Тина Шамрай - Заговор обезьян
— Эй, мужик! Ты, ты! А ну, стой! Стой, стрелять буду! — загоготал весёлый милиционер.
Пришлось развернуться и побежать. Ну, бегать нам не привыкать! Только бы не споткнуться, только бы… А тут ещё и сумка, как ненужный довесок, мешает, бьёт по рёбрам. Надо добежать до угла, свернуть за тот зелёный дом — там спасение. Он миновал и зелёный дом, и серый, а потом ещё жёлтый и остановился, когда не в силах был сделать и шагу.
И, отдышавшись и поправив очки, понял, что выскочил прямо на трамвайную остановку, на ту самую остановку. Днем он там разговаривал с женщиной, и выходит, весь вечер кружил вблизи этого места. Вот они, девятиэтажки, красные днем, а сейчас стоят тёмными свечками. Сверху вниз по ним бежали длинные цепочки из окон — кухни? Там сейчас на сковородках что-то жарят, и из кастрюль несет супом, и за столами сидят свободные люди, ну, если и не совсем свободные, то, во всяком случае, не беглые.
Но что, если и в самом деле пойти в гости? Нет, поздно — для визита время совсем не подходящее. И то, что женщина сама приглашала — ничего ещё не значит. И ничего не приглашала, он сам напросился. Дожил! Использовать женщину в корыстных целях? А если она не одна? А если там, там притон? И мало ли что она говорила!
Всё это он проговаривал себе, бродя среди полок с вином в ночном магазинчике. Хорошего вина не было. И он долго колебался, что купить, полусладкое или сухое. Купил то и другое, а ещё коробку конфет и одуряюще пахнущий переспелый ананас. Только у подъезда пришлось притормозить — закрыто, придётся ждать, когда кто-то откроет её с той или другой стороны. Ничего, подождёт, он ведь в гости идёт, и даже может назвать имя.
Называть не пришлось, за дверью послышался шум, через секунду она с грохотом распахнулась, из тёмного чрева подъезда показались двое мужчин, потом ещё женщины. И сразу потянуло духами, алкоголем, луком. Компания, обнимаясь и целуясь, прочно застряла в дверях. И, набрав решимости, как воздуха, он вклинился в весёлый клубок: извините… разрешите пройти… извините! И, выставив перед собой пакет с гостинцами, щучкой проскользнул в подъезд. «Третий этаж, направо от лестницы…» — повторял он, поднимаясь в полутьме, стараясь не касаться серых шершавых стен.
Дверь квартиры направо была новой, не успели даже заштукатурить повреждённый косяк. Это насторожило: женщина, просящая деньги на спиртное, и дорогая дверь. Да здесь ли живёт та самая Рита-Маргарита?
И, занеся руку над звонком, замер, раздумывая. Не будет ли этот визит тем необдуманным поступком, что завершит его побег непредсказуемым образом, нет, самым предсказуемым? Ещё не поздно повернуть назад! Но тут послышался какой-то механический звук, и он прислушался: те же голоса внизу и нарастающий трубный гул… Что это? Да лифт, обыкновенный лифт! Кабина остановилась как раз на третьем этаже, через долю секунды оттуда кто-то выйдет.
И он нажал на белую кнопку. Из квартиры послышался резкий звонок — и тишина: ни шагов, ни голосов. Только за спиной кто-то возился с замком в двери напротив. Он нажал на кнопку ещё раз! И уже начал жалеть, что по слабости — не смог выдержать и одной ночи на улице — явился в чужой дом, к совершенно незнакомой женщине, теперь стоит под дверью как дурак. Дурак с ананасом!
И хорошо, пусть не открывают, и превосходно. Он уже в подъезде, и сейчас поднимется на самый верх, там можно до утра и пересидеть. И если бы не человек за спиной, что так и возился с ключом, он точно рванул бы по лестнице. Но тут за дверью послышались шаги, дверь распахнулась на всю ширину, в проёме, покачиваясь, встала Маргарита. Босая, в оранжевых шортах и чёрной майке, она приглашающе махнула рукой, и он с облегчением шагнул в спасительную духоту квартиры…
— Что же ты не спрашиваешь: кто? — не удержался гость от поучений.
— А кого мне бояться? Тебя, что ли? — без улыбки проговорила женщина. — Я никого не жду, а с тобой мы договорились. — И Рита-Маргарита, щелкая замками, закрывала дверь, а он настороженно топтался, озираясь и прислушиваясь. Точно одна? Передняя была просторной, через коридор видны были двери, двери. У вешалки только женская обувь и в воздухе лёгкий запах табака. Кто-то курит дорогие сигареты? На притон квартира не похожа, но некоторый диссонанс был: дорогие обои, паркет, дизанейрские двери и песок, и сор на полу, и разбросанные туфельки, босоножки. Что, нужно снимать обувь?
— Да проходи же! Ты что, стесняешься? — удивилась женщина. — В твоём возрасте такие вещи должны быть отработаны… Это я должна стесняться, неодетая, нечесаная, а мне… — Тут у женщины, видно, было наготове крепкое словцо, но она тут же поправилась. — А мне всё равно, что ты подумаешь. — Маргарита что-то ещё говорила и говорила, подталкивая по коридорчику в кухню.
— Давай выкладывай, выкладывай! О, молодец, хорошее вино купил. Я в тебе не ошиблась! Ставь сюда! Знал бы ты, какие я вина пила, например, калифорнийское пробовал? А я на Гавайях целое лето прожила…
— Что ты говоришь? Завидую, вряд ли мне когда-нибудь удастся туда попасть.
— Само собой, это знаешь как дорого! — вскинула голову Рита, но тут же отвлеклась. — Слушай, а что ж колбаски-то не взял? У меня, чтоб знал, нет никакой закуси! Если и найдётся что поклевать, то совсем немного…
Гость растерянно мял пустой пакет в руках. Вот уж действительно не подумал, что нужно нести в дом к женщине. Да, квалификация потерял и, наверное, уже навсегда.
— Так, может, я схожу, принесу…
— Да ладно! Главное-то есть, а к вину у меня крекеры. Не с полным же брюхом этим заниматься.
Гость хотел, было, уточнить, чем этим, но вовремя остановился.
— Рита, мне нужен ночлег, ничего больше!
— Приезжий? Бабки экономишь?
— Что-то вроде того…
— Знаю я вас, мужиков! «Я не такой, я не такой», а потом приставать начнёшь. Что, не так? Ну, хорошо, давай по-деловому! Вот ты угощение принёс? Принёс! Я за это тебе дам, — усмехнулась женщина, — комнату, комнату! Ты насколько задержишься здесь… ну, в Хабаровске?
— Ещё не знаю, — совершенно искренне ответил гость.
— Вот за каждый день и будешь платить… ну, скажем, по пятьсот рублей плюс выпивка. Идет?
— Хорошо! — тут же согласился он.
Женщина достала недопитую бутылку и разлила остатки в чайные чашки.
— И что стоим? Садись! Ты что такой? Стеснительный, что ли? — приподняла рисованные бровки Рита.
Пришлось послушно присесть на табуретку. В доме напротив один за другим гасли окна.
— Ну, давай за знакомство!
Он поднёс чашку ко рту и почувствовал, как к запаху вина примешивается другой неприятный запах — посуда явно была не домыта, и с трудом отпил полчашки. А женщина, не спеша, смакуя, пила вино и с каким-то значением посматривая на ночного гостя. И того удивила перемена в женщине. От той дневной Риты-Маргариты не осталось и следа, будто к вечеру слетела вся позолота, и только грива кудрявых волос была хороша. Собственно, не осталось и пыла, с которым его внезапно потянуло к этой женщине. Могла бы ресницы накрасить, отвёл он глаза.
— Ну, что ждёшь? Хочешь, давай прямо сейчас! Ты как, готов? А не можешь или не хочешь, так и затевать нечего. Учти, я стимулировать не буду. Думаешь, мне это надо?
Замечательно, усмехнулся он, какой простор для отступления и по тем, и по этим основаниям. Девушка, конечно, безбашенная, но ему ли читать мораль? Ведь сразу было видно: она из тех не в меру раскованных, непредсказуемых, шумных, таких он всегда сторонился. Вот и не приходил бы и сторонился дальше! А то, видите ли, девушка не такая.
— Давай сначала познакомимся…
— А я что предлагала, разве не это? — усмехалась Рита. — Ты бери, бери, закусывай, — подвинула она вазочку с крекерами. Только почему-то не спрашивала у гостя имя. И замечательно!
— Рита, в доме есть телефонный справочник? — Звонить сейчас поздно, но, если придётся уйти, то хоть проверит, значится ли там Пустошин.
Женщина молча встала из-за стола и через минуту вернулась с большой книгой в руках. Справочник был совсем старым, но там были, как значилось на одной из страниц, квартирные абоненты. Так, вот она — буква «п»… Пастухов, Петелин, Полторанин, Пузырев… Пустошин А. И.! Тот самый? Собственно, здесь с такой фамилией только один человек. Номер телефона, сейчас, наверное, другой, но…
Рита подошла со спины так неожиданно, что он не успел убрать палец. — Кого ты там ищешь? — Пустошин? Пустошин, Пустошин… Знакомая фамилия! — и задумчиво протянула: — Не тот ли, что у прокуратуры пикеты устраивает? Его и по телевизору показывали… Точно он! Этого городского сумасшедшего все знают.
— Я ищу совсем другого человека, но здесь его нет, — захлопнул справочник гость.
— А кого тогда? Старую любовь? — хихикнула женщина. И он готов признать и это, и многое другое, но только пусть эта Рита-Маргарита забудет имя — Пустошин. Она уже сделала доброе дело — выдала человеку наилучшую характеристику — сумасшедший. Ну да, на взгляд обывателей, все, кто смеет протестовать — ненормальны…
