ты раскис, как сопливый мальчишка?
Он сел за свой большой стол, надел очки и иронически посмотрел на Стива.
— Мальчишки! Ей-богу, какие же вы еще мальчишки!
Голос его потеплел:
— И ты, и Гоке... А уже играете в политику. Уже чего-то требуете, за что-то боретесь! И все напрямик, как сегодня у американского посольства, ломитесь прямо в закрытые ворота. И получаете по голове. Разок, другой, третий... Ничего, это проходит, как и молодость. А потом остается горький опыт. Горький опыт и горькая усталость. И приходит равнодушие.
— Нет, — тихо покачал головой Стив. — Так бывает, но не со всеми. И мы не станем такими, дядя.
— Дай вам бог! Дай вам бог не сломаться на пути, который вы выбрали.
Старый Симба был сейчас действительно чем-то похож на старого льва, мудрого и бессильного. И Стиву припомнились разговоры о том, что в ссылке, на далеком острове, затерянном в океане, англичане предложили Старому Симбе освобождение и пост президента независимой Гвиании в обмен на обещание проводить умеренную политику и не рвать традиционные связи с Англией. И он якобы согласился — решил пойти на это, чтобы только страна скорее получила независимость.
Стив не верил в это. Он не хотел верить!
Президент опять взял листок с рапортом иммиграционных властей, расправил его на столе сухой ладонью.
— И все же я звал тебя вот зачем.
Он выпрямился за столом, лицо его стало официальным:
— Стив Коладе! Я предлагаю вам прекратить безобразные эксцессы около иностранных посольств. И если повторится еще что-нибудь подобное сегодняшнему, нам ничего не останется, как только выслать кое-кого из ваших друзей. Идите!
Он помолчал, потом добавил уже другим тоном:
— Полковник Роджерс тоже не советует высылать русского. Но если бы не ты...
Он опять замолчал, словно решая что-то.
— Впрочем... и эту нашу встречу устроил он же. Он сообщил, что ты серьезно ранен.
Комок подкатил к горлу Стива. О, как дорог сейчас был ему этот старый седой человек с английской пулей в ноге, сохраняющий «традиционные связи» с Англией!
— А теперь иди!
Старый Симба не любил эмоций.
— И помни, что нам еще нужно многое сделать, чтобы на самом деле стать свободными, — услышал Стив уже в дверях.
Глава 13
Гости прибывали. Их встречал Майкл, затем принимал Стив. Некоторое время Петр тщетно пытался запомнить имена всех, кого ему представлял Стив, но потом отчаялся. Он явно был главной диковиной этого вечера.
Сегодня здесь были, по словам Стива, не отходившего от Петра, редакторы всех столичных газет, два-три министра, дипломаты, видные адвокаты, несколько членов парламента. Друзья Стива — левые профсоюзники — держались особнячком и пили преимущественно пиво. Были они все бородаты, одеты все в те же рубахи-хаки и джинсы. И все они с интересом рассматривали Петра.
«Как в цирке, — думал он, стараясь побороть смущение. — Да и сам Коладе-младший какой-то чудак! Что это он на меня так смотрит, будто что-то хочет сказать».
А Стив в это время думал: что же нужно полковнику Роджерсу от этого простого и, судя по всему, бесхитростного парня и какова роль, предназначенная ему, Стиву, в интриге, которую затевает английская разведка? В том, что такая интрига затевается, Стив не сомневался.
Мимо прошел Гоке, разговаривая со стариком Имолу. Телеоператоры бросились их снимать, старик Имолу молча вскинул вверх свой тощий кулак.
— Извините! — Стив оставил Петра. Нужно было поговорить с Имолу. У старика отличные связи, даже с гвианийцами из службы Роджерса. А во всей этой истории с русским и Роджерсом было немало любопытного...
Петр остался один, но лишь на мгновение. К нему подошли Элинор и доктор Смит.
— Вы скрываетесь от нас последнее время, — укоризненно сказала Элинор. — Это заметил даже Джерри.
— Я вас боюсь, — попытался отшутиться Петр. Он и сам находил свое поведение несколько мальчишеским. Но может быть, в его словах и была действительная правда? Элинор не слушала его.
— В университете говорят, что на днях вы едете на Север? — с интересом спросила она.
— Да, в Каруну...
— Дорога на Каруну идет через Огомошо, — задумчиво произнесла Элинор.
Она смотрела на него блестящими, лучистыми глазами, и Петр не мог понять, была ли в них ирония, усмешка или что-то другое.
— А почему бы вам действительно не заехать в Огомошо? — дружелюбно сказал Смит. — Может быть, вам удастся уговорить Элинор показать вам ее храм. Вы ведь знаете, она жрица божества Ошун!
Элинор досадно поморщилась:
— Джерри!
Американец просительно дотронулся до рукава Петра:
— И все же заезжайте к Элинор. Хоть на денек. По крайней мере, ей не будет так одиноко. Я ведь тоже уезжаю на плато Грос недели на две.
В доме заиграла музыка.
— Блюз, — Элинор уверенно положила руку на локоть Петра. — Вы танцуете?
Петр вопросительно посмотрел на доктора. Тот поспешно кивнул:
— Да, да... Пожалуйста... Я не умею танцевать, а Элинор очень любит.
Он старался улыбаться как можно любезнее, но Петр видел, что он бы отдал сейчас полжизни, лишь бы Элинор осталась с ним.
«Ну и черт с тобой!» — вдруг обозлился Петр.
В небольшой комнате, превращенной в танцевальный зал, было накурено и тесно. Из мужчин танцевали одни европейцы, но у каждого дамой была гвианийка.
