Маргарет Трумен - Убийство в Верховном суде
— Ну, а другие судьи, остальные сотрудники? Ведь мог же один из них так сильно возненавидеть Кларенса, чтобы…
Сама мысль об этом показалась Лори нелепой: конечно, Кларенс вел себя вызывающе, мог издеваться, нахамить, но чтобы верховный судья поднял руку на… Она отрицательно покачала головой.
У входа в кафе они разошлись, договорившись созвониться в ближайшие дни.
Вернувшись к себе, Сюзанна бегло зафиксировала впечатления от прошедшего разговора.
На той же Конститьюшн-авеню Лори Роулс мягко притворила за собой дверь в апартаменты председателя суда и присела на край стула. Сидевший напротив за рабочим столом Поулсон тепло улыбнулся ей:
— Ну что, как прошел обед?
— Нормально, сэр. Она оказалась приятной женщиной, очень неглупой, профессионально делающей свое дело.
— Так-так. А у вас моя настойчивая просьба пообедать с мисс Пиншер, надеюсь, не оставила неприятного осадка? Моим первым побуждением, когда вы рассказали мне о приглашении, было отсоветовать вам с ней встречаться. Не смеют они, в конце концов, беспрестанно дергать людей, даже по такому поводу, как убийство. Но, с другой стороны, мне подумалось, что вот прекрасная возможность выяснить, чего добились следователи из ОУП и министерства. Мной двигало единственное желание — чтобы дело поскорее разъяснилось, а суд получил бы возможность снова нормально работать. Поэтому меня интересует, что она говорила о ходе следствия?
— Очень скупо, сэр, почти ничего, но и по нескольким словам мне стало ясно, что никакого продвижения вперед у них нет — одни догадки. Складывается впечатление, что список подозреваемых так же велик, как и в первый день следствия.
— Понятно… так-так… м-да, грустно это слышать.
— Можно мне сегодня уйти с работы пораньше? Я неважно себя чувствую.
— Да-да, идите.
Она забрала свои вещи из кабинета и по служебной лестнице спустилась в Актовый зал, безмолвный и внушительный в своем мраморном великолепии. Пересекла его под взглядами выдающихся законодателей, чьи профили вперемежку с геральдическими изображениями красовались на медальонах, украшавших один из фризов. У двери в зал заседаний навстречу ей поднялись двое рослых молодых людей из спецподразделения охраны Верховного суда.
— Добрый день, мисс Роулс, — поздоровался один из них.
— Здравствуйте, — слабо откликнулась Лори. Стоя в нескольких метрах от двери, она невидяще смотрела на опустевшую арену, где в крупнейших законодательных битвах создавались главные правовые акты страны. Хотела было пройти к выходу, но вдруг почувствовала, что не может двинуться с места, будто ступни приросли к полу. Ее начало трясти, а может быть, то было обманчивое ощущение дрожи, но горло сжал спазм и глаза застлала влага, несмотря на неоднократно повторенное, твердое решение не давать волю слезам.
Сзади неожиданно что-то упало со звоном.
— Виноват, — извинился охранник, нагибаясь за выпавшей из рук связкой ключей, — вы даже вздрогнули, мисс Роулс.
— Да, наверно. Нервы сдают. Сейчас они у всех нас на пределе.
Глава 15
Ее шаги он заслышал еще на лестнице, потом копание в сумке в поисках ключа, наконец, звук ключа, повернутого в замке. Раскрылась дверь, и она показалась на пороге тесной, заставленной и захламленной квартирки.
— Ты где ходила? — недовольно осведомился Дэн Брейжер из своего инвалидного кресла у окна. За окном, заливая предсумеречной теплой желтизной Бродвей, Норт-Бич и весь огромный город Сан-Франциско, вечер наступал на смену дню. В это время, как ни в какое другое, виден был слой грязи на окнах — накопившийся за годы толстый слой пыли снаружи и буро-коричневый слепой налет дегтя и никотина внутри.
Поставив пакет с продуктами на служившую столом колоду мясника в центре комнаты, сожительница Брейжера Шерил Фиггс передала ему почту.
— Ты где ходила, я спрашиваю? — повторил Брейжер, перебирая полученные за день конверты.
— Где я могла ходить? По дороге с работы зашла в магазин, купила поесть. Как ты себя чувствуешь? — спросила Шерил, заметив выпитую почти до дна бутылку джина, которую купила только вчера.
Брейжер вскрыл один из конвертов, достал чек на свое имя от члена Верховного суда Моргана Чайлдса, выписанный, как обычно, на личный счет судьи в Мэриленде. Вместо обратного адреса на записке в конверте был указан лишь номер почтового ящика.
— Тебе прислали пособие по инвалидности, — сказала Шерил.
И этот конверт Брейжер вскрыл, но тут же выронил оба чека на полуистертый искусственный восточный ковер.
— Я, кажется, спросила, как ты себя чувствуешь, неужто трудно ответить? — Шерил сбросила с ног туфли, стянула через голову алый свитер. Она была из тех женщин, кого нельзя в полном смысле назвать непривлекательными. Но из-за вечно опущенных уголков рта создавалось неизменно унылое выражение лица. Светлые волосы всегда казались растрепанными и сальными, и ни один шампунь — а Шерил много их перепробовала — не мог придать им блеска. Лицо, худое, измученное и очень бледное, крапили сгустками на обеих щеках крохотные шрамики — следы юношеских прыщей, которые Шерил неискусно скрывала под слоем румян. Фигура удалась — высокая, стройная, но кожа на руках, ногах и животе была мучнисто-белой, податливой и рыхлой, точно у женщины много старше ее возрастом. «Растянула, дура, кожу при родах, — то и дело повторяла она, лежа с Дэном в постели. — Небось, не рожала бы четверых, ничего б не было».
Как-то, когда Шерил в очередной раз посетовала на кожу, Дэн взорвался: «Есть из-за чего ныть — шрамы на брюхе. Вон у меня обе ноги отняли — и то не скулю!» О своем увечье он говорил крайне редко, поэтому Шерил несколько дней ходила с сознанием вины перед ним за то, что затронула больную тему.
Она принесла из кухни лед, поверх него выплеснула в стакан Дэну остатки джина, себе налила виски с содовой и присела у стола.
— Я принесла сегодняшнюю газету, — сказала она.
— Сама ее и читай, — ответил он, по-прежнему глядя в окно, откуда падал на стол тусклый свет, поблескивая на кубиках льда и джине.
Послушно развернув газету, она стала ее просматривать и вдруг встрепенулась:
— Дэн, тут большая заметка о твоем друге Чайлдсе.
Брейжер обернулся к ней, спросил сквозь зубы:
— И что о нем пишут?
Несколько минут, шевеля губами, Шерил молча читала газету.
— Нет, не совсем про него, больше про это убийство в Верховном суде. Слу-у-шай, Чайлдса-то, оказывается, допрашивала в самолете та женщина, что расследует дело от Министерства юстиции. Ее зовут Пиншер, Сюзанна Пиншер.
Брейжер на это ее сообщение лишь неопределенно хмыкнул.
— Тут говорится, что следствие пока воздерживается от публичных заявлений, но у репортера якобы есть свой источник информации. По его сведениям, круг подозреваемых сужается до женщин, с которыми был связан Сазерленд… ох, и бабник же он был!
— Что там еще о Чайлдсе?
— О Чайлдсе? Ничего. Ах, нет, погоди, вот тут что говорится: «Судьи стремятся задернуть завесой секретности проводимое в Верховном суде расследование», — она взглянула поверх края газеты на Брейжера. — И правильно делают, не то станут тут всякие шнырять и разнюхивать — и это в Верховном суде!
— Ну-ка дай мне взглянуть, — велел Брейжер. Взяв газету, он прочел статью, бросил газету на ковер поверх чеков и подкатился в кресле к столу: — Что у нас на ужин?
— Я запеку тебе кусок мяса. Салат приготовить?
— Не надо. Я, пожалуй, прогуляюсь. Сколько будет жариться твой кусок мяса?
— Так сразу я не знаю, надо свериться в кулинарной книге. Думаю, не меньше часа. Ты куда направляешься?
— На угол, выпить рюмку-другую. Я скоро вернусь. Помоги мне спуститься.
Шерил знала по опыту, что спорить бесполезно. Ей бы хотелось, конечно, чтобы он посидел дома, пока она готовит. Так бывало и раньше: когда Дэн перепьет, его тянет на улицу. Зато если он в норме, они усаживались вдвоем на крохотной кухоньке и тихо беседовали. Дэн — умница, умнее мужчины она в жизни не видела, и с ней разговаривает как с равной себе, хотя, понятно, так не считает, просто виду не подает, — как с человеком, достойным уважения и внимания. Но только когда трезвый.
Достав из шкафа черно-красный фланелевый пиджак, она помогла Дэну надеть его, выкатила в кресле через дверь на верхнюю площадку прямого и узкого лестничного пролета, выходившего прямо на улицу. Дальше он себя везти не позволял. Стоя наверху, она смотрела, как Дэн, подтянувшись из кресла и упираясь в перила, буквально сходил по лестнице — только на руках. Она шла следом с креслом, отводя в сторону глаза — не могла на это смотреть, — и все время беседовала с ним, чтобы путь показался короче.
— Ко мне сегодня приходил мистер Валенте, — рассказывала Шерил, — говорит, они намечают полностью обновить руководство по матобеспечению. Ему, говорит, было бы интересно с тобой встретиться — может, возьмешь на себя часть работы? Он тебя помнит по статьям в журналах. Я ответила, что не могу за тебя решать, но попрошу тебя подойти как-нибудь к обеду на работу и…
