Станислав Рем - Переведи меня через Майдан...
Кузьмук тряхнул головой.
— Так и быть, в следующую нашу встречу я вас кое с чем познакомлю.
— Вам стали известны последние политические «ноу-хау»?
— Можно сказать и так.
— В таком случае, с нетерпением жду следующей встречи.
— Только в том случае, если вы будете всё освещать правдиво, без всякого рода искажений.
Самойлов протянул руку:
— Обещаю.
Как только московский журналист покинул штаб молодёжной организации, Кузьмук прошёл в соседнюю комнату. Там его ожидал тридцатилетний представитель сербской национальности.
— Ну, что, Михай, это он?
— Он. — Серб упал в кресло и вытянул свои длинные ноги, обутые в кроссовки «Nike», тем самым перегородив проход.
— И что теперь будем делать?
— Пока следить за ним. Так, чтобы московский гость не заметил «хвост». - серб, как отметил украинец, великолепно владел русским языком. Интересно, где он ему так выучился? У себя в Сербии, что ли? «Часовщик» присел в соседнее кресло и попытался расслабиться: а, собственно, какая разница, откуда этот «урюк» знает русский? Главное, что он делает. И знает, как это сделать. Следить, так следить. Нам, татарам, всё по барабану.
* * *— Степан Григорьевич?
— Да. — голос, прозвучавший в телефонной трубке, Тарасюку был не знаком. — Слушаю вас.
— Я по рекомендации наших немецких друзей. Мы можем общаться?
— Да, я вас слушаю.
— Замечательно. Во-первых, мне доставили ваш контейнер. Когда и где я могу его вам передать?
На лбу Степана Григорьевича проступил холодный пот.
— Алло, Степан Григорьевич? Почему молчите? Завтра получится?
— Завтра? — Тарасюк сделал попытку собраться с мыслями. — Да, пожалуй, завтра в восемь тридцать утра можно. — господи, что я делаю? — мелькнула мысль в голове народного депутата. — Только утром. Я буду выезжать из своего дома. Успеете?
— Естественно. Встречу вас в подъезде. Там же передам инструкцию. Во-вторых, необходимо, чтобы вы убедили ТОГО человека о встрече с представителями госбезопасности.
— Нет, нет. — Тарасюк замотал головой, как будто собеседник мог его видеть. — Это никак нельзя. Он откажется. Проще свести его с людьми из кабинета.
— Нет. Нас интересует СБУ. И только СБУ. В ваших интересах делать то, что вам говорят.
Тарасюк вытер пот со лба рукавом пиджака.
— Но какую причину мне назвать?
— Официальную: попытка перехода руководителей СБУ на сторону оппозиции. Согласие с их стороны я беру на себя. Сориентируйте ТОГО человека на четвёртое число.
— Но сегодня тридцатое августа. Осталось всего пять дней.
— Совершенно верно. Потому и следует действовать быстро. До встречи.
Тарасюк выронил мобильный телефон из руки, который со стуком упал на пол, но депутат этого не заметил. Он подошёл к окну и бессмысленно уставился в живую картинку за стеклом. Началось.
* * *«Из криминальной хроники. Вчера, первого сентября, в шесть тридцать вечера, возле здания национальной оперы, легковым автомобилем, как после показали свидетели, ехавшем на большой скорости, был сбит врач — психолог Александр Брокман. Пострадавший скончался по дороге в больницу. Полиция….
Телеканал «ВTV», Австрия»
* * *Степан Григорьевич вышел из своей квартиры на четвёртом этаже. Сверху, на пятом, и внизу, на площадке первого этажа, его охраняли парни из «Омона». Мера, как убеждали друзья, абсолютно ненужная, но приносящая народному депутату массу удовлетворения от собственной значимости.
На третьем этаже, как только он спустился на первую лестничную ступеньку, одна из дверей распахнулась, и Тарасюк услышал твёрдый, волевой голос:
— Стойте и не оборачивайтесь.
Степан Григорьевич напрягся:
— Что за детский сад. Я народный депутат…
— Я вам сказал, стойте ко мне спиной. — перебил голос. — Я тот, кто вам звонил.
Волна гнева обрушилась на тщедушное тело народного избранника.
— Насмотрелись фильмов… Что за идиотские выходки!
Степан Григорьевич хотел, было развернуться, но крепкая рука сдавила плечо, не давая возможности выполнить намерение.
— И молчите. Говорить буду я. Протяните руку за спину.
Тарасюк, всё ещё подавляя гнев внутри себя, выполнил указание, и почувствовал, как в ладонь положили небольшую коробочку.
— Ваша посылка. Вы договорились с НИМ?
— Да. — с трудом выдавил из себя Тарасюк. — С председателем СБУ и его замом Козаченко встретится пятого сентября.
— Почему пятого?
— Иначе не получается. — Степан Григорьевич поморщился: а рука у этого незнакомца крепкая. — Все другие дни заняты.
— Пусть будет так. Итак, Степан Григорьевич. Ваша задача заключается в следующем. За четыре часа до начала встречи ввести препарат в организм «Апостола».
— Но к чему такая спешка?
— Приказы не обсуждают, а выполняют.
— А если что-то сорвётся?
— Меня предупреждали, что с вами нелегко работать. — рука отпустилась на плечо депутата. — Я вам позвоню. После. Теперь идите. И не оборачивайтесь.
Тарасюк положил коробку во внутренний карман костюма, медленно спустился на несколько ступенек, и всё-таки оглянулся. На верхней площадке никого не было. Какая из четырёх дверей закрылась за незнакомцем, установить Степан Григорьевич не смог.
* * *В Москве стояла прекрасная солнечная погода. В такое время года генерал Щетинин предпочитал находиться на даче, в Подмосковье. Собирал грибы, ягоды. Сам готовил консервацию на зиму. И здесь же встречался со «своими» людьми. С теми, кто был ему наиболее близок. Так было и в тот день. Ближе к полудню, после предварительного звонка, к руководителю «семёрки», отдела внешней разведки по странам Восточной Европы и СНГ, приехал первый заместитель, полковник Медведев Герман Иванович. Мужик толковый, грамотный, но, как любил приговаривать генерал, себе на уме. Впрочем, убеждал себя Щетинин, сейчас все себе на уме. Времена такие настали. Хорошие, или плохие, чёрт его знает, но настали. Машину с шофёром Медведев оставил в начале квартала, остаток пути прошёл по просёлочной дороге на своих двоих.
— С чем пожаловал? — Щетинин поздоровался за руку, первым прошёл в беседку, смахнул невидимую пыль со скамейки, на которой только что сидел сам и кивнул подчинённому. — Присядь.
Полковник безропотно выполнил приказ. Он знал, что у Щетинина больные ноги, и долго стоять генералу тяжеловато. А потому, все беседы Вилен Иванович, но опять же, только в кругу «своих», проводил сидя.
— Я вам мазь привёз. Ира передала. — дочь генерала жила в Москве, с мужем и двумя детьми.
— Это хорошо. Диссертацию защитила? Сама приедет, ничего не говорила?
— Приедет. На будущей неделе. Времени нет. Защиту перенесли на десять дней. Нервничает.
— Как всегда. — тяжело вздохнул генерал. — Дети вырастают. И у них на нас, стариков, никогда нет времени. — Щетинин поморщился. Колено правой ноги выкручивало так, будто поставило себе целью извести хозяина до психического истощения. — Ладно, подожду. Выкладывай, что у тебя.
Медведев открыл небольшой портфель и извлёк из него несколько листов и фотографии:
— Я так думаю, вы дочь увидите раньше. — снимки веером расположились на столе. — Поступила любопытная информация. В Киеве начал активную деятельность Михай Павелич.
— Кто сообщил? — тут же заинтересовался генерал.
— «Грач».
— Ну-ка. — Щетинин провёл рукой по волнистым, с сединой волосам, после чего тонкими, музыкальными, пальцами быстро перетасовал снимки. Отложил в сторону. Вслед за ними, но более внимательно, перелистал документы. — И что ты нашёл любопытного? Революция — его работа. Он революциями себе на хлеб зарабатывает. Я бы наоборот, посчитал странным, если бы «серб» не появился в Киеве. — Щетинин снова посмотрел на фотоснимки, — Работает, как обычно, по накатанной схеме: с молодняком?
— Совершенно верно.
Генерал бросил фотографии на стол.
— Естественно, отрабатывает на Козаченко?
— Так точно.
Вилен Иванович протянул руку, открыл стоящий на тумбочке маленький холодильник. Достал холодную рыбу, резанное, сырое мясо, ягоду. Рыбу и ягоду расположил перед гостем.
— Угощайся. — на лице генерала промелькнуло нечто неуловимое. — А я шашлычком займусь. Небось, соскучился по моей кулинарии? — генерал извлёк из холодильника лук и принялся нарезать его кольцами. — Сейчас бы на рыбалку. На Зею.
Медведев спрятал улыбку. Не хватало, чтобы старик обиделся. О рыбалке на реке Зее Щетинин говорил постоянно. В конце шестидесятых, когда на гордой и бурной дальневосточной реке начали возводить дамбу и строить Зейскую ГЭС, Щетинин возглавлял Зейское отделение КГБ. Работа осложнялась не столько шпионами и диверсантами, которых за всё время своей службы в городе Зее Вилен Иванович ловил всего два раза, сколько выпущенными по амнистии «зеками», действительно мешавшим мирным жителям небольшого, но уютного дальневосточного городка. Именно в Зее Щетинин влюбился в рыбалку и охоту. Тайга, сопки, болотная марь, голубика, брусника, и щука: теперь он буквально бредил всем этим. В восемьдесят четвертом Вилена Ивановича перевели в Москву. Неожиданно. По приказу. После, анализируя произошедшие события, Щетинин поймёт, что его, этим переводом, пытались «подставить». В столице, в главном управлении, нужен был на некоторое время «мальчик для битья». Эдакий, сибирский увалень, ничего не смыслящий в закулисных играх московских начальников. По планам некоторых людей из руководящего состава, Щетинин должен был продержаться, максимум, полгода. После чего, Вилена Ивановича собирались отправить в отставку за непригодностью, а на его место определить того человека, на которого они рассчитывали, но которого сразу посадить на полковничью должность не имели права. Однако, тогда ещё подполковник Щетинин, благодаря, совместно с Прокловым, прекрасно проведённому делу «Оборотня», сумел остаться на гребне волны. И мало того, в девяностых смог занять пост руководителя одного из отделов СВР.
