Флетчер Нибел - Чикагский вариант
— Значит, ты отказываешься пригласить сюда Крамера и остальных?
— Господи, Чарли, да если бы помощники Линкольна слушали его команды, он ни за что не стал бы президентом. То же касается Вильсона Рузвельта и Эйзенхауэра. Робертс и его парни играют без правил, а ты даже не даешь мне развернуться! Если так и дальше пойдет, я умываю руки.
— Хочешь все бросить?
— Дай мне свободу действий. В противном случае…
— Ты уволен, Оби!
О’Коннел вскочил и ошарашенно уставился на кандидата. Он хотел было что–то сказать, но вместо этого лишь вяло развел руками и повернулся к двери.
— Чарли, — проговорил он с порога. — Ты повредишь себе, если сообщишь о моей отставке. Лучше скажи, что у меня инфаркт и я в больнице.
Манчестер сделал несколько шагов в сторону старого друга.
— Оби!
— Нет, — отмахнулся О’Коннел. — Без послесловий, пожалуйста!
Дверь за ним закрылась.
…Когда Арчи вошел в номер, кандидат понуро сидел в кресле и был похож на туриста, заблудившегося в чужом городе.
— Оби сказал, что вышел из игры, это правда? — спросил Арчи. Манчестер кивнул.
— Он прав: лучше промолчать об отставке. Скажем, что Оби заболел и лежит в клинике под чужим именем, хотя не думаю, чтобы газетчики проглотили это, — с сомнением сказал Арчи. — Кто же теперь будет руководителем кампании?
— Ты, — произнес Манчестер так, словно констатировал давно известный факт.
— Я?! — не веря своим ушам, воскликнул молодой человек. — Босс, но я же полный профан. Это первый конвент в моей жизни!
— Научишься. — Манчестер устало улыбнулся. — Нам обоим предстоит осваивать эту премудрость. И многие другие в придачу. Я тебе доверяю. Это сейчас главное. В тонкости тебя посвятит Льюис Коэн и функционеры.
У Арчи было такое ощущение, словно он стоит среди обломков рухнувшего дома, растерянно гадая, где и как искать материал для ремонта. Никогда еще не чувствовал он себя таким беспомощным.
— Ну, не волнуйся, — успокоил его кандидат. — У нас почти двое суток в запасе. Будем бороться.
— И ляжем костьми на поле брани? — с грустной усмешкой спросил Арии. Вы еще не знаете, что сенатор Флоберг тоже бросил вас, а газеты на все голоса вопят об отречении президента?
Манчестер изменился в лице. Но тут же овладел собой.
— Что у нас дальше по регламенту? — сухо спросил он.
— До семи часов — ничего, — ответил Арчи. — Потом придут три делегации.
— Отмени встречи. Арчи. Я смертельно устал.
— Босс…
— Завтра, все завтра, — министр вымучил улыбку. — Оставь меня одного. Я сейчас воображаю себя израненным рыцарем в своем замке. Поднимай мост через ров, Арчи.
Очутившись за своим заваленным бумагами столом. Арчи Дю — Пейдж немного посидел, размышляя о чем–то, затем снял телефонную трубку и позвонил в штат Нью — Гэмпшир, в маленький коттедж на берегу озера Уиннипесоки. Джулия Манчестер спокойно выслушала рассказ Арчи о неудачах последнего дня. Она только что вернулась с пляжа и держала трубку, обмотав руку полотенцем. Струйки воды стекали по ней прямо на пол.
— Может быть, вы выберетесь сюда? — спросил Арчи. — Это было бы очень кстати.
— Хорошо, — чуть хрипловато ответила Джулия. — Я буду у вас вечером, даже если придется зафрахтовать самолет.
Стройная блондинка с огромной эмблемой Робертса на груди протолкалась сквозь толпу газетчиков и приблизилась к Карлу Флейшеру.
— Вас просит к телефону Гэс Мэгуайр, — шепнула она.
Чтобы добраться до своего номера, Флейшеру понадобилось пять минут. Наконец он очутился у себя и схватил трубку.
— Слушаю, Гэс…
— Все мои тридцать три делегата решили голосовать за Робертса, сообщил Мэгуайр. — Надо ли объявить об этом?
— Конечно, пусть вагонетка катится. Попроси кого–нибудь из делегатов разнести эту весточку: не стоит, чтобы она шла от нас.
— Хорошо, Карл.
Флейшер вздохнул, достал коробку с пилюлями и, выбрав одну из них, запил ее виски со льдом и водой. Часы показывали одиннадцать ночи. Вскоре на вечернее совещание явились Роджер Аббот и компьютерный чародей Арт Сегунда. Аббот принес очередную добрую весть: Гавайи решили отдать все свои восемь голосов Робертсу. Члены штаба сравнили свои записи, и получилось, что у губернатора уже есть примерно 420 верных голосов. Осторожный Флейшер предложил, правда, считать, что их всего четыреста. Для победы требовалось склонить на свою сторону еще 225 делегатов.
— Надо заставить Марка Дэвидсона платить за пользование компьютером, — заявил Сегунда. — Часу не проходит без его звонков. Пора уже переименовать Оскара в Марка.
— Смотри не проболтайся, что Дэвидсон пользуется машиной! — всполошился Флейшер.
— Будь спокоен. Кроме преданных нам людей, об Оскаре никто не знает.
Зазвонил телефон. Взяв трубку, Флейшер записал что–то в блокноте.
— Как–как? — переспросил он. — Колсак? Джон Колсак, Нью — Йорк. Понятно.
Флейшер вывел фамилию печатными буквами и передал листок Сегунде.
— Возвращайся быстро к себе, Арт, — сказал он. — Дэвилсону нужно все, что у нас есть по Джону Колсаку, делегату от Нью — Йорка. Похоже, человек из Манхэттена. Приготовь ответ и позвони Марку. Он в мэрии.
— После полуночи моя ставка удваивается, час идет за два, — весело напомнил Сегунда и убежал, тряся огненно–рыжей шевелюрой.
— Вы уладили вопрос с билетами для зрителей? — спросил Флейшер Аббота. Тот кивнул в ответ:
— Завтра вечером их закончат печатать. Не стоит, чтобы эти бумажки видели раньше времени. В четверг утром распространим.
За разговором помощники Робертса не заметили, как наступила среда. Девятый этаж не спал. В комнатах, где работали добровольцы, беспрерывно трезвонили телефоны. На столах валялись бумажные стаканчики и обертки от бутербродов. Раскрасневшиеся молоденькие секретарши сновали из номера в номер с бумагами в руках.
Коридор возле апартаментов губернатора Калифорнии был забит народом, пришедшим поглазеть на потенциального кандидата в президенты. Каждые пять минут он появлялся в дверях, выпроваживая очередного гостя, и тогда его встречал восторженный гул, в ответ на который Робертс всякий раз приветственно взмахивал огромной ручищей.
В фойе тоже было полно посетителей. Кое–кто из них уже начинал зевать. Ковер пестрел окурками, спичками, обрывками газет и кинопленки. Шесть журналистов рядком расположились вдоль стены. Один счастливчик раздобыл себе стул, остальные сидели прямо на полу. Все шестеро разом вскочили, когда раздвинулись створки центрального лифта и появилась новая гостья.
Это была Грейс Оркотт. С ее приходом сонная полуночная атмосфера фойе мигом посвежела. Репортеры тут же окружили женщину, а телекомментатор сунул ей под нос микрофон.
— Что привело вас сюда в такой ранний час, миссис Оркотт?
Она улыбнулась.
— Формальности. У меня рабочая встреча с губернатором Робертсом. Наконец–то он выкроил для меня немного времени.
— Вы согласны с мнением, что шансы Робертса растут час от часа?
— Дела губернатора идут очень хорошо, — ответила Грейс и, отведя ладонью микрофон, зашагала по коридору к номеру босса. У дверей женщина постояла немного в толпе посетителей и, когда губернатор появился на пороге, шагнула к нему. Робертс встретил ее с восторгом.
— Наша Грейс, как всегда, восхитительна! — воскликнул он.
Грейс Оркотт пробыла в номере губернатора почти полчаса. Когда она вышла от кандидата, на ее лице светилась все та же царственная улыбка. Репортеры ринулись вперед, но Грейс отказалась комментировать итоги встречи. Она вошла в кабину лифта и села на низкую зачехленную скамеечку. Теперь, наедине с собой, она больше не улыбалась. Только задумчиво покусывала нижнюю губу.
Лампы освещали пустые письменные столы, пол был усеян бумагами. Верхний угол большого плаката с портретом Манчестера оторвался и повис, как поникший в безветрие вымпел. Телефон молчал.
Арчи Дю — Пейдж сидел в кресле, задрав ноги на стол. Ему смертельно хотелось спать, но не было сил подняться и дотащиться до своего номера.
Кей Оркотт вошла в штаб Манчестера и села на край большого стола. Ее любопытные глаза неотрывно и чуть насмешливо смотрели на Арчи.
— Теперь понял, каково быть руководителем кампании? — проговорила, наконец, она.
— Хорош руководитель! Только и может, что проигрывать!
— Все не так уж и скверно, Арчи. Перед тобой живой пример того, как симпатии склоняются на сторону Манчестера.
— Пример? Да, только вот жаль, что твои симпатии не принесут нам даже одного–единственного голоса.
— Мама тоже расстроена вашими неудачами, — сказала Кей. — Ее начали одолевать сомнения.
— Сочувствую. — Арчи потянулся и зевнул.
— Сегодня она даже была у Робертса и говорила с ним об Оскаре.
